Тюремный дневник, часть 2



Записки интеллигентного человека из СИЗО.


«Свободная пресса» начинает публикацию «тюремного дневника» человека, до сих проходящего по уголовному делу с «экономической подоплёкой». По понятным причинам мы не указываем его настоящие имя и фамилию. Всего будет опубликовано 5 глав. Сегодня «СП» приводит вторую часть записок. Первую часть можно прочитать здесь



"Сегодня был хороший день – принесли передачи. Я даже позволил себе съесть пару бутербродов с белым хлебом – обычно обхожусь только черным, и весьма ограничено – физической нагрузки почти никакой и следить за собой необходимо очень серьезно. Черный (точнее, серый) – продукция местного производства. Белый – исключительно из передач. Однако и про еду, и про физические нагрузки, пожалуй, будет отдельно. Пока же, вернусь на Петровку.
В прошлый раз я закончил на том, как меня завели в камеру. Там оказался всего один человек – вполне нормальный, достаточно радушный. На самом деле, я заметил: в изоляторах очень много обычных добродушных людей – много больше, чем, в среднем, встречаешь на улице. Возможно, это защитная реакция психики человека, оказавшегося в тюрьме.
При этом, что самое интересное, «злодеи» (вроде бы, так на судейском жаргоне) могут быть с очень серьезными статьями, но, если ты себя ведешь по-человечески, то и к тебе отношение нормальное. Как правило, если человек попал в тюрьму впервые, к нему первое время в камере достаточно снисходительно относятся – объясняют, что и как правильно делать, что можно и чего нельзя (по понятиям, естественно), и так далее…
Собственно говоря, базовых правил всего два. Первое: «Ты никому ничего не должен». Второе: «Тебе никто ничего не должен». Из этого вытекает все остальное.
Если человек не понимает, отношение к нему постепенно начинает меняться…
Кстати (даже и не знаю, является ли это особенностью тюрьмы, но за ее пределами я с таким встречался редко), то, что люди добродушные и нормальные, совершенно не означает, что эти милые люди тебя походя не обманут. Обманут, и еще как!
Возвращаемся в камеру. Дядька рассказал, что его арестовали по федеральному розыску, за кражу где-то в Челябинске. Он ездил туда на машине отдыхать – мотались к родственникам жены; и подвез двоих во время кражи. Уехал, добрался до Москвы, где его и обнаружили через восемь месяцев по номеру машины – насколько я понимаю, он особо ни от кого и не скрывался. Теперь он ждал на Петровке, пока за ним приедут из Челябинска. Как раз следующим утром и дождался.
Я лег и постарался заснуть. Оказалось, это довольно сложно сделать. Во-первых, постоянно горит свет; к нему привыкаешь только на третий-четвертый день. Кроме того, мне не дали постельного белья, а подушка с матрасом были… Как бы это сказать…
Кстати, в СИЗО проблема с качеством матраса решается довольно просто – под него толстым слоем укладываются газеты и журналы… В общем, проворочался я, наверное, почти до утра – заснул, наверное, только часа в три - в четыре.
Утром забрали дядьку (еще до завтрака, это общепринятая практика). Часов в одиннадцать пришли за мной. Вывели из камеры, велели положить обратно в комнатенку-каптерку матрас, подушку и одеяло и повели на второй этаж.
Довели, завели в комнатушку с матрасами – начал заново выбирать подушку и вдруг слышу: «Стой! Черт, тебя же надо было только через коридор перевести! Пошли обратно!»
И мы пошли обратно. Опять взял свой матрас (правда, подушку и одеяло, будучи ученым, выбрал не первые попавшиеся, а уже получше) и отправился в новую камеру.
Опять трехместка, только поменьше. Где-то 2,30х4 метра. Находился в камере один дедок (правда, на второй кровати тоже лежал скрученный матрас, но никого не было). Дедок обрадовался, сказал, что сидит тут один с понедельника и совсем ошалел от одиночества. Естественно, сразу немного расспросов – это принято, когда заходишь в новую камеру, сначала здороваешься, а потом отвечаешь на вопросы – откуда, сидел или нет, какая статья и т.п.
Дед как-то назвался, но очень невнятно. Сказал, что сидит за грабеж. На этом, сначала, общение и закончилось – появился третий сокамерник. Молодой парень из Белоруссии, месяц только как вышел из колонии. Сашок. Рассказал, что «закрыли» его за покушение на кражу. В основном (это уже комментарии дедка) даже не за кражу, а за то, что нет прописки и является гражданином другого государства. Попал парень совершенно по-идиотски (это очень характерно для 80% тех, кто попадает в СИЗО). Познакомился с мужиком, пошел к нему домой в гости, выпили, туда-сюда… В общем, мужик заснул. А этот начал собирать вещи в сумку – что подвернулось – DVD-проигрыватель, диски… Тут на его беду зашла соседка. Зашла, и, увидев Сашка, молча вышла. Ни слова не говоря. Вызывать милицию. Сашок этого не понял и продолжил осматриваться. Минут через 30 приехал наряд. Мужик проснулся, вышел, посмотрел: «Да это же Сашок! Пошли еще бухнем!» Милиционеры успокоились и собрались уходить… Тут мужик видит на полу сумку, а в ней его DVD-проигрыватель. В общем, Сашок оказался с нами в одной камере.
