независимого источника многое объясняет...

 

Из Сибири с прибором (Как академик Владимир Балакин создал

и продал протонный синхротрон для лечения рака)

   Россия начинает продавать в Америку передовую медицинскую технику: пару недель назад эту фантастическую новость сообщила на своем сайте Российская академия наук. Протонный ускоритель для лучевого лечения рака, разработанный Физическим институтом им. П.Н. Лебедева (ФИАН), выиграл тендер, и теперь его купит General Hospital Массачусетского технологического института. В тендере участвовали все мировые производители такой техники – а победили русские. При ближайшем рассмотрении все оказывается не совсем так, но не менее удивительно.
Российский ускоритель для лечения рака уже куплен американцами, по оценкам, примерно за $10 млн, но стоит не в Массачусетсе, а в Мичигане. Продавцом же был не ФИАН, а частная компания ЗАО "Протом", на 100% принадлежащая сотруднику этого института, академику Владимиру Балакину. VM (корреспондент журнала "VadeMekum") расследовал, чем заинтересовал американцев российский изобретатель и почему его успех не радует других физиков и медиков, развивающих протонно-лучевую терапию. 

Владимир Балакин бьется над созданием протонного ускорителя больше 35 лет, а сама идея убивать раковые клетки пучком протонов примерно вдвое старше его попыток. В лучевой терапии обычно используется гамма-излучение, которое воздействует на опухоль, но заодно уничтожает на своем пути и здоровые клетки. Облучение протонами оказывается более щадящим. Во-первых, протонный пучок можно очень точно, до долей миллиметра, сфокусировать в нужное место. А во-вторых, у этого пучка есть очень удобное для медицины свойство, так называемый пик Брэгга: большую часть энергии он отдает в самом конце пути. Если все точно рассчитать, протоны доберутся до опухоли и разрушат её клетки, а окружающим органам повредят меньше, чем при гамма-облучении. 
Вот только реализовать теоретическую картинку на практике гораздо сложнее и дороже, чем сделать установку для гамма-облучения. Протонную терапию, по данным Объединенного института ядерных исследований в Дубне, получает ежегодно несколько сотен жителей России, а требуется она 50 тысячам пациентам. Для этого нужно 50 центров такой терапии, а не два-три, как сейчас. Крупнейший в мире строитель таких установок – бельгийская компания IBA (Ion Beam Applications).  За 27 лет она успела построить лишь два десятка центров для лечения рака протонным излучением (сейчас один её циклотрон устанавливают в российском Димитровграде)и однажды чуть не разорилась, взявшись за крупный американский заказ. Это был циклотрон как раз для General Hospital в Массачусетсе, проект оказался для IBA слишком сложным и принес убытки, но её спасли другие появившиеся контракты. А ускоритель IBA все же построила, он до сих пор работает в Массачусетсе. 
По данным годового отчета IBA, в прошлом году минимальная стоимость лечебного комплекса для лечения рака Proteus One составила 20 млн евро. Он состоит из двух основных частей: циклотрона-ускорителя и медицинской системы, которая направляет луч в нужное место, рассчитывает его энергию и т. д. Причем медицинская часть нередко оказывается дороже самого ускорителя. IBA, сравнительно небольшая компания с оборотом меньше 300 млн евро, контролирует больше половины рынка, остальные игроки – Hitachi, Varian и несколько других – не торопятся наращивать долю. Слишком все это дорого стоит и в слишком неразвитом состоянии находится: нужны ресурсы, а цена ошибки высока. Тем более странно, что в компанию мировых производителей просочился российский частник. 

МОЗГ ДВОЙНОГО НАЗНАЧЕНИЯ
Владимир Балакин родился на Алтае в селе Каяушка, получил образование физика-ядерщика и работал в Институте ядерной физики им. Г. И. Будкера (ИЯФ) в Новосибирске. Был, кстати, учеником самого Будкера, который и увлек его идеей медицинского протонного ускорителя. Прежние ускорители были огромными сооружениями диаметром в десятки и сотни метров. Медицинское использование у них могло быть только вторичным, дополнительным. Балакин же мечтал о маленьком, компактном устройстве. В ИЯФ заниматься приходилось совсем другим, но ноу-хау Балакина с тех пор неоднократно испытано – сочетать дело жизни с основной работой, финансово подпитывая первое за счет второго. 
"Моя лаборатория работала по заказу военных, – объясняет Балакин, – но угол в помещении я выделил для опытов с протонным ускорителем". В целом, по его словам, установка была готова ещё в Сибири. Даже маленький ускоритель – это многотонное сооружение. Переезжая в конце 1980-х в подмосковное Протвино, Балакину пришлось оставить свое детище в Академгородке.

