ОТНОШЕНИЕ К БАРЫШНЕ

Этот вечер решал -
не в любовники выйти ль нам? -
темно,
никто не увидит нас.
Я наклонился действительно,
и действительно
я,
наклонясь,
сказал ей,
как добрый родитель:
"Страсти крут обрыв -
будьте добры,
отойдите.
Отойдите,
будьте добры".

[1920]

Игра не закончена, новая жертва напрасна:
Княжна влюблена и собой не владеет порою,
Рассержена, сломлена, очень бледна и прекрасна,
С мольбой и надеждой сквозь слезы глядит на героя...

Нет ни в чем вам благодати,
С счастием у Вас разлад -
И прекрасны Вы некстати,
И умны Вы невпопад.

А.С. Пушкин

Сегодня, стоя в очереди на литературу с папочкой документов, курткой, наушниками и ещё какой-то фигнёй в руках, читала Пастернака. И вдруг подумалось, что он, наверное, Водолей. И он оказался правда Водолей. Я его в его стихах как-то сразу всего увидела. Такой удивительный, что губы сами вытягиваются в улыбку, встречая очередной сумасшедший образ. Близко. Я, пожалуй,  буду его читать. А регистрация? Замечательные два часа удушливых очередей, оу ес. Это, наверное, репетиция летнего столпотворения во всех университетах. Но я так скажу: иногда стоит не сопротивляться, когда жизнь хватает за жабры. Она знает, что делает +).
______

Встав из грохочущего ромба
Передрассветных площадей,
Напев мой опечатан пломбой
Неизбываемых дождей.

Под ясным небом не ищите
Меня в толпе сухих коллег.
Я смок до нитки от наитий,
И север с детства мой ночлег.

Он весь во мгле и весь - подобье
Стихами отягченных губ,
С порога смотрит исподлобья,
Как ночь, на объясненья скуп.

Мне страшно этого субъекта,
Но одному ему вдогад,
Зачем ненареченный некто,-
Я где-то взят им напрокат.

1913
 

Пятнышко, как от раздавленной клюквы.
Тише. Не хлопайте дверью. Человек…
Простенькие четыре буквы:
— умер.

1918

В колонках играет - Lacrimosa. DURCH NACHT UND FLUT

Настроение сейчас - задумчивое

А у меня завтра городская олимпиада по истории. А мне на это почему-то страшно плевать. То есть... моему организму и, в частности, мозгу. Устала очень за две недели без выходных. Дёрганая. Что-то постоянно меня тревожит; жжёт ключицы

, распирает рёбра. Я жду перемен, я хочу перемен и я до смерти боюсь перемен. Какой-то дурацкий, парадоксальный процесс взросления: чересчур понятливые и грузливые мозги для такой детской души. Сложно. Мысли заклевали. И банальный хронический недосып. Хм. Так вросла в рок-музыку за эти четыре года. А рок-музыка в меня. Интересно, странно, забавно. Ей-Богу, до сих пор не пойму, что тогда отвадило меня от розовых бисерных туфлей, вульгарного шмотья и бездарной "популярной музыки". Я на тот момент была толстый весёлый и вполне попсовый - во всех смыслах - ребёнок, была влюблена в старшеклассника, который нынче работает стилистом и обожествляет, наверное, Сергея Зверева, знала наизусть все "хиты лета" и проч., и проч. И фэнтези очень много читала. Но такое - ХОРОШЕЕ фэнтези: Роулинг, Толкиена, Страуда, Пулмана. И писала рефераты по петровской эпохе. То есть да, потенциал для развития мятежной натуры был +). И здоровая дружба с мальчиками. В их среде, по крайней мере, не было тлетворного гламура. Нормальное такое... братство: когда они ходили пИсать за гаражи, я стояла на шухере xD. Доверие, доверие. Я заметила, что люди мне доверяют - зачастую удивительно и неожиданно сразу, - и стараюсь оправдывать это. Правда... самой частенько некому довериться: как-то, ребят, стрёмно. Да и потом. Никому это неинтересно - мои какие-то непонятные, НАДУМАННЫЕ за время привыкания к жизни онлайн мысли. Попыталась пару раз побеседовать с приятелями - испортила им настроение. Зачем? Я не люблю, когда людям грустно. Я люблю улыбки и лучистые глаза.

Холодает. Не знаю, зачем написала всё это: я нелогична. Попробовала послушать СБПЧ (да-да, улетевший без обещаний Кирилл Иванов впечатляет). Пришла к выводу, что их действительно надо СЛУШАТЬ. То есть параллельно больше ничем другим не заниматься. Интересный молодой человек достаточно. Достаточно. ДОСТАТОЧНО, право. Можно Маяковского Владим Владимыча напоследок.

последок

Александра Блока, как можно было догадаться. Во вконтакте среди моих "товарисчей" это особого отклика не вызвало, а поделиться с кем-то ужас как хочется...


