Сегодня, сейчас в моих любимых Шестнадцати тоннах играет Торба-на-Круче. А я сижу тут дома - по разным причинам. И весь-весь вечер слушаю Макса: видимо, флюиды с Пресненского вала. У меня чудный тёплый платок, комната, наполненная новогодним мандаринным запахом и вечерняя задумчивость, давно вошедшая в привычку. Я вот... очень люблю эту музыку, она в меня въелась, собрала из частей и разобрала на части. Я даже сегодня вдруг почти заплакала от радости - что у меня есть такая группа. ЧуднО и чУдно, опять и снова. А этот человек, который украл моё равновесие, я его не видела целую неделю. И что-то не то. Занозы. Болит. Я их вытаскиваю - долго, старательно, злюсь на себя совсем по-базаровски, и вот - ура, наконец не болит больше, выкинули занозу! И вроде снова равновесие, почти равнодушие и простые радости жизни, ан нет. Обязательно возникнет из-за неожиданного угла, поворота и ещё Бог знает откуда - и новая заноза, и опять мимо: песни мимо, люди мимо, телефоны мимо, всё мимо, Боженька. Проглотила "Над пропастью во ржи", осталась пара глав, и я буду ужасно скучать без old Holden Caulfield и без этого чудного стиля. А у нас вчера в университете был день международной кухни, было очень славно и интересно, и я как будто снова побывала в моём Тбилиси у грузинского стола! Оно всё во мне живо, это грузинское, что впиталось с детства, оно - неотделимая часть меня, и я люблю это в себе, оно тёплое, хорошее и вызывает светлую грусть. И русское в себе люблю. Я это особенно чувствую, когда снежок, морозец, красные-красные щёки и красные-красные рябины. И исторические районы Москвы. И украинское в себе люблю - когда эти печальные песни, яркие костюмы и танцы в красных сапожках. И ещё прадедушка ведь поляк. Вообще интересно знать, какие они ВСЕ были, мои предки...

Это вечер субботы. Остапа несёт.
Одиноко.
И почти нет сил писать аналитическую справку
по истории дипломатических школ.