Сколько можно реветь? Да-да, не плакать, а именно реветь, как белуга? Интересно, занесен ли такой рекорд в Книгу Гиннеса? Если честно, то еще вчера она думала, что побьет в этом все рекорды.

Вчера…

Вчера, когда они с мужем решили сесть и обсудить их будущее, их отношения, зашедшие в тупик. Когда она хотела услышать слова, сказанные ей до свадьбы, о том, что ради семьи он готов на все, что если будет что-то не ладиться, он готов костьми лечь, но брак сохранить. Вчера, когда она сказала ему, что они должны дать себе и их семье шанс выжить, что им надо начать всё сначала, прилагая усилия над тем, чтобы менять себя. Себя, а не друг друга. Она ждала согласия и поддержки…

Наивная.

А услышала?

А услышала, что он не уверен в том, что хочет меняться, что в его возрасте уже устоявшиеся привычки, образ жизни, которые его вполне устраивают. Что он сомневается, что игра стоит свеч, и что ему это нужно. Но не прошло еще и двух лет, как он обещал ей совсем противоположное. А она, глупая, верила красивым словам…

А потом он как-то так просто, с легкостью, признался ей в измене…

Боль.

Она разливалась медленно от сердца по всему телу, захватывая горячей лихорадкой разум.

Слёзы.

Как она не уговаривала себя не плакать (по крайней мере, при нем), они сами, против её воли, текли в три ручья. Она зажимала рот платком, отворачивалась к окну и, что есть силы, кричала про себя: «Гос-по-ди! Господи помоги!» А за окном вместе с ней плакал дождь, и чем больней ей становилось, тем сильнее он лил.

Муж что-то говорил, а она до скрипа стискивала зубы, боясь вздохнуть, чтобы вместе с воздухом наружу не вырвалось рыдание. Шмыгая носом, она делала маленькие вздохи, боясь задохнуться. Боль судорогами проходила по её телу. Она не могла поверить, что это происходит с ней.

Не хотела…

Почему?

Почему он не принимал её ласки, отпихивал её своим равнодушием, не отвечал на её поцелуи, а лег в постель с другой, только, чтобы… Чтобы что?

На этот вопрос он не смог ответить. И вообще, сказал, чтобы она не зацикливалась на «пустяках».

Но, разве, это «пустяк»? Тогда, что важно, что ценно и незыблемо?

Да, она знала, что у мужчины и женщины совсем разные взгляды на мир, разное понимание многих вещей. Что им трудно понять друг друга. Но не до такой же степени? Говорить и не слышать, об одном и том же, но, как будто о разном.

Ужасно…

Они еще пытались, нет, даже говорили о чем-то. О чем? Да, все о том же – о своих обидах. А она все время думала о той, другой, о нем, о них…

А потом он ушел. Перед выходом обернулся и, сказав, что все будет хорошо, подошел и поцеловал. Поцеловал! Она уже и забыла, когда это было в последний раз.

Странно…

Что это было?

Он ушел, а она чувствовала, как рушится мир вокруг неё, отваливаясь, кирпичик за кирпичиком – кирпичик надежды, кирпичик веры, мечты. Она слышала, как трещало основание – это рушилась их любовь.

Что делать?

Боль была настолько сильной, что её просто разрывало на куски. Как будто кто-то брал безжалостной рукой, отрывал кусок мяса и бросал псам.

Конечно, она плакала. Нет, она ревела, не находя в себе сил остановиться. Ей надо было вылить это горе, выплеснуть, как стакан грязной воды. Она взяла бумагу и писала, писала… Каждая буква, как слезинка, каждая слезинка – небольшое облегчение:

Чтоб от боли не умереть,

Моё горе слезами льётся,

Мне одно остается – реветь,

Или сердце моё разорвется.

Валерьянка, корвалол, валидол, глицин, что еще? Что еще может успокоить?

Бог!

Она взывала к Нему, прося утешения и Его мира в сердце. Она плакала и молилась, молилась и плакала, а потом до глубокой ночи опять выливала свою боль на бумагу. Эта ноша была слишком тяжела – ей необходимо было от нее избавиться.

Обессиленная, она упала в постель, прося у Господа сна. Ей надо было забыться. Через два часа она проснулась. За окном все так же сильно лил дождь. Боль не прошла.

Она лежала и спрашивала: «Где Ты, Господи?» А потом почувствовала – Он здесь, рядом. Это Его слезы льются по стеклу. Он сострадает! Он разделил с ней эту боль и слезы, которым, казалось, не будет конца. Он взял на Себя её горе и убаюкивал шумом ветра. Она была не одна!

И это её утешило.

А на следующий день боль вместе с самосожалением накрыли её снова. И слёзы, эти предательские слёзы, снова подступили к горлу и полились хрустальными бусинками. Ей опять стало себя жалко… Даже её любимые желтые цветы, стоявшие в вазе, не радовали глаз. «Желтый цвет – цвет разлуки», - всплыло откуда-то издалека. Зачем она купила их именно вчера???

Но, слава Богу, за братьев и сестер, которые могут не только выслушать и посочувствовать, но и встряхнуть, напомнить Слово Божье. Слово, в котором говорится, что она – дочь Божья, и Он заботится о ней. Что в ней - Дух Божий, и её глаза должны светиться Его светом, а не слезами.

И еще, очень важное, - о прощении. Она знала, что, конечно, его простит. Но когда? Когда вдоволь выплачется? Или когда он покается в содеянном? Но когда это будет и будет ли? А что до этого? Жить в самосожалении и обиде? Нет! Это не Божий план. У Бога всегда есть план нам на благо. И Он сказал: «Прощайте!»

И она решила сделать это! Пусть ей будет нелегко, но все равно она станет провозглашать в духовный мир, что простила мужа. Станет говорить это столько раз, сколько будет нужно, чтобы эта боль ушла, чтобы стена обиды рухнула, чтобы «измученные вышли на свободу».

Она приняла твердое решение! Перечитав ещё раз историю с Петром, когда Иисус учил его прощать до «седмижды семидесяти раз», она отсчитала 70 спичек, чтобы было легче считать, и решила 7 дней по 70 раз «долбить» эту стену. Прощать, прощать и прощать – за каждое обидное слово, за равнодушие, за боль, за слезы и, наконец, за предательство. Прощать до тех пор, пока не почувствует, что боль ушла, а вместо слёз, глаза наполнились радостью.

Почитав псалмы, и еще раз напомнив себе о Божьей милости, она погрузилась в короткий чуткий сон. Сказалась бессонная ночь. А когда она проснулась, за окном было солнце, яркое весеннее солнце, а от туч не осталось и следа. Так же светло было и у неё на душе. Она знала:

Господь за неё!

Она выстоит!

Она пройдет!

Она сможет!

Марина Тихонова