Оккультные учения идут к нам и с запада, и с востока. Во многом это связано с развитием идеологического и духовного плюрализма, или вседозволенности, на фоне так называемой демократизации общества. На глазах совершается страшная духовная агрессия против России и, в первую очередь, против Православия в России, ибо только Россия остается столпом и оплотом истинного христианства в мире. Но именно поэтому и тратятся огромные усилия, чтобы и снаружи, и изнутри расшатать Православие и Церковь.

Иеромонах Анатолий (Берестов) из книги «Число зверя»

Вопрос принципиальный

Вопрос духовной безопасности сегодня актуален как никогда.

21-й век - век войн, нацеленных в первую очередь на уничтожение человеческих душ. Догматические знания в области богословия сегодня также важны, как противоракетные комплексы обороны для военной безопасности страны. Будь бдителен сам, вооружись необходимыми знаниями и не отдай свою душу врагу, а в случае необходимости окажи помощь ближнему.

Ученые выдвигают теории, в которых связывают так называемое «культовое возбуждение» в обществе с грядущими социальными потрясениями. В качестве примера приводят процветание агрессивного оккультизма в среде вырождающейся и деморализованной аристократии в королевской Франции в преддверии революции или его процветание в России накануне аналогичных событий. Но есть и другая зависимость: как правило, неортодоксальные религиозные группы начинают успешно завоевывать себе сторонников по мере того, как приходят в упадок основные, традиционные религии. Крах советской империи и принятые на волне необузданного либерализма антинародные законы РСФСР от 1990 и 1997 годов «О свободе вероисповеданий» и «О свободе совести и религиозных объединениях» на фоне обескровленного состояния традиционных религий, создали крайне благоприятные условия для распространения на российском духовном пространстве различных культовых новообразований, в том числе и оккультного (сатанинского) толка. Успех им был обеспечен, ведь большинство из них имели и имеют мощное финансовое подкрепление (в основном из-за рубежа) как для собственного роста, так и для содержания армии адвокатов, экспертов, журналистов, лоббирующих их распространение. С деятельностью этих по сути новых для России культов за время «религиозной свободы» российское общество отчасти уже успело познакомиться. Для многих граждан нашей страны это знакомство обернулось настоящей трагедией, ведь едва ли не все оккультные объединения носят тоталитарный характер, имеют четко выраженное деструктивное направление. Речь идет о самых серьезных разработках, которые десятилетия успешно внедрялась в жизнь. В атмосфере вездесущей безнравственности их разрушительную силу сегодня трудно переоценить...

Время становится всё стремительнее, мы уже не успеваем следить за процессами, которые происходят в современном обществе. Меняются внешние обстоятельства, меняются сами люди. Мы очень быстро приспосабливаемся к новой реальности, воспринимаем ее как данность. И самое страшное, что в этой гонке остается все меньше вещей, способных нас по-настоящему взволновать, вызвать негодование, нравственный протест. Вопрос невиданного доныне засилья оккультизма на Русской православной земле - как раз тот принципиальный вопрос, оставаться равнодушным к которому просто запрещено.



Съешь себя сам

В книге очень авторитетного в своих кругах оккультиста Томаса Генри Бургона «Свет Египта» есть очень точная мысль, касающаяся, правда, медиумистики, но бесспорно применимая и к сути оккультизма в целом: «Необходимое условие всякого транса или физической медиумичности заключается в пассивности. Самый важный пункт в этих формах - разрушение индивидуальности. Процесс развития этой медиумичности сопровождается разрушением воли человека». Автор дальше сообщает, что высшей степенью совершенства в оккультной практике является состояние так называемого транса, созерцания самого себя - нечто вроде полной пустоты или самопоглощения. Не напоминает ли это нам ту самую иносказательную модель самоуничтожения, изображаемую в древних книгах в виде змеи, пожирающей свой собственный хвост? Есть о чем задуматься... Итак, цель оккультизма - разрушение человеком самого себя.



Когда, зачем и кто захотел разрушить человека и что из этого вышло? Обратимся к первоистории.



