На той неделе застудила спину. Наверно, потому что посидела на толчке в холодрыгу... Гору на это обстоятельство было насрать, он продолжал свой бухляк, пока не кончились деньги, а вчера закончился и кошачий корм. Голодная Сима даже нашла куда-то закатившийся мяч, чтобы хоть как-то себя отвлечь от чувства пустоты в кишках, устроила охоту, которая не очень-то помогала. Исследуя подвижным носиком воздух в комнате, она добралась до коробки с валерьянкой. Я попыталась покормить ее гречкой с чечевицей - единственным съестным, оставшимся дома, кроме присланных еще в прошлом году сухих яблок, из которых я по-быстрому сварила компот, пока ждала размокания чечевицы к обеду.

Ну а что же Гор? А у Гора, видишь ли, стресс из-за того, что они с коллегами не могут никак сдружиться со своим администратором, считающим своими единственными обязанностями указывать остальным, что им следует делать. При этом они все на равных выполняют одну и ту же работу по консультации и продаже товаров и услуг. Чтобы утихомирить своё очкование, Гор спер из кассы деньги, чтобы купить себе пива, а мне конфет. плюс еще спиздил подарок - пару шариковых ручек. И ладно я оправдывала его простые сидения за пивом, но оправдывать подобное поведение стрессом - что за малодушие! Привык просирать любые деньги, а потом сиди последнюю неделю месяца без крохи в горле. Хотели вести статистику трат и доходов, да к чему это все, если он тупо смотрит на цифры и продолжает делать то, что делал до этого? Какие же парни мудаки...

В сортире валяется зассанная листовка с вакансиями. Обведены примитивные места, вроде оператора ПК... Вообще, очень странная вакансия, всегда подразумевающая разные вещи: то ты в базу что-то забиваешь, а то просто жмешь в программе на кнопку печать, перед этим немного подредактировав документ. Что это? Зачем это? Это что, апогей разделения труда? Та же херня, что и с горовым админом, который даже не обладает теми качествами, которые делают из человека хорошего организатора. Зато получает за это доплату. Какой гений решил ввести подобного человека в коллектив?

Первая треть апреля ознаменовалась для меня осознанием того, как близки мономании к тотемистическим культам (я назвала это абстрактным тотемизмом), а эклектическое мировоззрение к шизофрении. Заметила, что люди не делают различия между обществом личностей и безличностной массой, считая что обе эти формации объединяет формальная составляющая их интереса. Произошло недопонимание с капитаном команды, который ляпнул, что язычество и христианство дополняют друг друга. Здрасьте, приехали! Давайте теперь всегда топтаться на поверхности, чтобы не ввергать ни одно понятие в конфликт с другим, а потом считать, что вопрос улажен. Ох уж эта современность с её политкорректностью и толерантностью в угоду некой общей лояльности.

А во флудилке вдруг возникло похожее противостояние наивных душ. Хойти (остроумная ТП) вдруг заявила, что, значит, команды создаются не капитаном, а объединением людей. Только это один вариант развития событий. К тому же, скорей всего второй вариант - это объединение личностей, обладающих тем или иным набором лидерских качеств, среди которых нужно выбрать самого-самого, который будет принимать на себя всю ответственность за то, что происходит в команде. Все спорные вопросы обсуждаются с капитаном. Только вдруг с какого-то перепугу вдруг возникает судья и вдруг заявляет: "вы же команда", подразумевая под этим, что каждый игрок выражает позицию всей команды. Но, подождите, зачем же нам тогда лидер группы? Команда судей на более равных началах, чем команды игроков, особенно когда капитан уже должен тянуть обязанности выбывших игроков. Тут уж выбираешь между гласом народа и гласом избранного народом, либо самопровозглашенного. И второй вариант явно возвращает к древней традиции, обобщающей народ. Почему у нас так много проблем с представительной политикой? Потому что таким образом образуется несколько народов внутри, характеризующихся своими политическими установками, читай, абстрактно-тотемистическим культом.

