Особую роль псалом 136 приобрёл в богослужениях, готовящих верных к Великому посту. На утренях трёх приготовительных воскресений (неделя о блудном сыне, неделя о Страшном суде и Прощёное воскресенье) этот псалом поётся после чтения Евангелия.

Это жалобная песня евреев, изгнанных из Израиля в Вавилон (в 586 г. до н.э.). Пятый стих этого псалма позднее стал символом, напоминающим всем евреям об их вечной связи со Страной Израиля: «Если я забуду тебя, Иерусалим, пусть отсохнет десница моя».

1. При реках Вавилона, там сидели мы и плакали, когда вспоминали о Сионе.
2. На вербах, посреди его, повесили мы наши арфы.
3. Там пленившие нас требовали от нас слов песней, и притеснители наши — веселья: «пропойте нам из песней Сионских».
4. Как нам петь песнь Господню на земле чужой?
5. Если я забуду тебя, Иерусалим, — пусть отсохнет десница моя.
6. Прилипни язык мой к гортани моей, если не буду помнить тебя, если не поставлю Иерусалима во главе веселия моего.
7. Припомни, Господи, сынам Едомовым день Иерусалима, когда они говорили: «разрушайте, разрушайте до основания его».
8. Дочь Вавилона, опустошительница! блажен, кто воздаст тебе за то, что ты сделала нам!
9. Блажен, кто возьмёт и разобьёт младенцев твоих о камень!

Из истории Второго храма

В ходе войны между Вавилонией и Египтом за наследование ассирийских завоеваний Иерусалим на некоторое время подпал под власть египтян, а затем перешёл в руки вавилонян.

В 598 г. до н. э. вавилонский царь Навуходоносор осадил Иерусалим.

Город сдался, и царь Иехояхин вместе с придворными, знатью, воинами и ремесленниками — всего около десяти тысяч человек — был уведён в Вавилонию. Туда же были вывезены храмовые и царские сокровища.

Возведённый в 597 г. до н. э. на престол Навуходоносором Цидкияху поднял в 588 г. до н. э. восстание. В том же году вавилоняне подошли к Иерусалиму, и после изнурительной двухлетней осады город был взят и полностью разрушен.

Храм был сожжён, большинство населения убито или уведено в плен; сам Цидкияху, ослеплённый после того, как сыновья были умерщвлены у него на глазах, был в цепях отправлен в Вавилонию. Город оставался в развалинах вплоть до возвращения изгнанников.

Изгнание и связанное с ним чувство унижения не умалили верность народа Иерусалиму. Отождествляя с ним свою судьбу, изгнанники не теряли надежды на возрождение страны и восстановление Иерусалима.

В 538 г. до н. э., после завоевания Вавилонской империи персами, персидский царь Кир издал декрет, разрешивший еврейским изгнанникам вернуться на родину, восстановить Иерусалим и отстроить Храм.

Снится мне: в родную землю
Мы войдём в огнях заката
С запылённою одеждой,
Замедлённою стопой.
И войдя в святые стены,
Подойдя к Ерусалиму,
Мы безмолвно на коленях
Этот день благословим.

И с холмов окинем взглядом
Мы долину Иордана,
Над которой пролетели
Многоскорбные века.
И над павшими в пустыне,
Пред лицом тысячелетий
В блеске жёлтого заката
Зарыдаем в тишине.

А назавтра на рассвете
Выйдет с песней дочь народа
Собирать цветы в долине,
Где блуждала Суламифь:
Подойдёт она к обрыву,
Поглядит с улыбкой в воду —
И знакомому виденью
Засмеется Иордан.
                           (Из книги «Сиониды»)

Видение Марии

Я закрываю глаза и вижу бесконечную вереницу людей в запылённых одеждах цвета бесконечной пустыни с глазами покрасневшими от песка и высохшими от палящих лучей всё меньше ослабевших и потерявших НАДЕЖДУ остаётся навсегда слитыми с песком почти неразличимыми на пути ведущем к ЦЕЛИ только самые сильные телом и духом дошли и скоро увидят завещанный им СВЕТ и вот уже мать отпустила руку своего ребёнка а сын не поддерживает за плечи отца близок СВЕТ и глаза каждого из оставшихся обращены в себя и вот он долгожданный СВЕТ и первые увидели а последние ещё бредут бесконечной чередой но нет радости в глазах первых увидевших СВЕТ только опустошение внутри и где-то далеко в сознании мысль о том что всё это было им завещано и исполнено радость будет ЗАВТРА а сегодня они дошли.

В этой песне так прекрасно соединились стихи Юлия Кима, музыка Владимира Дашкевича, голос Елены Камбуровой, что нет человека — «ни иудея, ни эллина», — у которого не дрогнет и не запоёт душа в унисон.

Там, возле рек Вавилонских,
Как мы сидели и плакали.
К нам приходили смеяться:
"Что же вы сидите и плачете?
Что же не поете, не пляшете?"

Там, возле рек Вавилонских,
Жив я единственной памятью.
Пусть задохнусь и ослепну,
Если забуду когда-нибудь
Камни, объятые пламенем,
Белые камни твои.

Ерушалаим, сердце мое --
Что я спою вдали от тебя?
Что я увижу вдали от тебя
Глазами, полными слёз?

Ерушалаим, сердце мое --
Что я спою вдали от тебя?
Что я увижу вдали от тебя
Глазами, полными слёз?

Что же не поёте, не пляшете?"
Ерушалаим, сердце мое --
Зачем жизнь вдали от тебя
На что смотреть мне вдали от тебя
Глазами, полными слёз?

Ерушалаим, сердце мое --
Зачем мне жить вдали от тебя,
На что смотреть мне вдали от тебя
Глазами, полными слёз?

Источник

ещё: На реках Вавилонских…