Адам и Ева - первые жертвы оккультизма

Сегодня археологам известен древний памятник, так называемая аккадская печать, датируемая двумя тысячелетиями до Рождества Христова. Печать представляет собой цилиндр, посередине которого изображено дерево с семью ветвями и двумя плодами. По сторонам дерева сидят два человека с протянутыми руками, судя по головным уборам, мужчина и женщина. Сзади женщины изображен поднявшийся змей. Это древнее изображение греха наших праотцев. Помните, чем соблазнил Адама и Еву коварный змей? Он обещал прародителям открыть некое «тайное знание», с помощью которого они станут могущественными, словно боги: «В день, в который вы вкусите их (запретные плоды. - М.М.), откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло» (Быт. 3: 5), - вот что сказал первым людям наученный дьяволом змей.

Но что за «тайные знания» мог искуситель предложить первым людям? Не здесь ли подвох? Ведь уже изначально человек был призван Богом к высшему и совершеннейшему из венцов - к богоподобию. Кроме того, первозданным людям Бог и так дал совершенную власть над миром земным: «И благословил их Бог, и сказал им Бог: ...наполняйте землю, и обладайте ею, и владычествуйте над рыбами морскими и над птицами небесными, и над всяким животным, пресмыкающимся по земле» (Быт. 1: 28). Однако сохранять эту власть и подлинное царское достоинство было возможно лишь на пути единения с Богом через заповеданное: «Возлюби Господа, Бога твоего всем сердцем твоим и всею душою твоею, и всем разумением твоим» (Мф. 22, 37-40). Соответственно, для осуществления задуманного обожения человека, от последнего требовалось личное желание возлюбить Бога, некое усилие, определенный труд ради стяжания заповеданной любви - именно для этого человеку, как высшему творению, и была дана свободная воля, посредством которой он был способен к сознательному личному творческому акту совершенствования своего сердца (не в наличии ли свободной воли, дарованной человеку Богом, явилось предельное уважение Творца к своей твари, изначально исключающее всякое рабство?). Однако что за труд - любить Творца?! Разумеем ли мы, что это был за блаженный труд, являющийся по своей сути никаким не трудом вовсе, но бесценным даром Творца своему возлюбленному творению?! А разумеем ли мы, что это был за запрет - не вкушать плода от древа познания? Сколько непостижимой любви сокрыто в этом премудром запрете, не утверждающем власть рабовладельца над своими рабами, но напротив, дарующем возможность через послушание Богу доказывать Ему свою сыновнюю любовь, свою верность и безграничную преданность.

Конечно же, говоря, что есть иной способ обожения, сатана просто напросто лгал. Он внушил Еве, будто плоды, сами по себе обладают сверхъестественной силой, способной сделать человека равным Богу, что усилий к стяжанию блаженной любви прилагать вовсе не нужно, но следует только лишь получить удовольствие от вкушения запретного и... «тайные знания» в кармане. Совершенно очевидно, что своим обманом искуситель покушался не на что-то, но на святая святых - богодарованную человеку способность любить, а значит, быть истинно подобным Богу. «И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание» (Быт. 3: 6).

Так, если до грехопадения человек пребывал в особом блаженном состоянии теснейшего внутреннего богообщения, то с грехопадением в мир вошла смерть, в природе был запущен злокачественный процесс необратимого распада, приостановить который оказалось возможным только путём постоянного сопротивления злу, и непрестанного духовного стояния в несение скорбей.

Ошибка первых людей заключалась в том, что по наущению змея, на райское древо они начали смотреть, не как на предмет духовного делания (послушания), но как на таинственный талисман, магический фетиш, своеобразный «золотой ключик», с помощью которого думалось мгновенно стать самодостаточными властителями мира, самостоятельно без участия Бога достичь счастья, зайти, так сказать, в Царствие Небесное «с черного входа». Одним словом, в мировой истории оккультизма великий обман отца лжи получил свое полнокровное и наиболее яркое воплощение. Согласно сатанинскому учению именно змей дал человеку возможность познать добро и зло и тем самым приобщил его к некому «знанию», которое Бог, якобы, скрыл от людей. В их учении змей и есть истинный освободитель человечества, поскольку научил людей бороться с Богом.