Из воспоминаний Е.Ю. Кузьминой-Караваевой


В рекреационном зале много молодого народу. Читают стихи поэты-декаденты. Их довольно много… И еще один. Очень прямой, немного надменный, голос медленный, усталый, металлический. Темно-медные волосы, лицо не современное, а будто со средневекового надгробного памятника, из камня высеченное, красивое и неподвижное. Читает стихи, очевидно новые, - “По вечерам над ресторанами”, “Незнакомка”. И еще читает…

В моей душе – огромное внимание. Человек с таким далеким, безразличным, красивым лицом, это совсем не то, что другие. Передо мной что-то небывалое, головой выше всего, что я знаю, что-то отмеченное.

… Спрашиваю свою двоюродную сестру: «Посмотри в программе: кто это?»

Отвечает: «Александр Блок»…

На третий день, заложив руки в карманы, распустив уши своей финской шапки, иду по Невскому. Не застану – дождусь… наконец звонок. Разговор в передней. Входит Блок. Он в черной широкой блузе с отложным воротником, совсем такой, как на известном портрете. Очень тихий, очень застенчивый.

Я не знаю, с чего начать. Он ждет, не спрашивает, зачем я пришла. Мне мучительно стыдно, кажется всего стыднее, что в конце концов я еще девчонка, и он может принять меня не всерьез. Мне скоро будет пятнадцать лет, а он уже взрослый, - ему, наверное, лет двадцать пять.

Наконец собираюсь с духом, говорю все сразу. Петербурга не люблю, рыжий туман ненавижу, не могу справиться с этой осенью, знаю, что в мире тоска, брожу по Островам часами и почти наверное знаю, что Бога нет. Все одним махом выкладываю. Он спрашивает, отчего я именно к нему пришла. Говорю о его стихах, о том, как они просто в мою кровь вошли, о том, что мне кажется, что он у ключа тайны, прошу помочь.

Он внимателен, почтителен и серьезен, он все понимает, совсем не поучает и, кажется, не замечает, что я не взрослая.

Мы долго говорим. За окном уже темно. Вырисовываются окна других квартир. Он не зажигает света. Мне хорошо, я дома, хотя многого не могу понять. Я чувствую, что около меня большой человек, что он мучается больше, чем я, что ему еще тоскливее, что бессмыслица не убита, не уничтожена. Меня поражает его особенная внимательность, какая-то нежная бережность. Мне большого человека ужасно жалко. Я начинаю его осторожно утешать, утешая и себя.

Странное чувство. Уходя с Галерной, я оставила часть души там. Это не полудетская влюбленность. На сердце скорее материнская встревоженность и забота. А наряду с этим сердцу легко и радостно. Хорошо, когда в мире есть такая большая тоска, большая жизнь, большое внимание, большая, обнаженная, зрячая душа.

Через неделю я получаю письмо, конверт необычайный, ярко-синий. Почерк твердый, не очень крупный, но широкий, щедрый, широко расставлены строчки. В письме есть стихи:

"...Когда вы стоите на моем пути...".
 

Для особо любознательных

Иннокентий Анненский. Смычок и струны.

Какой тяжелый, темный бред!
Как эти выси мутно-лунны!
Касаться скрипки столько лет
И не узнать при свете струны!

Кому ж нас надо? Кто зажег
Два желтых лика, два унылых...
И вдруг почувствовал смычок,
Что кто-то взял и кто-то слил их.

"О, как давно! Сквозь эту тьму
Скажи одно: ты та ли, та ли?"
И струны ластились к нему,
Звеня, но, ластясь, трепетали.

"Не правда ль, больше никогда
Мы не расстанемся? довольно?.."
И скрипка отвечала да,
Но сердцу скрипки было больно.

Смычок все понял, он затих,
А в скрипке эхо все держалось...
И было мукою для них,
Что людям музыкой казалось.

Но человек не погасил
До утра свеч... И струны пели...
Лишь солнце их нашло без сил
На черном бархате постели.

1908

В грозы, в бури,
В житейскую стынь,
При тяжелых утратах
И когда тебе грустно,
Казаться улыбчивым и простым -
Самое высшее в мире искусство.

Отрывок из поэмы "Чёрный человек"

Послушайте!
Ведь, если звезды зажигают -
значит - это кому-нибудь нужно?
Значит - кто-то хочет, чтобы они были?
Значит - кто-то называет эти плевочки
жемчужиной?
И, надрываясь
в метелях полуденной пыли,
врывается к богу,
боится, что опоздал,
плачет,
целует ему жилистую руку,
просит -
чтоб обязательно была звезда! -
клянется -
не перенесет эту беззвездную муку!
А после
ходит тревожный,
но спокойный наружно.
Говорит кому-то:
"Ведь теперь тебе ничего?
Не страшно?
Да?!"
Послушайте!
Ведь, если звезды
зажигают -
значит - это кому-нибудь нужно?
Значит - это необходимо,
чтобы каждый вечер
над крышами
загоралась хоть одна звезда?!

1914

___________

Что-то мне не очень хорошо. А этот Маяковский прожигает дыры в душе.