Тут важно понять, зачем у христиан существует традиция своих собственных обрядов. В принципе, затем же, зачем существует разделение на государства, организации и любые объединения. Для начала людей нужно объединить, чтобы потом они смогли под нужным крылом становиться личностями. Это подразумевает концепция христианской семьи, которая привела европейскую цивилизацию к тому индивидуалистскому образу жизни. Социалистическая же идеология навязывала не развитие личности, а сведение мировоззрения к материалистическим постулатам, что превращало человека в самопроизводящую машину в общественно важном производстве. Здесь скрыто еще несколько ложных посылов. В современной экономике и даже семье происходит поиск лидера. И они также либо выбираются, либо самопровозглашаются. Быть лидером при этом может считаться привилегией: с вырожденный стороны это превращает его в тирана, эгоцентриста, самовластителя, с духовной - направляет других на пути собственной добродетели. Второй вариант возможен только в одном случае: если лидер - личность. Если же нет, смирись с несправедливостью мира и попытайся обрести в нем духовность, развить личностные начала и, таким образом, стать лидером. В обратном случае все, что требуется, это иметь харизму, которая способна воздействовать только на центры наслаждения. Таким образом, получаешь типичных выродков современности: лицедеев, самодержцев и эклектиков. Первый дурачится сам, чтобы привлечь к себе массы, второй считает, что глупость - серьезная, требующая уважения вещь, а последние даже не считают нужным что-то считать и в чем-то разбираться. Последнее, кстати, очень развито в среде журналистов, а также самопровозглашенных журналистов, а ведь и журналисты в каком-то роде считаются общественными избранниками, освещением новостей осуществляя т.н. четвертую власть в обществе. Неужели проблемасемьи в моем мировоззрении вдруг стала вычленять и проблему власти, как аналогичный тотемистический пережиток?

Позвонила директриса и сказала, что меня увольняют из школы. Если вам кажется, что это потому, что я училка, воспитательница, заведующая, секретарь, повариха или уборщица, вам показалось. Потому что я ученица. Школы теперь преследуют цель ввести детей в семейную жизнь, и если девушки не обвенчаются с кем-нибудь, то это будет означать, что ей некого будет дожидаться из армии. Других вариантов нет, детей заводить в школьные годы нельзя, можно только говорить о них, отмазок не существует, а без аттестата тебя никуда не возьмут. А здесь до сих пор все хотят получать высшее образование, теперь слишком походящее на школьное.

В школах ведут курсы лекций приглашенные преподаватели. Я даже припоминаю была какая-то ерунда про лепку листиков. После прохождения курса нужно по каждому сдавать экзамен или зачет. А мой аттестат теперь вместо тыквоголового маньяка в полосатом свитере будет украшать пугало с нанизанным на верхушку креста черепом. Ужасающие существа на картинке аттестата стоят в ряду твоей семьи. У меня здесь были мать, мачеха, брат, бабушка и отец, которого видеть здесь очень е хотелось. Не хватало только моего избранника.

Я назначала встречи Сумраку, прогуливала уроки, прохаживаясь по центральной площади в малиново-морковном наряде, заканчивающимся у голеней полупрозрачным ажуром, на голове красовался бант под стать ему. Помню, все начиналось с длинных малиново-морковных гольфов, металлически-зеленых балеток и сумки, а теперь я должна одеваться как бабка, ведь я нечто вроде старой двадцатилетней девы. Сумрак всегда мне казался моим вариантом. Хотя, нет, вру. О нем вспоминалось в сложные моменты жизни, например, когда два дня горячая вода включалась только с восьми вечера до половины девятого. Когда-то он любил меня. Когда-то он был готов продолжать меня любить. Казалось, он никогда не унывал, жизнь его была лишена забот. Он работал, а досуг посвящал гедоничекским пристрастиям.

Сумрак учился в те времена, когда в учебных заведениях была военная кафедра, а семью можно было заводить сколько угодно поздно. Он был ненамного старше меня. И, дело в том, я тоже закончила школу когда-то тогда, а вернулась туда, потому что можно сколько угодно проходить этот круг - все занятия каждый год разные. Как и с бросаемыми мной университетами, я убедилась, что школа - полная херня. Все образование скатилось в дрянь обязательств по получению корочек. А их получение в свою очередь обязывало следовать привязанным к носителям корочек законов. Кстати, директрисе я сказала, что у меня есть корочка старого образца, и она лежит в универе, после которого я покинула свое прошлое. Она удивилась, хотя должна была помнить вручение медалей и то, что мы жили когда-то в одном доме. Образование поглотило ее и перештамповало в забывчивую тупую телку, зацикленную на семье и занимающуюся лепкой мыла и переписыванием дуростей сменяющих друг друга "умников" в стопку тетрадей.

