Когда на все мои доводы в пользу веры очень многие скептически говорят:
«Всё это, конечно, хорошо! Но… только как вам поверить? Ведь оттуда - никто не возвращался!»
Я всегда рассказываю одну и ту же историю.
Которая случилась лично со мной.
В далеком теперь, 1998 году.
В Санкт-Петербурге.
Вот она.
Жил я тогда в двухкомнатной квартире на проспекте Науки, которую снимало для меня у одной проживавшей в другом месте больной женщины православное издательство «Сатисъ», терпеливо дожидаясь, когда я напишу для них роман «Тайна рубинового креста» .
Кроме того, оно выплачивало мне оклад и ежедневно – если я не ленился приезжать к ним через весь город на Васильевский Остров, кормило сытным бесплатным обедом.
А еще время от времени дарило книги, которые только-только были напечатаны в типографии.
Однажды главный редактор вручил мне прекрасно изданную Псалтирь для чтения по усопшим.
И хотя мне полагалось бы как можно чаще раскрывать ее, поминая усопших родителей, сродников, друзей и знакомых, я положил ее в стенку, на верхнюю полку и плотно закрыл стеклянную дверцу.
Потом эту Псалтирь заслонили новые подаренные книги.
Все это было очень доброжелательно и щедро со стороны издательства.
Но главное – это, конечно, квартира!

