Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

В одном из своих посланий апостол Павел нас призывает принимать друг друга так, как нас принял Христос. И я хочу обратить ваше внимание на две вещи.

Во-первых, Христос нас принимает без разбора.

А во-вторых, Он принимает нас и не требует отчета, не ставит нам условий.

И эти две вещи мы не умеем делать и в этом мы так непохожи на Христа, Которого мы называем Своим учителем и наставником.

Христос умеет прощать, но прощать не так, как прощаем мы.

Вспомните притчу о блудном сыне. Слова сына: «Отче, дай мне теперь то, что мне бы пришлось получить после твоей смерти», в сущности, значат: «Старик, ты зажился на земле, твоя жизнь мне не нужна, она мне только помеха. Сговоримся: умри! Сойди с моего пути, я забуду о тебе и буду жить, как будто тебя больше нет».

И после этих слов он уходит. И приходит время, когда он испытывает на себе точно то, что совершил сам над отцом: пока у него было богатство, люди его любили, его окружали. Когда он оказался обездоленным, люди без единого слова ему сказали то же самое, что сказал он отцу: «Теперь ты нам не нужен. Ты для нас никакого значения никогда не имел, только то было важно, чем мы могли от тебя поживиться».

И когда он это понял, тогда действительно до него дошло на опыте, что он сделал над отцом, он вошел в себя, покаялся и пустился в путь. И он готовил целую исповедь: «Отче, я согрешил против неба и перед тобой, я больше недостоин называться твоим сыном; но прими меня хотя бы как одного из твоих наемников». И шел он, и шел он к отцу, называл его отцом, хотя знал, что недостоин быть сыном.

Но смотрите, что сделал отец: когда сын еще был вдали, отец его увидел и не стал его ждать у дверей, не стал выжидать момента, когда тот в стыде, в позоре, в покаянии бросится к его ногам, признается во всем, не стал ждать его унижения для того, чтобы великодушно его простить, и «на пробу», как мы это делаем часто, его принять.

Он побежал навстречу; он обнял сына раньше, чем тот одно слово сказал. И когда сын начал говорить, он ему дал сказать только начало: «Отче» — да, он признал, что у него есть отец, хотя он над ним совершил нравственное убийство: сойди с моего пути, чтобы тебя не было... он дал ему сказать: «Я согрешил на небо и перед тобой» — это правда; «я недостоин называться твоим сыном» — тоже правда; но тут его отец остановил; потому что недостойным сыном он ему мог быть, а добрым наемником — никогда.

Отец остается отцом, он никогда по отношению к нам не согласится стать хозяином. Вот как принял отец блудного сына: достаточно было того, что сын вернулся, чтобы отец поверил искренности его раскаяния.

Не так мы поступаем. Мы требуем извинения, мы требуем полного признания. Мы говорим, что еще посмотрим: «Я тебя обратно возьму на пробу» — другом, мужем, женой…

Не так поступает Христос. Он не требует ни одного слова о том, что было на стране далече. Ему достаточно: ты пришел, ты вернулся — значит, всё, что было тогда, это было кошмар, это было сон. Мы теперь проснулись, мы теперь в жизни, а не в безумном сне.

Часто, когда мы думаем о прощении, мы говорим — вот, я прощу; как бы мне забыть?

Не надо забывать! Если бы мы могли забыть то, что случилось, мы непременно вернулись бы к тому, что было.

Надо помнить; но не той злой памятью, которой мы помним.

Мы помним: вот человек, с которым мы теперь примирились, однако в наших отношениях где-то еще трещина, где-то возможна неправда, где-то теснится возможность ссоры.

Не так надо помнить. Надо помнить, что если человек против нас согрешил, значит, он в чем-то слаб, значит, где-то он уязвим и человеческими отношениями, и бесовским воздействием. Вот это надо помнить, чтобы изо всей силы и ценой собственного покоя, собственного благополучия его защитить от этого, не вспоминать ему, что было, а помнить, что здесь у него слабое место, и его целить и защищать.

Если бы мы могли так прощать, то мы прощали бы крепко и навсегда.

Мы не прощали бы в надежде, что человек переменился, а прощали бы для того, чтобы, окутанный поддержкой и укрепленный любовью, он мог перемениться, если Бог даст.

Мы его приняли бы не потому, что он унизился перед нами, а просто потому, что он к нам пришел, проявил это смирение и доверие. И наконец, мы помнили бы, помнили бы с болью душевной, что случилось, чтобы никогда больше этого человека не поставить в то положение, в котором он споткнулся, пал и разбился.

Подумайте об этом. Так нас принимает Христос и так мы призваны друг друга принимать. Мы часто гордимся перед теми, кто нас унижает: они слабы и пали, мы крепки — устояли. Так помните другие слова Писания: вам, сильным, надлежит носить тяготы слабых... И вот если это помнить, тогда можно перемениться и исцелиться.

И тогда, может быть, наши человеческие отношения хотя бы похожи станут на то, как нас носит Христос. Аминь.

Источник