"Но все, что нужно, у меня было при себе, вот здесь", – Балакин без лишней скромности тычет себя пальцем в лоб.

   Финансовая история ускорителя меж тем продолжалась: из федерального бюджета 2001  года 17 млн. рублей выделено филиалу ИЯФ Будкера в Протвино на строительство    протонного терапевтического центра и еще 3 млн. – на лабораторный корпус. Так в  Протвино появился первый ускоритель Балакина – устройство нескольких метров в  поперечнике с большими желтыми магнитами по окружности. 
 Балакин неплохо выстроил производственную схему – но, кажется, никогда особенно не  умел строить ровные отношения с коллегами. Вроде бы он договорился, что работа над  его установкой в новосибирском Академгородке продолжится, а он будет ею руководить из  Протвино, – но через несколько лет всё остановилось.

   Хуже того – неожиданно ученый узнал, что в ИЯФ приезжала японская делегация и, по  слухам, ей собираются отдать его, Балакина, разработку. Он не стал обсуждать и  разбираться, но и не дал себя в обиду: отправил группу своих сотрудников в Новосибирск,  те разобрали ускоритель на части и порезали до такого состояния, что никакого ноу-хау  уже невозможно было обнаружить.

   "Очень толковый специалист, но он просто не слышит коллег, даже когда говорят люди,  имеющие опыт в протонной терапии и действительно желающие помочь, – вздыхает доцент МИФИ (кафедра электрофизических установок) Сергей Полозов. – Владимир Егорович со многими поссорился". 

 

ВЫСОКОЭНЕРГЕТИЧЕСКИЕ НИЗОСТИ
Наукоград Протвино, тихий городок весь в соснах на берегу Оки, первые годы своего существования был секретным объектом – не обозначался на картах и назывался Серпухов-7. Потому что здесь находятся сразу несколько ускорителей, самый большой из которых – с диаметром кольца 21 км – так и не был построен. Работает с ними Институт физики высоких энергий (ИФВЭ), который заодно планирует и  медицинскую деятельность. Эксперименты проводятся на кольце диаметром 100 м, рассказывает сотрудник института.

 На самом деле ИФВЭ занимается вещью еще более сложной, чем протонная терапия, – здесь исследуется углеродное облучение, имеющее некоторые медицинские плюсы по сравнению с протонным. А маленькие ускорители – "маленькие" даже в понимании физиков-ядерщиков, – для него не подходят. Но проблемы углеродной и протонной терапии во многом схожи – нужна система управления пучком, точного наведения, регулировки его энергии. И все-таки соседи-ученые друг с другом принципиально не общаются.

"Не знаю, чем занимается Балакин, он не раскрывает своих данных", – сухо говорит сотрудник ИФВЭ.

"Ускорительное" коммьюнити – одно из самых общительных. А вот Балакин практически не публикуется в профильных изданиях, не делится информацией", – подтверждает Полозов из МИФИ. "

«Да! Я молчу. Потому что у всех институтов – в Москве, Питере, Дубне, Троицке, – свои проекты в протонной терапии, все хотят получить деньги и приводят доводы. Один раз я что-то сказал – и все стали эту фразу повторять. Если у всех будут аргументы, похожие на мои, я никогда не смогу пробиться", – решительно заявляет Балакин. 
Но его конфликт с коллегами объясняется не только наукой. ЗАО "Протом" – компания-производитель протонных ускорителей с оборотом примерно 130 млн. рублей в год, принадлежит целиком Балакину, а сама мало чем материальным владеет. Офис её находится в одноэтажном здании на опушке леса, принадлежащем физико-техническому центру (ФТЦ) ФИАН. Здесь стоит один ускоритель. А их производство находится в полутора километрах, на территории за двойным забором с колючей проволокой  (наследие Серпухова-7). Тут, тоже среди сосен, большой довольно чистый производственный ангар, который Балакин арендует у родного ФИАН (цену аренды он не помнит). А прямо за стеной ангара, как в бывшей коммунальной квартире, поделенной пополам, начинается территория ИФВЭ. Когда-то "физики высоких энергий" владели всей этой территорией, но пришлось поделиться с ФИАН – у Балакина, признается он, нашелся старый товарищ в министерстве, который и решил проблему. "Квартирный вопрос" поссорил многих куда более близких людей, и такие обиды не забываются.
Балакин почти все детали для ускорителей изготавливает своими силами. В большом цеху рабочие отливают металл для магнитов, шлифуют и собирают пластины в пакеты. В соседней комнате двое фрезеровщиков настраивают довольно допотопного вида станки (списанное наследство ФИАН)."Иногда очень много работы, а сейчас, например, не особо"- говорит один из них. За все годы существования "Протома" здесь было собрано четыре ускорителя – как Балакину удается занять сотрудников в остальное время, откуда деньги на зарплату и прочие расходы?