С тех самых пор обольщенных сатаной, лишенных воли и ленивых до возделывания собственных душ людей охватила горячка поиска этих пресловутых «тайных знаний». Каких только ключей, плодов, таинственных ходов, граалей, копий, магических кристаллов, эликсиров жизни, словом, всего что способно сделать человека «как боги», но без Бога, не искало заблудшее человечество. Одна только оккультная истории Третьего рейха чего стоит! Господь воистину благ и поиски того, что уже изначально заложено Творцом в человека, - богоподобие, бессмертие, творческое начало, - равносильны тому, если бы какой-то чудак отправился за три девять земель искать свою собственную голову, или, скажем, руку. Конечно же, никакого искания откровений и познания тайн мировой жизни вне Христа быть не может! Это химера! Подлинной целью человека является жизнь с Богом, - в том Царский вход в пределы собственного сердца, внутри которого сокрыто святая святых, полнота единственно подлинного и единственно божественного Знания, ибо Царствие Божие «не придет приметным образом и не скажут: вот, оно здесь, или: вот, там. Ибо вот, Царствие Божие внутрь вас есть» (Лк. 17, 20-21). Относительно этой проблемы отцы Церкви замечают, что в Святом Писании нам достаточно дано для спасения и искание новых откровений обнаруживает не что иное, как безотрадное блуждание еще при жизни, но уже в пределах преисподних.

Что ж, таков корень проблемы, обратимся теперь к рассмотрению самой ее сути. Итак, феномен уничтожения человеком самого себя, как основа всякой оккультной практики, имеет вполне объяснимую природу.



«...Широк человек, слишком даже широк, я бы сузил»

Основная цель падших духов никогда не отличалась особой оригинальностью. Доказать Творцу Его несостоятельность - вот предел их безумных мечтаний. А поскольку человек - венец творения Божия, то, что совершенно логично, именно человек больше всего и раздражает бесов. Слишком много Бог дал людям, слишком уж возлюбил - зависть не даёт покоя врагу. Помните, как в знаменитый герой Достоевского Митя Карамазов рассуждал о Богом данной человеку широте, как, под непосильным грузом ответственности «быть человеком», малодушно грозился его «сузить»? Вот, собственно, этим самым «сужением» всю свою многовековую историю и занимаются посланники сатаны во главе с ним самим.

Несмотря на крайний эклектизм оккультных учений, в большинстве случаев, в их основе всегда можно обнаружить вырванную из общего контекста, по-своему домысленную, но всё-таки именно индийскую религиозную традицию. Почему так? Попробуем разобраться в чем тут дело. А дело, как всегда, в любви... Позволим себе несколько догматических измышлений.

Согласно восточнохристианскому учению, именно любовь устанавливает особую сакральную связь человека с Богом, человека с ближним, человека со всем тварным миром. Христианская любовь отличается от всякой другой нехристианской любви своей мистической глубиной. Христианская любовь есть непостижимая связь одной индивидуальной глубины с другою, она - божественный незримый мост над двумя таинственными безднами.

В индийском учении всё наоборот: любовью соединены не два индивидуальных начала, но любовь есть утверждение тождества двух одинаково страдающих самостей. Индийское религиозно-философская школа говорит: ты есть я, и потому я тебя люблю и жалею. Христианство же проповедует: ты не есть я, но я люблю тебя и жалею. Различие это огромно! В христианстве мой ближний есть личность, лицо, мне противоположное, единственное в своём роде и во Христе неповторимое. В индийском учении множество различных личностей есть всего лишь иллюзия, обман зрения, в их представлении всё тварное разнообразие - представляет собой некий бульон из совершенно тождественных в существе своем и в сердце неразличимых самостей. Так, всепронизывающим смыслом индийской религиозной философии является полное «угасание» всякого личностного различия между всеми живыми существами. Здесь скрывается великий пессимизм индийского религиозно-философского учения и корень богоборческой неправды о Творце. Но дальше ещё интереснее.

Дело в том, что индийская мистика утверждает не только имманентное тождество людей между собой, но также и тождество предельного центра самости человека с предельным центром самости божественной. Не то, что человек находит в себе образ и подобие Бога, не то, что в своём сердце соприкасается с непостижимым Творцом исповедует индийская традиция, но то, что я сам оказываюсь Богом! Для непосвященного это может показаться странным и диким, но это так. «Атман (или «пуруша», что по-санскритски первоначально значит «человек») есть Брахман (понятие, обозначающее безличный, индифферентный абсолют, «душу мира», первооснову всех вещей и феноменов)» - такова центральная мысль, проходящая через все Упанишады (древнеиндийские трактаты религиозно-философского характера).

