"если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный, а если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит согрешений ваших"...

эти слова обращения мы слышали столько раз, что как бы оглохли к ним. Но вот стоит  только  на секунду вдуматься, вслушаться, встряхнуть с себя внутреннюю к ним привычку, как они снова поражают нас ударяют прямо в сердце, в совесть, становится  даже страшно, ведь  ими необычайно просто и, так сказать, неумолимо сказано, что от нашего прощения зависит, абсолютно зависит и прощение нас Богом

Если не простим мы, не простит нас Бог, а тогда ненужным, бессмысленным  и бесполезным становится и всё остальное: молитва, посещение храмов, умственные размышления о Боге и о жизни, бессмысленно и бесполезной становится, иными словами,  сама религия

А если так, то первое о чём следует задуматься нам в эти дни, когда именно к такой задумчивости, к проверке , к оценке самих себя призывает нас Бог -  это именно о прощении. Действительно, как будто такое простое, такое самоочевидное слово,  как будто так ясно: простить  - это больше не сердиться, не желать отомстить, иметь, как мы часто говорим,  что-то против другого.

 Но опять-таки, достаточно немного подумать и ясно становится, что можно достичь всего этого.  Можно не сердиться, не желать отомстить не жить обидой и т.д., и всё же -  не простить, как призывает к этому  Христос, когда говорит, что если не простим мы, не будет нам прощения.

 В чём же тут дело, в чём истинная сущность прощения?

Заметим прежде всего, что все те состояния, которые я только что перечислил и в которых мы обычно и  видим прощение - не сердиться, не желать отомстить и так дальше, что все эти состояния мы определяем в отрицательных выражениях "не": не сердиться, не хранить обиды в сердце, не желать отомстить.

В том то и всё дело тогда, что даже тысячи отрицаний не даёт хотя бы одного утверждения или, по-другому, отсутствие чего-то ещё не означает присутствие чего-то другого.

Отсутствие ненависти не есть любовь, как отсутствие гнева не есть примирение.

Разве мы не знаем на страшном и горьком опыте всей нашей жизни, что равнодушие, например, может быть страшнее вражды, страшнее ненависти

Апостол Павел начал с того, что возненавидел Христа и боролся с Ним. И вот, сама эта ненависть, которая на деле была слепотой, непониманием, исканием обернулась в нём такой любовью ко Христу, такой верой в него, что они до сих пор обжигают нас в прельщении послания

Но сколько людей жили тогда, которые не ненавидели Христа, а занятые собой, равнодушные ко всему, кроме себя просто не заметили Его, а если заметили, то отвернулись от Него.

В Пилате, который предал Христа, на распятие не было ни ненависти, ни желания мести, ни обиды. В нём было всего лишь огромное всеобъемлющее равнодушие

Так вот, как часто именно равнодушие, именно такое внутреннее самосохранение и принимаем и выдаём  за прощение. Как много на нашем языке словосочетаний и выражений, кажущихся безобидными, но которые, если только вдуматься в них, являются страшную сущность этого псевдо прощения.

"Ах", - говорим мы про кого-нибудь, - "с него взятки гладки, что с него требовать, на нём можно поставить крест, на него можно махнуть рукой на него даже сердиться не стоит, и так дальше и так дальше". Или ещё: "я вас прощаю", - мы говорим кому-нибудь, - "но никакого дела с вами я иметь не желаю, я вычеркнул вас из моей жизни".

 Но разве это то прощение, о котором говорит, к которому призывает нас  Христос,  разве к такому равнодушию, вычёркиванию из жизни, отсечению призваны мы - нет, конечно нет, и можно сказать больше: пока есть гнев, есть ещё надежда. В гневе, даже в слепоте гнева я ещё принимаю человека всерьёз, он ещё существует для меня, и потому сам мой гнев может быть притворён в примирение, в воссоединение, в обновление.

Но там, где начинается равнодушие, там воцаряется смерть. Ад - это равнодушие всех ко всем, это уход каждого в себя и, тем самым, и в страшное одиночество духовной смерти.

Поэтому нужно со всей силой сказать: прощение от равнодушия и презрения уже не прощение, а подделка под него, карикатура на него.

Настоящее прощение - это, прежде всего, принятие нами человека до конца, всерьёз, это возврат нас к той глубине, на которой мы признаём единственность, и потому единственную и неповторимую ценность каждого человека, как Божьего творения,  как образа Божьего  или, говоря, на языке христианства, того, которого так любит Бог и за кого на кресте умер Христос.

Настоящее прощение - это увидеть человека, как видит его Бог, как любит его Бог.

"Всякий из нас за всё перед всеми виноват",  - сказал Достоевский.

Всякий из нас, увы, повинен, прежде всего, в том страшном равнодушии всех ко всем, которое превращает всю жизнь, весь мир в одиночество, во вражду, в подозрение, в страх.

Именно этому смертельному, смерть несущему равнодушию,  и противостоит, его преодолевает, его побеждает прощение и потому оно от Бога,  всегда от Бога, ибо Бог прощает нас не потому, что с нас "взятки гладки", не потому, что Он махнул рукой на нас, а потому, что Он - Любовь есть, потому что ничто не может любовь эту разрушить, а она, напротив, может победить, воссоздать, обновить, воскресить всё, и потому только , когда вдруг узнаём , чувствуем эту всепрощающую любовь Божью на нас, на меня, на каждого обращённую,  рождается и в нашем сердце это чудо всех чудес - прощение, и каким светом, каким небесным счастьем загорается тогда наша жизнь.

Протопресвитер Александр Шмеман