Большая комната с длинной застекленной стенкой, двумя роскошными креслами, рабочим столом и диваном изначально была предназначена для рабочего кабинета.
Маленькая с кроватью и тумбочкой – под спальню.
И это было разумно.
По просторному залу можно было свободно ходить, обдумывая очередные эпизоды и проговаривая вслух диалоги.
А в спальне, утомившись после многочасовой литературной работы, без которой невозможна большая книга, естественно, только спать.
Но… работа над романом почему-то не пошла – вместо прозы из-под пера днем и ночью начали выходить одни стихи.
Диван был очень удобен для работы над ними.
И кабинет с первого же дня превратился в… рабочую спальню.
Я ни разу за целый год не ложился на ночь в маленькой комнате.
А тут – сам не знаю почему, однажды в июньскую ночь – почему-то решил лечь именно в ней…
Это было время белых ночей.
Плотных, как в большой комнате, штор в маленькой не было.
Мучаясь с непривычки от света поздним вечером, я долго ворочался, прежде чем, наконец, уснул.
И проснулся от какого-то странного чувства.
В коридоре словно появилось еще одно окно.
Придя в себя, я сообразил, что это – всего-навсего зеркало, которое отражало падающий из ночного окна северный свет.
Будильник на прикроватной тумбочке показывал два часа.
Можно было продолжать спать.
Но мне вдруг почему-то остро захотелось занавесить зеркало.
А впрочем…
Резонно решив, что раз в доме нет покойника, то, стало быть, и занавешивать его нечего, я только повернулся на другой бок, к настоящему окну.
И едва снова стал засыпать, как снова так и подскочил на постели: в большой комнате раздался страшный грохот.
Мигом перебежав туда, я встал в боксерскую стойку (было дело, занимался немного этим видом спорта в юности), в готовности отстаивать квартиру от вломившихся через балкон грабителей.
Только весь вопрос был в том – где они?..
Свет зажигать не было никакой надобности.
Я в напряжении прошел по хорошо освещенной комнате.
Заглянул за открытые шторы.
Внимательно изучил все углы.
И то место за стенкой, где мог спрятаться человек.
Не забыл посмотреть под диван.
Никого…
Тогда я прошел на кухню и в ванную комнату – тоже ни души…
«Странно! – недоумевал я. – Откуда же тогда был этот звук? Ведь я точно слышал его!»
Шаг за шагом, и пядь за пядью я принялся изучать большую комнату в поисках того места, где что-то могло случиться с таким грохотом.
И наконец – нашел!
Это был дальний, то есть, самый ближний к окну, отсек стенки.
Стеклянная дверца в нем была почему-то открыта.
Я заглянул туда и увидел, что почему-то сама собой – на ней было не так уж и много всего, рухнула верхняя полка.
Все книги, поставленные на нее позже, подались вперед, обнажая ту самую Псалтирь, которую подарил мне директор издательства.
Точнее, она просто каким-то образом, словно сама собой, выкатилась перед ними.
Хоть бери, да начинай читать ее по усопшим!
Но вместо этого, успокоившись, хотя и не понимая, почему не выдержала полка, я вернулся в спальню и уснул.
Однако долго поспать мне опять не удалось.
Рано-рано – если бы не белые ночи, то я бы сказал на рассвете, раздался телефонный звонок.
Никто еще никогда не звонил мне так рано…
- Да? – приготовившись отчитать за эту неуместную шутку кого-нибудь из друзей, сказал я и вдруг услышал прерывающийся плачем незнакомый женский голос:
- Простите… Это звонит близкая подруга хозяйки квартиры, которую вы снимаете…
- Она что, хочет, чтобы я срочно съехал? – не на шутку встревожился я.
- Нет, - ответила женщина. - Дело в том, что этой ночью она… умерла!
- Как умерла? Когда? – невольно оглядываясь и начиная соображать, что к чему, ахнул я.
- Сегодня. Ночью…
- В два часа?
- А вы откуда знаете это? – ахнула женщина. – Мне об этом и то только что сообщили. И я звоню только для того, чтобы вы продиктовали мне номер телефона ее дочери, записанный в блокноте, который лежит сейчас где-то рядом с вами.
- Видите ли… - выполнив просьбу, немного помялся я и – трудно разговаривать с невидимым, тем более плачущим собеседником, да еще о таком невероятном – все-таки рассказал о том, что произошло этой ночью.
Дошел до рухнувшей полки, выползшей из-под книг Псалтири для чтения по усопшим и, зная, что во все это трудно поверить, не слыша и не видя того самому, как можно убедительнее сказал:
- Вы, конечно, не верите мне сейчас, но, честное слово, так все оно и было!
Женщина, не перебивая ни разу, внимательно выслушала.
Всхлипнула еще раз.
И, очевидно взяв себя в руки, уже тихим, ровным голосом спросила:
- Почему это не верю? У меня у самой однажды было нечто очень похожее. Когда во время очередной своей научной экспедиции по тайге умер мой сын, так в то самое мгновение, когда его не стало – я потом сверилась до минуты – в кабинете с книжной полки сама собой упала на пол его самая любимая книга. Огромная такая энциклопедия про птиц и животных…
… Что я еще могу добавить ко всему этому на вопрос о том, что «оттуда» никто не возвращался?
Возвращались.
И не раз.
О чем написано в Евангелии, и чему есть множество подтвержденных авторитетными очевидцами и медицинскими, вплоть до академических, заключениями, свидетельств в духовных книгах.
Конечно, тут нужно быть очень бдительным и осторожным, чтобы не принять за истинные зерна бесовские плевелы.
Но эти два случая - не отчаянные ли знаки от наших родных и близких, а порой и мало знакомых усопших людей, чтобы мы помолились о них? Помогли в самое трудное время перехода в Вечность.
Знаки - «оттуда»!