Обозначенное тождество «Атман есть Брахман» в свою очередь можно истолковать двояко. Если смыслообразующий центр находится на термине Брахман, значит высшее «я» человека усматривает свое абсолютное тождество с Богом, то есть растворяется в нем без остатка; при таком раскладе существует только Брахман, только Бог и нет человека. В этом случае мы получаем систему так называемой Веданты.

Переместим теперь «центр тяжести» на высшее «я», Атман: «Брахман есть Атман». При таком раскладе получаем атеистическую систему, именуемую Санкья, в которой есть только человек, но нет места Богу. Таким образом, мы видим два основных типа древнеиндийской философии: теософский пантеизм и «антропософский» атеизм.

Так вот, по совершенно очевидным причинам, именно эти два направления оказались необычайно привлекательными для оккультистов «нового времени» (Рерихи, Блаватская), именно эти направления стали совершенно незаменимы для разнообразных, но единых в своей бредовости оккультных теорий, относительно которых подчас нелегко решить, пантеистичны она или атеистичны (тут дело затрудняется крайним философским дилетантизмом оккультных учений, натаскивающих без всякого стеснения отовсюду всё, что им понравится), но всегда и при всех раскладах «апологеты» оккультизма - христоборцы. Более подробно об этом вопросе можно прочитать в труде «Этика преображенного Эроса. Проблемы Закона и Благодати» (1931) замечательного русского мыслителя Б.П. Вышеславцева.

Конечно, характеристика индийских учений представлена нами выше очень схематична, но даже из такой схемы не сложно понять, что наиболее привлекательным для оккультистов оказался конечно же момент уничтожения личностного начала в человеке. Сочинителям «новых религий», таким образом, представилась уникальная возможность, дописав на свой вкус и лад древнеиндийские атеистические тексты, не то что «сузить» человека, как о том мечтал герой Достоевского, но просто растереть его в некое «nomina transendentia» ничто...

Впрочем, хорошо нам размышлять о блужданиях оккультистов, можно их даже критиковать, или осуждать, тогда как знаем ли мы сами, что такое человек в замысле Творца?



Несколько слов о человеке

«У истинного христианина, - писал епископ Феофан (Затворник) в 5-м письме о духовной жизни, - един дух с Господом - так тесен союз. А между тем христианин есть сам по себе, он не исчезает во Христе Господе, а, пребывая отдельной особою, устрояет себя по образу Христа». Здесь совершенное, непреложное достоинство Бога при непререкаемой богодарованной человеку личной свободе. Подобных догматов нет ни в одной другой религии, ни в одном другом религиозно-философском учении. В том истинность христианства!

Через благовествование Слова Божия, в мире произошла глобальная антропологическая революция - человеку возвращалось его утерянное по грехопадению величие. Крестное страдание Христа открывало в человеке новую способность - самоидентифицировать себя, как образ и подобие Божие. Христианство обнажило один, казалось бы, самоочевидный тезис всех антихристианских философий и многочисленных языческих учений, с точки зрения которых, человек являлся лишь частью природы и представлял собой «микрокосм» в мире большом - «макрокосме». Конечно, с одной стороны в человеке есть все, что можно найти в мире: «Само сердце - малый сосуд, но там есть все», - писал преподобный Макарий Египетский, но этого всё же, не достаточно. Христианство смогло пойти наперекор очевидности! Победною вестью Воскресения оно восстановило истинный замысел Творца о сущности своего возлюбленного творения! Человек есть Богозданный храм Божества по душе и телу. «Храм Божий свят, а этот храм - вы» (1 Кор. 3, 16-17) - торжественно возвестили миру Апостолы. Так, следуя евангельскому учению, уже в третьем столетии нашего века византийские богословы (в частности, святитель Григорий Богослов) проповедовали, что «человек - великий мир в малом», то есть, если вернуть переводу греческое звучание, - «макрокосм в микрокосме»!