Помню, тот предатель напоминал толстяка из сериала "Остаться в живых", скрещенного с Динаркой Аблихаровой. Он сообщил, где нас искать, так что пришлось быстренько забежать в еще не оформленный ни на кого номер, а из него черным ходом юркнуть в коридор с пожарной лестницей, мусоропроводами и тонкими ступеньками, предназначенными для упрощения работы тех людей, которые ремонтируют плитку на стенах дома. Со мной была Кубаска и еще кто-то, они не верили в погоню и сбавляли накал страстей своей тупостью. Неужели они не видят, как в нашу сторону время от времени поднимается указывающий палец? Мы пробрались в одну из квартир моей памяти. Здесь не было ничего, что могло говорить о том, что когда-то я здесь жила. Я и сама вспоминаю, как носила тряпье, которого у меня никогда не было, и вскоре оно, как будто разношенное и дырявое с самого начала своего появления на свет, покидало этот мир. Я подошла к двери, ткнула ее, и она легко отскочила от места, где ее должен был держать замок. Вместо запора висела тонкая металлическая пластинка на кусочке кожзаменителя, а на стене был небольшой кармашек, куда она вставлялась. А сама дверь была тонюсенькой деревяшкой. Впереди пустовала лестничная площадка, а по эту сторону было отчетливо видно, что дома, как минимум, трое человек. Мне так и не удалось закрыть дощечкой вход.

Вчерашний день потратила на поиск какой-нибудь пошаговой программки по рисунку всего и вся, осознанию того, почему на выходе в социум имеем людские штамповки, лузганье семечек, депрессию по причине отсутствия в комнате горячей воды, радости, что в душе она есть, а теперь у меня есть отрывающиеся кусочки кожи на теле, грусти по случайно раздавленной кошачьей лапке, недовольству медовым тортом, возврату к изучению английского, негодованию при виде упражнений по русскому, откладыванию кирпичей, потому что мне осталось три дня для прочтения девятисотстраничной книги, починке новогодней гирлянды скотчем и пайкой с помощью искры.

Вечером мы с Гором смотрели Секретные материалы и Одиноких стрелков. Первые напоминали Доктора Кто, вторые - аргентинское танго в исполнении дубовых брусков.

Думаю, стоит вставать, пока Гор спит. А то опять трачу время на лежание, как дома, хотя здесь я никому не мешаю, когда встаю. Да и сны забываются...

По ту сторону аккаунта отец достает Гора с дачными делами. По ту сторону сознания я хожу по пустым полям нашей дачи и собираю клубнику. Кустики почему-то выросли только в некоторых местах, а одна грядка вытянулась в полный человеческий рост, встав стеной из крепкий стеблей. "Что с ней?" - спросила я мать. "Ее пожрали какие-то бяки. Она сопротивляется". Я подумала, что эта борьба больше похожа на помощь паразиту. Ягоды были того же размера, что обычные, и уже спелые. Я куснула часть, внутри жевали мякоть маленькие гусенички.

Мне хотелось кататься на велосипеде. Он показался мне маленьким. Я хотела закатить его обратно в гараж, чтобы подкачать. Вот я уже ехала по щебенистой дороге. Все было таким, как раньше. Я вспомнила, что отец уже разломал дом и поставил на его место новую коробку. Проснулась.

Нет горячей воды. Пока не буду завтракать. Гор бесит, раскидывая везде свою пельменную посуду. Умываться рядом с этим ароматом просто отвратительно. Не понимаю, почему нужно есть именно пельмени. Вчера вечером он так обожрался, что собрался худеть. Ага, как же! С тем же успехом он говорил что-то про бросание курить и пить. практически каждый рабочий день приносит по три литра пива и новую пачку сигарет.

Вчерашний день проспала. Замерзла, укуталась в одеяло и забылась на четыре часа. Потом училась ставить надписи на гифках и сделала несколько баннеров для "Долгой прогулки". Все равно голосуют не за баннеры, а за приколы.