ГЛАВНОЕ УСЛОВИЕ

1

Виктор выжимал из своей, и без того самой быстрой машины в округе все, на что она была способна.
И все равно ему казалось, что он едет слишком медленно.
А причина для спешки была крайне важна.
Он ехал убивать своего бывшего компаньона и друга.
Прознав от кого-то из их ближайшего окружения об этом – ибо все, по окончательному теперь убеждению Виктора, предатели и воры - друг, как никто другой знающий его характер, может сбежать, сменить имя, лицо, страну и навсегда уйти от законной мести.
Поэтому Виктор и гнал машину взагон, нетерпеливо стуча кулаком по рулю и последними словами ругая ее за медлительность.
Собственно, лишать жизни людей: крупных должников, конкурентов или просто неосмотрительно вставших на его пути, было для него не вновь.
Но до этого он только заказывал убийства.
Причем, по цепочке, через нескольких, незнакомых друг с другом, людей.
Чтобы никакое следствие, распутывая клубок убийства, не дошло до его сердцевины.
То есть, до его заказчика.
А тут ехал делать это впервые - сам.
Была у него и вторая причина спешить.
Бывший друг не просто предал его, а сдал с большим, как оказалось, тщательно собираемым целые годы компроматом, в том числе, и всеми этими убийствами, прокурору, хотя тот совсем не просил об этом.
Зачем?
Конечно же, чтобы самому овладеть всем их бизнесом.
«Дурак же ты, Лешка!» - мотнув головой, простонал Виктор. - Да я бы и так отдал тебе все, или… почти все, попроси ты только об этом!».
Отдал бы легко и спокойно.
Во-первых, так просто – по дружбе.
А, во-вторых, потому что давно уже бесконечно устал от непомерно тяжелого груза больших… нет, огромных, или еще точнее – безумных денег!
Это только со стороны, тем, у кого никогда не было больше миллиона в кармане, кажется, что иметь миллиарды, да не в рублях – долларах – легко и приятно.
Какое там!
Это же ведь не жизнь.
Это – большой бизнес.
Ни тебе сна, ни отдыха.
Сплошная работа, перелеты, переговоры, нечеловеческая концентрация внимания и напряжение сил, потому что за каждой подписью стоят целые состояния.
Наконец, постоянное ожидание, что тебе всадят пулю в затылок.
О страхе за жену и детей, нечего и говорить.
Даже сейчас, когда уже несколько лет в разводе.
И так день за днем, ночь за ночью – месяцы, годы…
«Эх, Лешка, Лешка! Точно говорю: оставил бы себе только, сколько нужно на безбедную старость, это же ничтожная часть от всего – и уехал».
Так нет же, предал, продал, и еще милицию на него навел.
Поэтому, как он ехал сейчас расправляться со своим личным преступником, так и за ним вполне уже могла гнаться государственная погоня.
И он опять-таки мог не успеть привести в исполнение свой приговор…
Кожаная сумочка с двумя заряженными – второй на случай, если один из них вдруг откажет – пистолетами лежала, дожидаясь своего часа, на соседнем сиденье.
Тяжело, неспокойно было на душе то и дело поглядывавшего на нее Виктора.
Это постоянно гнетущее - такое, что никакими словами выразить невозможно, чувство, справедливости ради, родилось в нем задолго до того, как он узнал о предательстве друга.
Оно заставляло всё, и без того редкое, свободное время заполнять различными развлечениями, от некоторых из которых его уже тошнило, и тогда он начинать выискивать все новые и новые, чтобы забыться и избавиться от него.
Хоть на миг.
Иногда это удавалось.
Но потом вспыхивало с еще более яростной силой.
И в конце концов стало почти невыносимым.
«Может, убью этого негодяя, так хоть тогда станет полегче?» - подумалось вдруг ему.
И он еще сильнее, хотя давно уже было некуда, давил на педаль газа.
В конце концов, машина, словно загнанная лошадь, остановилась.
И встала, как вкопанная.
Сделав несколько бесполезных попыток стронуть ее с места, Виктор огляделся и только тут увидел, что находится в небольшом поселке, прямо у ворот стоявшей в строительных лесах церкви.
«Так, - по привычке мгновенно принялся соображать он. – У здешнего священника наверняка есть машина, а стало быть, и гараж с ямой и инструментом. Хотя нет… - торопливо подсказала верная мысль. - Мою можно теперь оживить только в автосервисе. Я лучше вот что… Я - куплю у него его машину. Ну, конечно! Какая бы она ни была! Ведь ехать всего ничего осталось, каких-нибудь полчаса даже на битом «Жигуленке». И потом, милиция, если следует по пятам, тогда меня не найдет. Решено! Предложу ему в пять, десять, сто раз больше, чем она стоит, вместе с гаражом и воротами. И, таким образом, одним выстрелом убью сразу двух зайцев!