Спустя тысячу лет, о том же писал святитель Григорий Палама: «Человек - это большой мир в малом, является средоточием воедино всего существующего, возглавлением творений Божиих». В этом величайший православный оптимист единодушен с самым большим пессимистом Ветхого Завета Екклезиастом, писавшим о сердце, вмещающем целую вселенную: «Все соделал Он прекрасным, и вложил мир в сердце их».

Вбирая в себя все, что есть в мире, человек несет в себе еще то, чего весь мир вместить не может и чего не имеет: образ Божий, Божественную благодать, благодатное Богосыновство, разум, личность, совесть, свободу. «Смотри, каковы небо, земля, солнце и луна: и не в них благоволил успокоиться Господь, а только в человеке. Поэтому человек драгоценее всех тварей, даже, осмелюсь сказать, не только видимых, но и невидимых, т.е. служебных духов», - самозабвенно размышлял преподобный Макарий Египетский.

Человек возвышается над миром потому, что не все в человеке объяснимо законами того мироздания, в которое погружено наше тело. Не стоит упрощать, ибо не все в нас родом из мира сего, а потому не все имеет общую с ним судьбу. «Природа смертна, - писал английский богослов Клайв Льюис, - мы ее переживем. Когда погаснут все солнца, каждый из нас будет жить». И далее: «Церковь переживет вселенную... Мы сохраним в вечности свою сущность, вспоминая галактики, словно старые сказки».

Человек воистину старше мира, бессмертнее мира, он замышлен Творцом как носящий право первородства во вселенной. Вот какая высота заложена в каждую живую душу, это и есть богоподобие! «До сотворения космоса были мы рожденные в Самом Боге по причине того, что нам предстояло возникнуть», - писал в первом столетии нашей эры основатель Александрийской богословской школы Климент Александрийский в своем труде «Увещевание к язычникам».

И потому в ХVII веке Блез Паскаль мог воскликнуть: «Человек - всего лишь тростинка, самая слабая в природе, но это тростинка Мыслящая. Не нужно ополчаться против него всей вселенной, чтобы ее раздавить; облачка пара, капельки воды достаточно, чтобы его убить. Но пусть вселенная и раздавит его, человек все равно будет выше своего убийцы, ибо он знает, что умирает, и знает превосходство вселенной над ним. Вселенная ничего этого не знает» (Б.Паскаль. Мысли).

А в ХХ веке Николай Бердяев, полемизируя с марксистами замечал, что человек не есть часть общества, напротив, для христианина общество - частица человека. Та же идея прослеживается и в полемике Вячеслава Иванова с М.Гершензоном.

«Мир земной, область относительного, область по существу эволюционная - это нечто низшее в сравнении с нашим духом и обречено на уничтожение, на коренное преобразование в тот момент, когда свыше раздастся голос: «Се, творю все новое»»- писал Л.А. Тихомиров в труде «Воскресение языческой мистики и экономический материализм».

Даже Герцен, с его либеральной философией, оставил замечательные строки об уготованной Богом человеку высоте: «Лицо человека, потерянное в гражданских отношениях древнего мира, выросло до какой-то недосягаемой высоты, искупленное Словом Божиим. Личность христианина стала выше сборной личности города; ей открылось все бесконечное достоинство ее - Евангелие торжественно огласило права человека, и люди впервые услышали, что они такое. Как было не перемениться всему!». Воистину так! Но возможно ли, что услышав спасительное Слово два с лишним тысячелетия назад, осчастливленное человечество по прошествии лет вдруг напрочь оглохло? Или это какая-то роковая глухота? Или колдовской заговор навис над родом человеческим? Современный человек не слышит ничего кроме самого себя, не видит ничего кроме самого себя, не хочет служить никому кроме как самому себя. Но доведенный до крайности эгоизм - есть уже сатанизм. Что ж, воистину, имеющий уши слышать да слышит...