Естественно, больше всего голосов у собаки, да у комикса про Сусанина все же больше.

Новый Фотошоп позволяет кидать в себя гифки без всякого "импорта из видео". Теперь просто выбираешь среду, связанную с анимацией и открываешь движущееся изображение. Дальнейшее будет показано как последовательность кадров, у каждого из которых есть свои слои. Их можно по-разному менять, в том числе накладывать текст и добавлять эффекты. Стало понятно, как сделать свою собственную анимацию. Странно, что таким простым вещам не учат на уроках мультимедийных технологий, хотя на курсе интернет-медиа требуют от "умеющих" что-нибудь этакое слепить. Как обычно, хотят того, что сами не умеют. Так и с поступлением. Я так и не поняла, кого берут: того, кто соответствует по уровню интеллекта их деградировавшему разуму, или тех, кто умеет себя пиарить? Точно не тех, кто что-то смыслит.

Мне нужно срочно читать "Корабль дураков". Затянула я с ним.

О прошедшем дне можно сказать лишь то, что мне снился Сумрак, что мне своим тягучим ароматом и послевкусием нравится Кёльнер, что яблоки не вместились в шкафчик, где я навела порядок, что минтай не подходит для полноценной жарки, что мармеладные бегемотики и его друзья были с витаминами, а желтые черепашки со вкусом апельсина с морковью, что я дочитала "Гроздья гнева", а долгопрогулочный актив остановился на идее одурачивания самих себя наваливанием заботы о создании команды, рецензий и отчетов за последнюю неделю марта.

Сделала для Фаши баннер:

Стейнбек меня под конец мог разочаровать, но попросту размозжил мне голову струей человеческого молока. Пока я собирала кусочки мозга и черепной коробки, восстанавливая жидкостную целостность глаз, мысли вспомнили метафору о дойных зайцах и собрали смысл в цельную картину. И картина эта смешна своей абсурдностью. Люди, сорванные с семьями со своих земель, приезжают в Калифорнию и, обманутые листовками о райской жизни и приличной работе, устраивают там забастовки. Казалось бы, фермеры настолько привязаны к земле, что их нутром тянет к работе на ней. Но этой тяги было недостаточно, чтобы оставаться на своих местах и бастовать в своем штате, потому что семейные связи прочнее, а земля в Калифорнии сказочнее. Что это, как не желание больше заработать, такое же, как и у расширяющих свои владения монополистов? Фермеры поддались той же страсти и жестоко поплатились за нее. Теперь они стали дойными зайцами бизнесменов, не собирающихся достойно платить им, потому что голод заставляет их работать эффективнее и снижает запросы до уровня текущего пропитания. Государство не может помочь, так как чужаки находятся на чужой территории, где должны как-то прожить в течение года. С чего эти фермеры взяли, что чужая земля так просто станет их кормилицей? Ведь знали, что и их предкам нужно было повоевать, чтобы согнать индейцев. Здесь же воевать не приходится: американцы - свои.

Но давайте посмотрим, а что же эти люди считают своим. Прошло полвека с тех пор, как США избавилось от рабства. От расизма еще нет, но в умах людей свежо восприятие разницы между рабом и свободным. Фермеры почему-то сравнивают себя с лошадьми, которых не выкидывают на улицу после сезонных работ, а кормят на протяжении всего года. Но постойте, ведь лошадь - это собственность, лошадь принадлежит человеку, лошадь можно сравнить с рабом. А фермеры - люди свободные, вот им и дают волю - что ж им не нравится?

Последняя сцена показывает то, как замыкается круг народного примитива: Роза Сарона кормит грудью голодного мужчину. Народ кормится смертью своих детей. До последнего момента это было не так очевидно: казалось, Стейнбек показывает, как разваливаются семьи, оторванные от родных земель. Логика закрепляет это образом того, что есть семья: семья - это родители и дети, несколько поколений под одной крышей, поколений, скрепленных особыми, табуированными связями, при этом предполагающими особую духовную близость. Оторванные от возможности вести оседлую жизнь люди теряют возможность оставаться семьей, они начинают рассматривать весь народ своей семьей. Кажется, что красное движение в книге действительно отстаивает права рабочих. Но это миф, созданный сознанием обеих сторон. Сами фермеры даже не понимают, что это такое, а власть имущие используют термин как удобное осуждение. С тем же успехом желание людей поддерживать свои семьи можно называть мракобесием, сумасшествием, да чем угодно, но у мыслящих в рамках политической экономии людей это будет называться чем-то вроде социалистического движения.