2

Сразу повеселев, Виктор сунул под мышку тяжелую сумочку и решительно шагнул в открытую калитку.
Священника он нашел в глубине двора.
Коловшим на зиму вместе с бородатыми мужчинами – две старушки сносили их в большую поленницу - дрова.
Это был совсем седой и усталый батюшка.
В старом, как и он сам, заплатанном подряснике.
Узнав, в чем дело, он почему-то без удивления посмотрел на Виктора, бегло взглянул на дорогу и неопределенно пожал плечами, словно думая вслух:
- Машина у меня, действительно, есть. Да вот беда, далеко не чета вашей. Пожалуй, что она вся одного ее колеса не стоит. И просто безбожно брать за нее такие деньги. А с другой стороны… для восстановления храма – видите в каком он состоянии - они нам сейчас, ой, как нужны!..
- А мы тогда сделаем вот что, – тут же нашелся Виктор. – Я куплю у вас машину ровно за столько, сколько она стоит, а остальные деньги будем считать жертвой на ваш храм!
- Хорошее дело! – одобрил священник.
Но с окончательным ответом почему-то не спешил.
- Скажите, а она у вас хоть на ходу? – начиная терять терпение, принялся поторапливать его Виктор.
- Да! – охотно подтвердил священник. – Она у меня всегда должна быть готова к выезду, как… духовная неотложка.
- И – скоростная?
- Ну… объехать и совершить требы, а их знаете сколько – в одной деревне одного причастить надо, в другой – прособоровать, а в третьей – отпеть – ее вполне хватает. Километров двести, а то и триста, бывает, наездишь в день!
- Это как раз то, что мне и надо! – обрадовался Виктор. – Деньги, как говорится, вперед!
Он принялся торопливо расстегивать сумку, где лежали пачки с долларами.
Но в спешке открыл не то отделение и на мгновение обнажил пистолеты.
Заметив их, священник нахмурился и сказал:
- А как же оформление документов и все прочее?
- Это потом, потом! – отмахнулся Виктор. – Я только возьму у вас документы и оформлю все сам. Точнее, нам за хорошую, как у вас говорят, мзду, с радостью всё сделают.
- А если вас оштрафуют за езду на пока что чужой машине?
- Не оштрафуют, как-нибудь откуплюсь! К тому же мне тут совсем недалеко ехать… Ну так что, по рукам?
Священник бегло, но словно изучающе, взглянул на Виктора, о чем-то подумал и отрицательно покачал головой:
- Я лично не против, но вся беда, что здесь явный непорядок и мне нужно сначала испросить разрешение.
У кого?! – недовольно поморщился Виктор, полагая, что священник начнет сейчас обзванивать начальство, дело в итоге может дойти до милиции, и тогда тут такое начнется...
Но батюшка, как о само собой разумеющемся, ответил:
- У Бога. То есть, мне нужно помолиться.
- А, ну, это еще куда ни шло! – с облегчением выдохнул Виктор. - Только быстрее, быстрее, а то я очень спешу!
- А это уж как получится!
Священник знаком велел мужчинам продолжать работу, а сам, достав из кармана огромную связку ключей, сказал:
- К тому же, мне все равно нужно было бы заходить в храм. Документы-то на машину у меня ведь в сейфе, что в алтаре, лежат. А может, мы вместе пройдем, а? - неожиданно предложил он. - Только вот сумочку здесь свою оставьте… Не бойтесь, тут ее никто не тронет! – успокоил он и с сожалением посмотрел на Виктора. – Пойдемте-пойдемте! Вы ведь, как вижу, в Божьем храме давно уже не были?
- А я и сам не знаю. Наверное, с детства, – беззаботно пожал плечами тот и усмехнулся: - Если, конечно, меня в него водили. Хотя…погодите… ну, да - вертится что-то в памяти… Множество обнимающихся друг с другом людей, яркий свет, везде - свечи, свечи… иконы… какого я больше не слышал нигде - пение. Священник весь в красном. Его громкий возглас – «Христос Воскресе!» И в ответ дружное: «Воистину Воскресе!» Какая-то общая радость. Звон кадила … клубы дыма.
- Ладана, - поправил священник.
- Ну да. И еще – его запах! Надо же, вспомнил! Значит, и правда был! – с удивлением покачал головой Виктор. – Ну да, точно! Мне еще покойная мама маленький такой крестик показывала. Я его потом, конечно же, потерял… Говорила – это твой, крестильный. И предупреждала: ты только папе ничего не скажи! Отец ведь у меня большим партийным начальником был, - пояснил он и неожиданно для самого себя согласился: - Тогда, пожалуй, и правда, коль, оказывается я крещенный, есть смысл ненадолго зайти в храм. Как говорил Дюма, тридцать лет спустя! Заодно, и вас потороплю!
- Ну, это мы еще посмотрим, кто кого поторапливать будет! – чуть слышно усмехнулся в седую бороду священник и – впереди Виктора – направился по дорожке к храму.