Непреложная высота догмата о человеке

Эгоистический индивидуализм и богоподобие личности

Рассматривая проблему антропологического противостояния Востока и Запада, крупный православный богослов современности В. Н. Лосский в своем труде «Очерк мистического богословия Восточной Церкви. Догматическое богословие» писал, что христианская антропология не только утверждает нетождественность понятий личности и индивида, но заявляет об их онтологической противоположности. Личность - богоподобна. Индивид - лишён богоподобия, замкнут лишь на самом себе, на своём эго. Индивидуум противоестественным для богозданной твари, но характерным лишь для падшего естества способом «делит» свою собственную природу, он, если можно выразиться, результат ее атомизации - акт духовного самоуничтожения. Подобная тенденция неизбежно приводит человека в состояние усугубляющегося духовного падения, а членов «зараженного» этой болезнью общества - к всевозможным конфликтам, войнам, ведущим к распаду общечеловеческого целого. Все оккультные сатанинские учения взращивают в человеке именно индивида. Эпидемия уже ставшего нормой индивидуализма, отсутствие в человеке жертвенности, желания бескорыстно служить ближнему, вездесущее стремление к комфортной жизни и удовлетворению своих потребностей, - все эти явления стали сегодня для нас привычны, не вызывают даже смущения, тогда как являют собой очевидные признаки удаления человека от Творца. Так что говорить о крайностях сатанизма - страшных культах, жертвоприношениях, беснованиях, когда его идеология уже «вышла на улицы», проникла в наши будни, завладела нашими умами. С каким же усердием современный человек должен искать пути воссоединения с Богом, ибо каждое промедление грозит сегодня катастрофой!

В это сложно поверить, но представление о человеческой личности, характеризующее каждого человека как существо уникальное, совершенно ни с чем не сравнимое и к другим индивидуальностям не сводимое, дало нам именно христианское богословие. Философия древнего мира знала только человеческие индивиды.

Разрешение загадки личности человека возможно исключительно в осознании таинства нашего сотворения «по образу и подобию Бога». Поэтому, антропологию образца Восточной Церкви невозможно понять без учета учения о триадологии божественных ипостасей, согласно которому Бог в Своем бытии имеет три ипостасные Личности (Отец, Сын, Святой Дух) и общую для Них божественную Природу. Личности Троицы при таком определении находятся между собой в уникальном, не имеющем аналогов умонепостижимом соотношении, называемом «неслиянно-нераздельное» единство. Таков же и человек - не сливающийся с другим индивидуальностям, но неразделимый с ними и с Христом в Самом Христе.

Все человечество - это единая природа, как если бы это был один человек - первочеловек Адам, из которого все и произошли. Воссоединение людей на основе общей природы, возвращение к единому телу Адама осуществляется в соборной Апостольской Церкви и только через Христа! Согласно соборному мышлению христиан, человек постоянно находится в единении друг с другом и «со всеми святыми», а посредством их - в единении с Богом. «Так мы, многие, составляем одно тело во Христе» (Рим. 12, 5), «ибо все мы одним Духом крестились в одно тело, и все напоены одним духом. Тело же не из одного члена, но из многих. Членов много, а тело одно» (1 Кор. 12, 13-14, 20, 27). «И вы - тело Христово, а порознь - члены» (1 Кор. 12,27). Важно постичь, что, живя Христом, человек оказывается способен весь врасти в Христа, в Истину Христову, сродняется с нею, и она становится вечной Истиной его личного ума, его личного сердца и его личной души. Срастаясь с вечным Богом, человек перенимает Его свойства, обретает соборный с Христом и со всеми святыми ум, соборное сердце, соборную душу, соборную истину, соборную жизнь. Более того, врастая в бессмертного Христа, человек обретает некогда утерянное им бессмертие! Ни это ли и есть подлинный «эликсир вечной жизни», который ищут, никак не найдут жалкие мистики и оккультисты Запада? Человек перестает быть себе принадлежащим, но является во всех и через всех, не теряя, однако, при этом личностного начала, ибо одновременно все в нем и через него - в том бесконечный источник познания. Про такого человека можно с уверенностью сказать: он знает Истину, ибо имеет Истину в себе. Это живое Божественное Знание находится в нем, служит ему непогрешимым мерилом для различения добра и зла, истины и лжи. Поэтому никакая атеистическая наука, никакое ложное учение не могут ни увлечь, ни соблазнить его, ибо он сразу чувствует, какого они духа.