После прочтения проясняется одна гениальная вещь. Какие бы режимы ни сменялись в государстве, какие бы институты не появлялись и не отделялись друг от друга, единственное, что придает всей этой мишуре одни и те же оттенки, - идея семьи. Все сводится к тому, что человек должен продолжать свой род и передавать опыт поколений. Образованные люди это делают с умом, необремененные систематическим промыванием мозгов - упорством и терпением. Возьми и всколыхни стереотипы обоих общностей, и вот уже проклевываются семена гнева. И каждый объяснит его заботой о своей семье. Но вот немаловажный нюанс: и о своих рабах. Классическое рабство подразумевало, что человек был не только живым орудием, но и частью семьи, как и любая живая собственность. Животных не просто так забивали по особым дням и по определенному ритуалу, не просто так существовали божества рода. Все это утратилось, превратилось в концепты семьи, собственности, права, религии, наконец. И с тех пор все только и делают, что все сильнее злятся друг на друга. Потому что верят в семью, которой уже нет, и считают себя слишком свободными, покинув называемую своей землю. Тут уж либо ты свободен, либо играешь в рабство вместе с семьей, землей и даже политикой, если тебе понадобиться новое право. Свобода реальна только для религиозных людей.

 

Гор избавился от своей основной головной боли: Таньку и Дрофу перевели, выкинули даже новичка Федю, зато возвращают Илью (я называю его кепочником). Не думаю, что это повысит работоспособность Гора, зато его душевное спокойствие будет восстановлено. Если верить в причинно-следственные связи высшего порядка, то можно считать это подарком за то, что он наконец разобрался с насущными домашними проблемами: поменял кран, прикрутил лейку в душе, даже помыл пол и раковину. Когда искала в залежах хозяйского мусора хоть что-то, напоминающее гаечный ключ, обнаружила пару шпингалетов. Не знаю, можно ли их при отсутствии инструментов прикрутить на место выломанных мелкотой, но их наличие радует. Кстати, там же была старая лейка, ее я выкинула - слишком долго валялась в грязи. Подходящий ключ я тоже нашла, и слава Богу. Хоть что-то в этой дыре есть полезное.

Виртуальная жизнь прислала подарок в виде какой-никакой популярности. Меня пригласили в закрытую тему обсуждения розыгрыша судей на 1 апреля. Создала аккаунт одного судьи - того самого неадеквата. Второй создать не удалось - ЛайвЛиб предлагает битые капчи... Пока предлагают возродить пропавшую команду в виде ее фейка. Не совсем ясно, в чем скрыт прикол. Доставать судей вопросами во флудилке? А если они объявятся только после "праздника"?..

 

Уже второй день на кухне никто не тусит. Наконец-то наступила тишина. Хотя немного оживились алкаши напротив. Сегодня один даже песни распевал, пока куда-то шел. Соседняя комната, надеюсь, будет пустовать, пока у хозяина не появится свободное время для проведения там ремонта. Жаль только, что везде эти мелкие ублюдки повырывали замки и погнули шпингалеты. Еще один повод ненавидеть молодежь и их стадность.

Вчерашние злоключения судей в игре на ЛайвЛибе продемонстрировали то же примитив. Команда Шапочек из фольги стояла друг за друга горой, даже не удосужившись разобраться, кто прав, а кто виноват. Так развонялись, что сами не понимали что несли. Симптомы дополнялись обыкновенными нелепицами оправданий и длинных текстов, стыкующихся только с последними предложениями. Для человеческого мусора важнее быть кучей - это состояние они и называют командой. Путают командный дух со стадной вонью. Хорошо, что у нас адекватный капитан... Повезло.

Разрешила себе не думать лучшее о тех, кто демонстрирует недостойное поведение. Теперь в моем мире два вида мудаков: скрупулезно следующие формальностям зануды и закомплексованные своими домыслами властолюбцы.