3

В гулком храме на этот раз не было ни одного человека.
Никто не пел.
Но были иконы.
Священник, хоть и не в красном.
И тоже, как тогда, пахло ладаном.
- Сегодня отпевали одного очень хорошего человека, - объяснил батюшка.
Виктор из вежливости рассеянно кивнул ему.
Закончив осматриваться вокруг, он стал внимательно прислушиваться к себе.
- Всю жизнь прожил для других, а как только открылась правда о вере – для Бога и ближних, - продолжал священник.
Но Виктор по-прежнему не слушал его, прислушиваясь к своим ощущениям.
Втайне он надеялся, что то гнетущее чувство беспокойной тяжести здесь хоть ненадолго отпустит.
Но оно наоборот – только еще больше усилилось.
«Вот тебе и храм! - с горечью усмехнулся он. – А говорят, что сюда ходят, чтобы получить благодать и духовную радость…»
- Причем, ближние для него были все – даже те, кто обижал его и кого он видел впервые в жизни, - закончил, наконец, священник, как-то по-особенному, словно пронзая насквозь взглядом, посмотрел на Виктора.
Зашел, перекрестившись в алтарь.
И тут…
Мысли Виктора вдруг превратились в сплошной клубок. Словно летящий со снежной горы, он обрастал все новыми воспоминаниями: первые, полученные в наследство от отца миллионы – тогда еще рублей, которые он, как говорят по телевизору, различными криминальными путями, умножил втрое… затем новые, еще более удачные сделки… В итоге всего этого: квартиры, дома, потом и – дворцы на берегу различных морей… личный самолет… яхты… роскошные, с салютами вечеринки, постоянные игры в лучших казино планеты, гулянки, приведшие в конце концов к разводу с женой…и везде эти деньги, деньги, деньги…
И нигде, никак от них не укрыться…
Теперь вот еще предательство единственного верного и лучшего, как он всегда считал, в жизни друга.
Очнулся Виктор оттого, что почувствовал, что по щекам у него, щекоча, поползли слезы.
Рядом стоял священник.
Без нужных бумаг в руках.
Виктор вопросительно посмотрел на него, и тот, словно выслушав его мысли, ответил:
- Потом! О делах – потом! Или вы еще по-прежнему все спешите?
- Да я и сам ничего не знаю… - неопределенно пожав плечами, сказал первое, что пришло ему в голову, Виктор.
- А раз не знаешь, - неожиданно переходя на «ты», предложил священник. - И не будем торопиться. В кои-то веки ты опять попадешь в храм?