Зашел он в камеру с черными грязными руками – у него брали отпечатки пальцев. Отмыл, немного поговорили и стали ждать обед. Тут меня вызвали на суд.
Привели на первый этаж, посадили в так называемый «бокс» – маленькая камера где-то метр на метр с одной скамейкой, вделанной в стену. Посидел минут десять – вывели, надели наручники (оказалось, что у меня кость на правой руке очень широкая – если чуть побольше затянуть, то сразу появляются ссадины – руки болели недели две) и посадили в «автозак»-газель.
Где-то часа в три привезли к зданию суда (тогда еще не знал, что Тверского). Газель, конечно, у них аховая – глохнет, не заводится… Я бы порекомендовал поменять свечи и высоковольтные провода, только кто будет этим заниматься?
В общем, встали около суда ждать. Печка, естественно, в машине не работает; температура на улице – градусов десять, может меньше. Продрог до костей. Особенно, с учетом того, что рубашка постоянно расстегивалась – все петли мне разодрали при аресте.
Сидели… долго. В какой-то момент конвоиры обнаружили, что появились корреспонденты, и начали искать фуражки. Оказалось, что за появление на фотографиях в неполной форменной одежде им влетает.
Попутно «лесом» был послан прокурор. Мне было не видно, но где-то через пару часов пришел кто-то, начал разоряться, что он прокурор Генпрокуратуры и желает срочно знать, здесь ли задержанный Т. На вопрос, не хочет ли он показать документы, последовал гениальный ответ, что прокурор Генпрокуратуры никому документы показывать не обязан. После этого, «прокурор» отправился восвояси.
В общем, где-то к девяти вечера завели меня в зал. Тут рассказывать особенно нечего – чисто формальное мероприятие. Хотя, адвокат сделал непонятный финт ушами, в результате чего окончательный арест перенесли на следующий день. Может, хотел чего?
На обратном пути, меня вытащили на улицу (это, как я понимаю, была не то, что какая-то грубость, а просто желание как можно быстрее проскочить мимо журналистов). Далее, под вспышки фотоаппаратов, я попытался упасть в газель. С моим везением, как обычно – шнурков-то нет… В результате, один ботинок попытался слететь, и я своим любимым местом на ноге впаялся в подножку. Надо сказать, неплохо впаялся, болячка не заживала больше месяца. В тюрьме вообще все очень медленно заживает.
Дальше было неинтересно. Привезли обратно уже после ужина. Сашка в промежутке увезли, и мы остались с дедом вдвоем – так и сидели неделю. Я опять долго и упорно ворочался и опять уснул, наверное, часов около четырех.
Утром опять в суд. Там было все формально и быстро. На этот раз был адвокат по назначению, который даже отказался дать моей жене свои координаты и сбежал от журналистов через судейский выход из зала. Правда, на результат это не повлияло.
Один интересный момент. Как я услышал перед заседанием, у жены не брали для меня передачу – якобы я числился задержанным, а не арестованным, и для таких передачи на Петровке не берут, тем более, что меня постоянно возили в суд – типа, вдруг меня отпустят. Смешно.
Так вот, я попросил конвоиров – они, как и большинство тех, с кем я встречался в дальнейшей «тюремной» жизни, выглядели абсолютно нормальными и адекватными – объяснить жене, ситуацию с передачами. Парни отказались, говоря, что это не положено, но женщина, которая стояла рядом, неожиданно сказала им: «Нет, ребята, это важно – я объясню».
После суда меня опять вернули в камеру – тут не было ничего необычного или интересного. Честно скажу, к этому моменту я из реальности практически выпал. Был вечер пятницы. Я позавтракал в среду и позавтракал в четверг. Больше еды мне не доставалось (хотя, есть особо и не хотелось). Было холодно – я по нескольку часов два дня подряд промерз в этой газели. В самой камере тоже был не южный курорт. Я сидел в тонкой белой рубашке практически без пуговиц, пиджаке, джинсах, накинутой куртке на матрасе без белья…
И тут принесли передачу от жены! Первое, что я сделал - взял свою расческу и причесывался минут двадцать. Просто на автопилоте. И с каждой минутой приходил в себя. Пришел. И дальше уже не выходил. Если только не позволял себе немного расслабиться. Но уже под контролем.
Вот и подошел к концу еще один день. Интересно, только девять часов, а уже хочется спать – дома я никогда не ложился раньше часа-двух ночи. На самом деле, мне повезло – я нахожусь в «дневной» камере – подавляющее число ее обитателей спят ночью и бодрствуют днем. В основном, камеры изолятора «ночные». Скажем, такой «ночной» камерой была «сборка» - камера, в которую практически без разбора запихивают всех вновь поступивших. Хотя, даже там, когда я сказал, что буду ночью спать – претензий никаких не было. Я никому ничего не должен.".


источник