    Владимир Балакин всё организовал четко и разумно. Небольшая часть из 270 сотрудников "Протома"  работает только на Балакина, а 200 совмещают работу в ФИАН и в "Протоме". Финансы тоже, как и в  случае института Будкера, работают совместно.  По данным системы Spark, "Протом" за последние годы  получил два государственных контракта по 525 млн рублей: один на изготовление стендового образца  ускорителя ионов, другой – на размещение этого самого ускорителя в здании ФТЦ ФИАН в Протвино.  Балакин подтвердил, что такой заказ получил, но речь идет лишь о 525 млн. рублей, а не о 1,05 млрд.  Один из собранных Балакиным ускорителей протонов тоже был заказан ему институтом ФИАН. Он принадлежит институту, но стоит в Протвино у Балакина. А деньги, по его словам, он нашел сам, ФИАН выступил промежуточной инстанцией.

"Чтобы найти средства на продолжение работ, я отправился в Госдуму", – рассказывает Балакин.

Идея, в его изложении, выглядит просто: накануне внесения поправок в бюджет он достал пропуск в Госдуму – помог депутат, избранный от округа, куда входит Протвино, – и на приеме у каждого депутата просил денег на свою разработку, лучшее средство для лечения рака, которое нужно как можно быстрее доработать и начать производить в массовом порядке. В результате сразу трое депутатов предложили внести поправку о финансировании для ФИАН - "на строительство уникального синхротрона в Протвино". Поправка прошла. Далее, правда, была новая череда несправедливостей – по Балакину, один раз "его" деньги обманным путем получили коллеги из Троицка, убедив законодателей, что в документ вкралась ошибка, и вместо "наукоград Протвино" следует читать наукоград Троицк". Но поддержать работы над проектом все же удалось.
И тут, наконец, появились иностранцы. 

ОТКЛАДЫВАЯ НА «ПРОТОМ»
Казалось бы, кому на мировом рынке нужна полукустарная на вид российская разработка, если есть продукция IBA и других известных компаний. Но хотя протонная терапия была изобретена больше полувека назад, рынок зыбок и обещает новые возможности тем, кто угадает правильный путь. Неизвестно, как надо и как лучше: каждый физик-ускорительщик продвигает свою идею и доказывает, что надо только так и больше никак. Например, как разгонять протоны – по прямой или по окружности? 
Профессор МИФИ Владимир Беляев продвигает идею линейного ускорителя. Ведь если пустить протоны по окружности, часть из них неминуемо сорвется с орбиты, поэтому нужна очень серьезная защита от радиации. Линейный ускоритель лишен этого недостатка, и к тому же там другое, более высокое качество пучка, объясняет Беляев, но таких ускорителей пока не существует. МИФИ совместно с ОАО "Медицина" в конце мая представили этот проект на конференции Startup Village в Сколково. Но в линейном ускорителе частицы надо разогнать на очень небольшом отрезке, это создает новые проблемы.
"Использовать таким образом линейные ускорители невозможно в принципе, – уверен Дмитрий Черкасов, специалист по поддержке продаж в России компании IBA. – Просто по физике не получится". Его-то компания использует для ускорения циклотрон. Балакин же делает ставку на синхротрон – отличия его от циклотрона без хорошего знания физики уже не понять, но доказательств, что именно за синхротронами будущее, тоже немало. Например, они требуют гораздо меньше электроэнергии. 
У Балакина было чем заинтересовать американцев: больше 30 патентов – автор Балакин, и только у одного два автора – сам Балакин и его коллега, приехавший с ним из Новосибирска. Новые идеи позволили сделать устройство "на порядок дешевле". В стандартных лечебных комплексах IBA больной лежит, а луч вращается вокруг него, чтобы по очереди "выстрелить" во все точки опухоли (в последних образцах программ компьютер создает 3-мерную модель опухоли, а источник протонов постепенно заполняет её обработанными точками, пока не заполнит всю).