4

Так они стояли минуту или час.
Виктор даже не понял этого.
Он словно потерял ощущение времени.
И хотя по-прежнему на душе было очень тяжело, уходить из храма ему почему-то не хотелось.
И только когда он вспомнил о предателе-друге, то почувствовал, как сами собой сжимаются кулаки и решил напомнить священнику о цели прихода в храм.
Но тот опередил его.
Мягким, но властным тоном, нарушив тишину:
- Ну, а теперь, мил-человек, давай поговорим. Нас, батюшек, хлебом не корми – только дай с человеком по душам побеседовать. Работа у нас такая. Я не буду спрашивать у тебя, кто ты и откуда, хотя вижу, что птица высокого полета… Скажи только, зачем тебе так срочно понадобилась моя машина и куда ты едешь? А главное даже не это – зачем?
Давно отвыкший от того, чтобы чужие называли его на «ты» и тем более задавали такие прямые вопросы, Виктор собрался ответить что-нибудь резкое и даже обидное этому дерзкому, пусть он и старик, к тому же еще и священник, человеку.
Но, наверное, это был какой-то необычный священник.
Потому что вместо этого кулаки его невольно разжались.
Плечи опустились.
И, давно отвыкший говорить правду, Виктор, чувствуя, что в этом месте и этому человеку нельзя лгать, сам себе удивляясь, как оно есть, сказал:
- Я еду убивать человека, который недостоин жить.
- Стало быть, ты – Бог? – уточнил священник.
- С чего это вдруг? – даже отшатнулся от такого вопроса Виктор.
- Ну как это? Только Бог властен над жизнью каждого человека!
- Ну вы скажете тоже… - впервые лет за двадцать не найдя мгновенного меткого ответа, только и смог пробормотать Виктор.
Священник неожиданно положил ему на плечо, как сразу почувствовалось, теплую, ласковую – такую он помнил только у мамы - ладонь, пристально посмотрел на него…
И в его глазах Виктор – или это ему почудилось? – вдруг увидел себя, только не высокого, красивого и уверенного, как в жизни… а каким-то маленьким, жалким уродцем…
- Ох, и тяжело же тебе, наверно, живется! Хотя все завидуют и думают, что ты самый счастливый человек на свете. А? – услышал он над самым своим ухом.
И дыхание его пресеклось.
Обрывая пуговицу, он распахнул ворот рубашки.
Священник словно нашел нужную нить в не дававшем ему покоя тяжелом клубке и добрался до самой его сердцевины.
Он больше не мог молчать.
Иначе бы задохнулся.
И начал говорить.
Говорил, говорил…
Все жаловался на других людей, различные мешающие ему жить обстоятельства, ушедшую от него любимую жену, теперь вот и предавшего его друга…
Вспомнив про него, он снова было напрягся.
Но священник, словно опытный поводырь, перевел его на другую дорогу, показывая на иконы и говоря, какие бывают грехи и что бывает с теми, кто, не раскаявшись в них, уходит из жизни.
- К счастью, многие теперь, узнав об этом, успевают! – глядя, очевидно, на то место в храме, где обычно он отпевает усопших, с какой-то особенной радостью в голосе сказал священник.
- Ну что ж, как говорится, рад за них! – сухо сказал Виктор. - А мне – нет прощения!
- Ну почему же? Есть, - уверенно возразил священник. - Причем, это может произойти здесь. Сегодня. Сейчас.
- Да ну? – недоверчиво посмотрел на него Виктор.
- Только для этого необходимо выполнить одно условие.
- Интересно, какое?
- Чтобы ты сам простил всех.
- Всех?..
- Да. И в первую очередь этого твоего обидчика друга!
- Кого? Лешку?!!
Виктор порывисто высвободил свое плечо из-под ладони священника и с гневом воскликнул:
- Никогда!!! И, потом, - усмехаясь, добавил он, - это бы все равно было бы бесполезно! Я ведь столько наделал в жизни или, как у вас говорят, нагрешил – что Бог никогда не простит меня!
Виктор сделал шаг к двери, только тут сообразив, что за большие деньги может купить машину не обязательно у священника, а у первого же водителя, который встретится на дороге!
- Погоди, - остановил его священник. – Ты и не сможешь понять, как прощает людей Бог до тех пор, пока сам не простишь кого-то! Ну хотя бы одного-единственного человека!
Виктор, снова не понимая, почему, приостановился.
- И почему ты опять все хочешь решить за Бога! – с мягким упреком спросил у него священник. - Ведь ты же всего-навсего человек! К тому же, как я вижу, очень и очень слабый.
Никто, никогда, даже в детстве не называл крепкого, задиристого Виктора, занимавшегося боксом, а потом и каратэ, слабым.
Это потрясло его.
И тут он начал рассказывать о себе.
Причем, говорил такое, в чем не открылся бы адвокату, даже если бы ему грозила смертная казнь.
И вот что странно - только теперь он, словно прозревая, начинал видеть то, что делал и делает, совершенно в ином свете.
- … и если уж совсем честно… - как в горячке, бормотал он, - То ничего бы я не отдал Лешке, даже если он валялся у меня в ногах и просил не моей половины, а жалкого подаяния!
Священник, словно понимая, о чем идет речь, молча согласно качал головой, и Виктор, подбодренный этим, обнажал свою суть все больше и больше:
- Наоборот, это я сам хотел отобрать у него все и завладеть нашим общим бизнесом. Он только опередил меня, очевидно, узнав от кого-то об этом… И тогда не я, а он ехал бы сейчас убивать меня! Так что Лешка, если разобраться, не так уж не прав!
Потрясенный этим открытием Виктор во все глаза уставился на священника и тот, ласково улыбнувшись, сказал:
- Вот и прости его…
- Да уж и так простил! – махнул рукой Виктор.
И тут ему вдруг почудилось, что в храме - вновь великое множество обнимающихся друг с другом людей… как и тогда, в детстве, необычайно радостно и светло, жарко пылают свечи… звучит громкое и торжественное пение… слышится – только почему-то этого, сельского батюшки, возглас «Христос Воскресе», и в ответ тысячеустное: «Воистину воскресе!»
«Что это?..» - не понял Виктор.
Вытер тыльной стороной ладони глаза.
И сразу все стало ясно.
Свеча была только одна.
В храме пусто и гулко.
Причиной всему были единственная, горящая перед аналоем свеча и слезы.
Из-за них и создалась вся эта радужная картина.
Голос же священника на самом деле вопрошал:
- Теперь ты хочешь, чтобы Господь простил и тебя?
И он отвечал:
- Да.
Словно дождавшись этого, священник с облегчением вздохнул.
Попросив Виктора немного подождать его, он совсем не по-старчески быстрым шагом снова сходил в алтарь.
И вскоре вернулся.
В действительно – Виктор даже глазам поначалу не поверил – красной епитрахили и таких же красных поручах.
Держа в руках не документы на машину.
А – Евангелие и Крест.
Священник положил их на аналой
Знаком руки подозвал к себе Виктора, прочитал несколько, как показалось тому с непривычки, бесконечно длинных молитв.
Затем, велев наклонить голову, покрыл ее епитрахилью и строго сказал:
- А теперь кайся!
- Как это? – растерянно подал голос из-под епитрахили Виктор.
И услышал где-то высоко-высоко над собою:
- Повтори, но только не мне, а самому Христу, все то, о чем ты говорил, то есть в чем согрешил и теперь искренне раскаиваешься, желая не повторять всего этого вновь. Только вкратце, самую суть. Например: обманывал, воровал, убивал, блудил…