Однако люди, в отличие от Лиц Святой Троицы, слабо чувствуют природное единение со всем человечеством: чем сильнее грехопадение, тем неуловимее единство, недосягаемее соборное начало, тем острее каждый ощущает свою индивидуальную эгоцентричную природу, свою гордую самодостаточность, независимость от всех и от вся, трагическую отдаленность от Бога.

О, как неимоверно сужен, придавлен, измельчен оказался жалкий, посаженный в клеть собственного эго человек! Его превратили в некий обломок, осколок самого себя! Замкнутость человека на себе, болезненный шизофреничный индивидуализм, перерастающий в эгоцентризм, а после и вовсе обретающий формы удушающего космического одиночества, - вот итог сознательного отказа человека от Евангельских Заповедей Любви. Для европейского дарвинистско-фаустовско-ницшеанского сознания главное в жизни оказалось - самосохранение; для человека Христова - испокон веков непоколебимое самопожертвование. Первые говорили: «Жертвуй другими ради себя, ибо побеждает сильнейший», чем уподобляли себя зверю; вторые проповедовали: «Жертвуй собой ради других!», являя тем самым подлинный лик воистину богочеловека.

Последним звонком совести угасающей Европы на рубеже веков стала потребности в некоем «спасительном идеале». Так обратилась бы блудная дщерь ко Христу и принял бы, и простил, и воскресил стремительно угасющий ее дух... Но, увы, «идеалом» для беснующегося Запада стал не Христос, но очередной идол - так называемый «сверхчеловек», в поисках которого, во мраке ослепления блуждали водимые бесами горе-мыслители, лже-идеологи, тираны-вожди и недоделанные «человекобоги» Запада. Homo europaeicus дошел до головокружительной вершины своей вавилонской башни. В трагедии забрезжил финал. «Сверхчеловек должен был сойти с ума в конце своей культуры: богоубийца должен был стать самоубийцей. Wille zur Macht (желание силы) превратилось в Wiile zur Nacht (желание ночи). Ночь, тяжелая ночь легла на Европу. Рушатся идолы Европы, и недалек тот день, когда не останется камня на камне от европейской культуры, созидающей города и разоряющей души, обожествляющей тварей и отвергающей Творца... Пусто небо, нет Бога на нем; пуста земля, нет на ней бессмертной души; европейская культура всех своих рабов преврати в мертвецов и сама стала кладбищем» (Иустин Попович. «Православная Церковь и экуменизм». - М., 2006). «Я хочу ехать в Европу, - говорил Достоевский, - и знаю, что еду на кладбище»...

Итогом продолжительного процесса дробления Западного общества стало духовное истощение, а сегодня это уже самая настоящая агония, отражающаяся в небывалом расцвете всевозможных агрессивный оккультных практик, сектантской истерии и откровенного сатанизма, победным шествием покоряющих сегодня уже и просторы Святой Руси.



О «тайном знании» православных христиан

Крестная жертва Христа открыла перед каждым из людей уникальную способность, являющую собой бесценный и поистине царский дар Творца своему возлюбленному творению, - это способность быть причастным к божественной Любви. Здесь подразумевается сверхъестественная (в полном значении этого слова, т.е. сверх собственного человеческого естества) способность личного существа «любить кого-то больше собственной своей природы, больше собственной своей жизни. Таким образом, личность, этот образ Божий в человеке, есть свобода человека по отношению к своей природе...» (Лосский В.Н. «Догматическое богословие...»). Что значит победить собственное эго, что значит оказаться над своей собственной природой, выше ее, выше рабства греху? Не это ли и есть самая сокровенная и самая сакральная «сверхспособность» человека, которая воистину больше всех даров Святого Духа: больше даров откровения - мудрости, знания, умения различать духов; даров вспоможения - веры, чудес и исцеления; даров управления - пророчества, говорения на иных языках и их толкования? В Первом соборном послании св. Ап. Павла к Коринфянам написаны слова, в тысячи крат превышающие возможность простого человека вместить их содержание, ибо истинное их значение открывается только совершенным, и то «отчасти», по выражению Апостола, «как бы сквозь [тусклое] стекло, гадательно». Вот эти слова: «Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я - медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, - то я ничто. И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы».

Такова непостижимая высота дарованной человеку божественной Любви.

Таково «тайное знание» православных христиан...

источник