«Разве нельзя быть хорошим человеком и без христианства?» — нередко спрашивают люди. Об этом меня попросили написать, и я пишу, но начну я немного издалека. Вопрос поставлен так, словно вы думаете: «Мне все равно, кто прав, христиане или материалисты. Мне все равно, каково мироздание. Я хочу правильно и счастливо жить и выберу не то, что верно, а то, что полезно». Честно говоря, мне такой взгляд понять трудно.

Величайший грех

"Я перехожу сейчас к той части христианской морали, в которой она особенно резко отличается от всех других норм нравственности. Существует порок, от которого не свободен ни один человек в мире. Но каждый ненавидит его в ком-то другом, и едва ли кто-нибудь, кроме христиан, замечает его в себе.

Отречение от самого себя считают обычно чуть ли не самой сутью христианской этики. Когда Аристотель учит себя любить 1), мы чувствуем (как ни тщательно он отграничивает должный и недолжный виды филаутии), что эта его мысль — ниже христианства.

Сложнее с Франциском Сальским 2), когда в особой главе святой автор возбраняет нам питать злые чувства даже к себе самим и советует укорять себя «в духе мира и кротости».

Юлиания Норическая 3), проповедует мир и любовь не только к ближним, но и к себе.

Вожделение без влюбленности стремится к соитию, влюбленность — к самому человеку....

Влюбившись, мы летаем; вожделение напоминает нам, что мы — воздушные шары на привязи. Снова и снова убеждаемся мы, что человек двусоставен, что он сродни и ангелу, и коту. Плохо, если мы не примем этой шутки.

Поверьте, Бог пошутил не только для того, чтобы придержать нас, но и для того, чтобы дать нам ни с чем не сравнимую радость.

Так и тело: мы не уживемся с ним, пока не поймем, что среди прочего оно состоит при нас шутом. .... То, что у нас есть тело, — самая старая на свете шутка...

Полный текст о влюблённости из книги Клайва Льюиса "Любовь"

Когда мы что-то любим, это значит, что мы получает от этого удовольствие.

«Удовольствие-нужда» не приведет к излишествам, а «удовольствие-оценка» - это роскошь, прихоть, путь к пороку.

В самом примитивном удовольствии-оценке есть неэгоистичное начало. В нем есть признание непреходящей ценности - мы хотим не только ради себя.

Наслаждение— в настоящем времени, нужда — в прошедшем. Наслаждение превращается в нужду именно тогда, когда изменяется к худшему.

Удовольствие-нужда похоже на любовь-нужду. Любовь-нужда длится не дольше самой нужды.  Если любовь-нужда осталась без поддержки и без изменений, она исчезнет, лишь не станет надобности.  Нужда-любовь к Богу кончиться не может. Бог нужен нам всегда — и в этом мире, и в том.

Любовь-нужда взывает из глубин нашей немощи, любовь-дар дает от полноты, а эта, третья любовь славит того, кого любит.

«Любовь к природе». У природы не научишься нравственности. ... Природа говорит одно: «Слушай и смотри». Не надо искать прямого пути от этой любви к познанию Бога.

Мы должны сперва вернуться из лесов и садов к письменному столу, к Библии, в церковь.  Природа не может научить нас боговедению или освятить нас. Любовь к ней необходима и полезна, хотя бы для начала.  Но если она стала богом, она стала бесом.

Все естественные чувства могут воспрепятствовать духовной любви, но могут и стать ее предтечами, подготовить к ней...

О патриотизме. Правильно ли мы любим свою страну. Его разновидности:

-  Любовь к семье, к дому...

- отношение к прошлому своей страны

- вера в то, что твоя страна или твой народ действительно лучше всех. Отсюда – расизм.

- а не обязана ли наша нация всеми править?  - это ужасно...

А что, если она потеряет славу и величие?

Там, где разрушен патриотизм, придется выдавать любой международный конфликт за чисто этический, за борьбу добра со злом.  

Церковь, Небесное Сообщество, неизбежно оказывается и сообществом земным. Наша естественная и невинная привязанность к земному сообществу может счесть себя любовью к Сообществу Небесному и оправдать самые гнусные действия.

Вот обо всём этом пишет Клайв Льис в своей книге "Любовь" 

"Да не умрет любовь и не убьет" Дж. Донн

«Бог есть любовь», — говорит евангелист Иоанн. Когда я в первый раз пытался писать эту книгу, я думал, что слова эти указывают мне прямой и простой путь. Я смогу, думал я, показать, что любовь у людей заслуживает своего имени, если она похожа на Любовь, которая есть Бог. И я разграничил любовь-нужду и любовь-дар.  

Типичный пример любви-дара — любовь к своим детям человека, который работает ради них, не жалея сил, все отдает им и жить без них не хочет.

Выдержки о дружбе из книги Клайва Льиса "Любовь"

В дружбе нам кажется, что мы выбираем себе равных.

Христос поистине может сказать всякому кругу друзей: «Не вы избрали друг друга, но Я избрал вас друг для друга».

Дружба — не награда за ум или вкус, а орудие Божие, с ее помощью Господь открывает нам красоту другого человека.

Дружба для нас — развлечение, почти ненужная роскошь. Как же мы до этого дошли?

Из всех видов любви наименее естественная, в ней не участвует инстинкт.

Без влюбленности никто бы из нас не родился, без привязанности — не вырос, без дружбы можно и вырасти, и прожить.

Она уводит людей от общества, как одиночество, но в нее уходит не один человек, а по меньшей мере двое.

Дружба — умножение хлебов; чем больше съешь, тем больше останется

О сравнении влюблённости и дружбы, о приятельстве.

Дружба начинается с вопроса: «Как, и ты это знаешь? А я думал, я один…»

Дружба возможна только тогда, когда нам что-то важнее дружбы.

О сосуществовании дружбы и влюбленности. Что мы выберем? О каком выборе не пожалеем?

Можно ли выжить человеку без дружбы? Что значит истинная дружба?

Влюбленность обнажает тело, дружба — самую личность

Нашему обществу не повезло: о разнополой дружбе; почему увядает мужская дружба и даже мужское приятельство.

Дружба — школа добредетели и школа порока. Хорошего человека она сделает лучше, плохого — хуже.

О недостатках дружеского круга...

Дружба не должна стать «обществом взаимного восхищения», но без взаимного восхищения она не может жить. 

Привязанность - самый инстинктивный, самый животный вид любви.

Она не требует сходства. Она смиренна, не превозносится.

Привязанность тиха, о ней и говорить неудобно. Нередко мы её стыдимся.

Привязанность соединяет не созданных друг для друга,

Она самая широкая, самая демократическая любовь.

Она учит нас сперва замечать, потом — терпеть, потом — привечать и, наконец, — ценить тех, кто оказался рядом.

Привязанность обращает наш взор к неприметным.

Она непритязательна, отходчива: она долготерпит,  милосердствует, никогда не перестает. Она открывает нам в других образ Божий.

Значит, это и есть сама Любовь?  Значит, домашнее тепло и есть христианская жизнь?