5

Виктор вышел из храма не меньше, чем через час.
Весь взъерошенный, мокрый.
Священник остался внутри, опять обещав вскоре выйти.
Хотя Виктор больше и не торопил его.
Машина священника теперь ему была не нужна.
Обещанные деньги, и даже больше, пройдя к сумочке, он и без нее передаст храму…
Можно, конечно, было бы съездить к Лешке, но с перепугу тот может его не понять.
Еще и стрельбу откроет…
Ну, а милиция нагонит – тоже не беда.
Быстрей привезет к прокурору.
А он ведь живой человек, с которым можно всегда договориться.
Были бы деньги.
А они, к счастью, пока еще есть.
Так что не так все и страшно.
«А впрочем нет, - зябко передернул плечами Виктор, - страшно!»
После всего, что он сейчас испытал, даже ему, как он всегда считал, бесстрашному - страшно было снова влезать в прежние грехи. Опять возвращаться к прошлому!
Пусть уж все будет, как будет!
Виктор поднял глаза к небу улыбнулся.
И внезапно почувствовал, что вся та тяжесть, которая мучила, не давая ему покоя ни днем, ни ночью, больше не давит его.
Она исчезла.
Будто ее не бывало!
На душе стало так легко, как бывает разве что в раннем детстве.
«Господи!..»
Виктор поднял глаза к небу.
Солнце сразу же поймало его взгляд и так защекотало глаза, что он впервые за много-много лет от всей души засмеялся.
И только тут понял, как прощает людей Бог!

источник