В синхротроне "Протома" больной сидит, поэтому в дополнение к вращению луча можно вращать и самого больного, так дешевле. Но насколько удобно?

Балакин говорит, что таким образом достигает гораздо большей свободы в выборе угла облучения. Но его коллеги сомневаются в идее вращать человека. Другие ноу-хау связаны, например, с меньшим предварительным разгоном частиц. "Не уверен, что при такой энергии устройство сможет лечить живое существо крупнее мыши", – размышляет российский медицинский инвестор, близкий к рынку лучевой медицины. 
Пока никто не знает, как должен быть устроен идеальный медицинский ускоритель протонов для лечения рака, продолжается эпоха экспериментов, многое зависит от активности разработчика и его умения продвигать продукцию. С частным российским инвестором у Балакина пока не получилось: создатель сети диагностических центров Аркадий Столпнер рассказал VM, что обдумывал вариант покупки ускорителя у "Протома", но отказался от сделки, потому что на просьбу поближе познакомиться с установкой, то есть поучаствовать в экспериментах, Балакин, ревниво оберегающий от посторонних глаз свои идеи, предложил сначала заключить контракт и внести серьезную предоплату. Балакин, впрочем, утверждает, что такого не было.

В США "Протому" помогает с продвижением его американский дистрибутор – Protom International. Результат: госпиталь в городе Флинт штата Мичиган приобрел установку Балакина – цена, если устройство было аналогично тому, которое предлагалось Столпнеру, должна была составить примерно $10 млн. (Балакин счел вопрос VM о цене неприличным). 

Еще одна установка для лечения рака – в госпитале в словацком городе Ружомберок. Дешево по сравнению с IBA?

Цена медицинского ускорителя – не такая простая вещь. Сравнивать цену балакинского ускорителя с 20 млн. евро за Proteus One не имеет смысла: Балакин трезво оценил свои возможности и продал американцам ускоритель без медицинской составляющей. В Америке его дооборудовала местная компания, а в Словакии он так и стоит в ожидании, когда "Протом" поставит медицинскую часть.

"Обещал им установку целиком и обманул", – злорадствуют коллеги. "Со словацкого госпиталя мы вообще не брали денег за синхротрон, там другая форма сотрудничества", – парирует Балакин.

В его офисе работа над местом для больного идет полным ходом – несколько человек примеривают какие-то детали к площадке на ножке – здесь, если все сложится, будет кресло для пациента. 
Но денег "Протому" сейчас катастрофически не хватает – срочно нужны новые заказы.

"Через месяц у нас будет американская лицензия на наше устройство, это даст возможность получить новые заказы", – храбрится Балакин. "Мы надеемся получить сертификат к осени, – рассогласованно с Балакиным заявляет представитель Protom International. А тендер на второй протонный ускоритель в Массачусетсе действительно завершается, итоги должны подвести буквально на днях. По информации из "Протома", он предложил ускоритель за $18 млн. 
Интересно, что даже сотрудник IBA не исключает победы "Протома": "Там (в массачусетской клинике) проблема в том, что очень ограничено пространство для установки, тесно, а синхротрон, в отличие от циклотрона IBA, довольно легко разбирается". 

Однако при всей своей относительной дешевизне и прочих потенциальных преимуществах и синхротрон Балакина, и линейный ускоритель МИФИ проиграли на своем поле целых $200 млн. – в эту сумму обойдется бюджету установка ускорителя IBA в Димитровграде (Ульяновская область).

"На IBA работает много ребят, которые начинали в Димитровграде, – говорит Сергей Полозов из МИФИ. – А внутри страны до сих пор нет общепринятого ускорителя для протонов и идут споры о преимуществах протонной терапии. Я на одной конференции был свидетелем буквально драки между сторонниками и противниками протонной терапии". 

Алексей Каменский, "VadeMekum"  ("Иди со мной", лат.) №4, 10 июня 2013 г.

По материалам: "Деловой журнал об индустрии здравоохранения"