Как-то так получается, что смотрю «Закрытый показ». То есть уже не раз и не два. И не то, чтобы я не люблю американское, в смысле глубоко голливудское, кино. Люблю. Но интересно. Какие-то люди странные, режиссеры загадочные, Гордон опять-таки чего-то хочет.
Больше смотреть не буду. Все хорошо, просто, на этот раз смотрел не в фоновом режиме, а внимательно, и спасибо замечательному писателю Михаилу Елизарову, который собственно все и убил.
Итак. Показывают нам кино, которое можно увидеть либо на фестивале, либо скачав у пиратов, либо вот у Гордона. И как-то хочется сразу сказать, что, и кинотеатры наши ничего не понимают, и зрители тупые, такие замечательные фильмы не ценят, не смотрят, не показывают… А потом начинается трудное – собственно просмотр.
Ну, это плохо. Сценарий сырой, режиссер вышел погулять и вернулся только уже на фестиваль, чтобы получить какую-нибудь награду, актеры, просто ни в чем не виноваты. Можно быть Малковичем и Мастрояни в одном лице, но без сценария и режиссуры – очень трудно.
Потом начинает цирк. Находится парочка человек, которые достаточно подробно рассказывают почему вот этот самый фильм плохой. Но находится пара десятков людей, которые рассказывают, отчего именно этот фильм лучший. Главный аргумент, обычно он идет от членов съемочной группы – просто вы ничего не понимаете в силу своей ограниченности. Это сильный ход, потому что доказать свое неограниченность практически невозможно.
Обязательно находится кто-то, кто находит в двухчасовом потоке одну-две сцены, которые хороши. В эпизоде такой-то актер, несмотря ни на что сыграл великолепно. Съемки были в таком-то экзотическом месте, а там так красиво, ну и т.д. То, что все хорошее, занимает места и времени немного и выцедить это можно только с огромными усилиями, не волнует никого. По секрету. Я с легкостью могу найти пару-тройку сильных фраз в любой графомании, жаль, что сборники сильных фраз, пока не пользуются популярностью.
И главное. Непременно находится кто-то, кто находит главную силу фильма. К примеру, сняли фильм о детях инвалидах, или о ветеранах, или о проблемах малых народов, и уже все равно, как. Сняли же – давайте их хвалить.
Если бы речь шла не о фильме а о лекарствах, такого бы не было. Никто не будет радоваться тому, что сделали отвратительные лекарства для детей. Для детей же! Никто радоваться не будет, заклеймят, осудят, посадят и тот факт, что для детей, будет отягчающим, а не самодостаточным. В кино все иначе, почему? Не знаю.
И вот тут на сцене появляется Елизаров. Михаил Елизаров, это вообще очень отдельный писатель. Лично я считаю, что по дарованию, после Пелевина у нас не появлялось подобной мощи. Как он её тратит, это другой вопрос, тем более, что автор молод и нам повезло, что мы можем ждать его новых работ и надеяться. Елизаров сделал ужасное. Он нашел в фильме то, чего там никогда не было, чего в него вложить не смог бы и Феллини. Проблема в том, что Елизаров в состоянии это увидеть и с этой точки зрения не так уж и важно, что именно он смотрел.
Любой режиссер, писатель, композитор – своеобразный переводчик. Он переводит для тех, кто владеет только русским и лишь на вербальном уровне, все то, что глубоко внутри. А тут происходит такая забавная сценка – недоучка переводчик с китайского на плохой русский сталкивается с человеком свободно владеющим кантонским диалектом. Человек этот, вслушиваясь в лепет безграмотного толкователя, находит в нем подтверждения своим мыслям и радуется тому, что как же вовремя он встретился с этим потоком хаоса.
Елизаров мог бы найти смысл в ряби на Неве и в номере вагона метро. Причем здесь фильм?
Но я немного не об этом. Я о том, что переводчик должен быть понятен. Если я не могу понять перевод с китайского на русский, это не означает, что я должен срочно выучить китайский и обходиться вообще без переводчика. Зная оригинальный текст я буду понимать даже плохой перевод, но все-таки значительно дешевле и правильнее, найти квалифицированного толмача.