Четвертый день хлестали ливни с гор...
В таверне ни души. Дымит камин.
Напрасно дверь хозяин отворяет
И, ежась от пронзающего ветра,
Взирает на размытую дорогу
В надежде на богатую карету.
Но даже нищих в этот день не видно...
И он печально затворяет двери,
Ногой пихает жирного щенка,
И, тяжело вздохнув, идет к камину,
И руки потирает над огнем...

Потом стемнело.
Свеч не зажигали,
Камин почти погас уж, а по стеклам
Все тот же серый ливень молотил,
Порою перемешиваясь с градом,
Когда внезапно постучали в дверь.
На властный стук хозяин побежал,
И дверь открыл, и отступил на шаг,
Испуганно пришельца пропуская.
Тот темен был. С него вода стекала,
Он весь насквозь промок, из-за того что
Широкий плащ его был снят - он что-то
Плотнее завернул в него и сверток
Прижал к груди, как сына.
И сказал Пришелец:
- Дай мне место у огня,
Чтоб высохнуть. Немного хлеба с сыром,
Глоток вина, ночлег на сеновале -
Вот все, что нужно мне на этот раз.-
И, подбоченясь, отвечал хозяин:
- Немного хочешь ты, как я гляжу.
Ну что ж, дружок, выкладывай монету -
И мигом будет все перед тобой.
- Уж третий день, как я последний грош
Отдал за два кусочка канифоли...
Я музыкой плачу тебе.- И он
Стал у окна развертывать свой плащ,
И из плаща достал футляр скрипичный,
А из футляра - скрипку,
 

Эдвин Мартон

Байрам Саламов СКРИПАЧ

И огонь
Сверкнул и ожил в потемневшем лаке.
- Что музыка твоя, скажи на милость?
Тут это не ходячая монета.
За музыку твою я дать могу
Лишь запах блюд, дымящихся из кухни.

- Ты музыки хотел?
Ну что ж, держи!-
И что-то в темноте швырнул.
И вот
Хозяин ясно-ясно услыхал,
Как полновесный золотой дублон
Упал на пол и покатился в угол.
За ним - другой.
Ей-богу, отродясь
Я не слыхал монеты полновесней!
И наклонился жадно,
но едва
Он золото хотел рукой нащупать -
Еще дублон! Совсем в другом углу
Упал дублон. Он услыхал по звону
Чистейший, полновеснейший дублон!
И сразу три! Боясь со счета сбиться,
Он слушает, но тут теряет счет
И, тяжело упав на четвереньки,
Ползет и шарит золото.
Вот рядом
Упал дублон...
Еще...
О, сколько ж их!
Дублон! И сразу три!
И вновь дублон...
Он шарит, задыхается и шарит,
А под руками - только комья грязи,
Слетевшие с усталых сапогов.
А тот швыряет золото горстями:
Дублон! Еще дублон! Одни дублоны.
И в мире не осталось больше звуков,
Как этот золотой, тяжелый дождь.
Звон капель полновесных золотых,
Они летят, срываются, звенят,
И катятся, и катятся дублоны,
Большие полновесные дублоны!
O, хоть один нащупать бы рукой...
Но ничего! О, где же, где они?
Тогда он на пол сел в изнеможеньи
И закричал: - Огня! Скорей огня!-
Но только крик его метнулся в стены -
Все смолкло...
И скрипач смычок отвел
Широким жестом. Как свою рапиру
Отводит победивший шевалье.

Борис Смоленский

Raul di Blasio - известный аргентинский пианист. Рауль родился в 1949 году в городе Запала (Аргентинская Республика). Большой интерес к фортепиано проявил уже в возрасте 6 лет. После рекомендаций его родителей учиться играть на фортепиано он начал обучение, чтобы сделать карьеру пианиста.
Его семья испытывала трудности и он не мог купить пианино, но зато он заменял этот недостаток подручными средствами, например, насвистывал мелодии со своим отцом, что позволяло ему сочинять мелодии. Далее он продолжил своё обучение.

В 20 лет он переехал в Буэнос-Айрес, где играл по 12 часов в сутки. Про то время он говорил «Я чувствовал как мои пальцы становились крыльями».
В 27 лет у него «открылось второе дыхание», всплеск творческой энергии, тогда он решил переехать в Чили, где работал пианистом в баре. Несмотря на то, что денег ему хватало только на жизнь он был счастлив. Двумя годами позже ему предложили выпустить свой первый альбом, что он и сделал на свои сбережения. Первый альбом не имел тогда успеха. Но ему помогли со вторым уже продюсеры.
На сегодняшний день Рауль ди Блазио (Бласио) является известным пианистом и композитором среди любителей таких музыкальных жанров как New Age, Contemporary Instrumental и Neoclassical

Вошел он в комнату ко мне
и сел к роялю.
и с гор потоками камней
прелюд роняет.

Вот на басах зеленый тон
проснулся в роще.
и стал пейзаж со всех сторон
ясной и проще.

Кузнечиками быстрых нот
под солнцем скачет.
В речной волне водоворот
звенит и плачет.

И вот на княжеских балах
летит под крышу.
И в золотых колоколах
я песню слышу.

Ее как яблоню трясут
с веселым свистом.
Осенний сад шумит, как суд
над пианистом.

Но поздно, поздно! Белый зал
Былой столицы...
Аккорды, словно красный залп
по белым лицам.

И снова полудремный лес -
ромашки, маки,
и звон косы и синь небес,
и лай собаки.

И темнота, и в темноте
огонь от спички,
в далекой, черной тишине
шум электрички.

От ветра занавески шелк
заколыхался.
Он встал, закрыл рояль, ушел,
а я остался...
1956

А. Дольский