Гор вчера только устроил стирку. Да и то ночью. Что он делал весь день не понятно, потому что из сериалов посмотрел всего одну серию. Видимо, просто залипал в интернете. Ночью еще и перекрыли горячую воду, так что Гор то ли жаловался, то ли хвалился, что ему пришлось морозить свои руки. Морозить ему пришлось и меня, потому что балкон все это время оставался нараспашку - он туда ходил вешать по одной вещичке. Я в это время пыталась заснуть, укутавшись в три одеяла. Даже стали сопли беспокоить. А вот кошка, похоже, совсем простыла - у нее вспухло ухо.

На работе у Гора те же проблемы с коллегами. Не хотят они сравнивать данные кассы с товарами. Я спросила, с кого будут спрашивать за неправильно проданные (а, скорей всего, случайно подаренные) карточки оплаты. Вроде как с администратора. Запретила ему вкидывать в кассу долги. Пусть и розданные товары не пробивает, а потом просто расскажет, как пытался сделать все честно, а его коллеги были против. Администратор там особо пафосный тип, нарывается на милость Господа.

Продолжаю читать "Гроздья гнева". В очередной раз убеждаюсь в тупости людей журфака МГУ. Во-первых, книга Стейнбека отлично вписывается в программу по истории зарубежной журналистики, о чем я говорила ранее. Во-вторых, проводит четкую границу между историческими эпохами смены экономических формаций, а также тем, что такое беднота. Несмотря на то, что согнанные со своих хозяйств фермеры вынуждены жить в палатках и строить свой быт на тяжело добываемых грошах, они вовсе не бедны и таковыми себя не считают. Они не жалеют себя, не хотят унижаться и готовы работать и помогать друг другу, чем могут. Это люди, у которых все отняли капиталисты, но бедными они от этого не стали. Беднота - это жалкий люд, не считающий нужным прилагать усилия к чему-либо, не способный на взаимопомощь, навсегда оставшийся изгоем, требующим к себе заботы, но не получающий ее. Какой-нибудь опустившийся безумец, отчаявшийся в себе и людях, а, быть может, озлобленный на них и потому оставленный. В России бедняк - это человек без Бога, грешник. У Стейнбека в "Гроздьях гнева" таков дядя Джон. И хотя фермеры не отличаются набожностью, хоть и говорят о ней и чтят авторитет Библии, они богаты нравственной традицией, объединяющей их ряды. Именно в такой среде отлично приживается атеистическая красная идея, призраком бродящая по оторванным от земли лагерям скитающихся в поисках работы. Причем теперь сложно сказать, крестьяне они или рабочие - слишком синкретичны их умения и знания. Это ли не плодородная почва для идейных зерен, готовых разделить первозданный материал народной мудрости на кажущиеся истинными понятия? Где-то здесь кроется и понятие народности.

Когда я поступала на журфак, на устном собеседовании мне попалась тема бедности и то, что вкидывали истеричные экзаменаторши в мой ответ, было надиктовано тем, как обычно определяется расслоение населения на богатых и бедных - по сравнению реальных доходов (то бишь статистических) с некой минимальной суммой. Здрасьте, приехали. А потом был вброс про закрытие градообразующих предприятий. Налицо та же мысль, что у Стейнбека: лишение человека заработка. По их логике это делает народ бедным. Ну да, по показателю доходов населения делает. Только вот почему же этот народ злится? Значит, не мирится с бедностью. Значит, что-то в этом мертвом определении не ладно. Вообще-то это в тему о социальной ответственности бизнеса должно попадать. Опять же, в тему экономических проблем, завязанных на государстве. Только если мы все будем с такой высокой колокольни смотреть, ничего, кроме показателей минимальных зарплат не увидим. В тридцатые власти решали этот вопрос просто - понижали ставку зарплаты. Ну так понизьте минимум и вот снова никто не беден. Это что, изменит что-то в сознании человека? Снова вспоминаются те ненормальные, которых вполне может утешить такой взгляд на вещи: когда по закону все верно, я спокоен. Вот она бедняцкая идеология: я мирюсь с тем, что есть. Современные ненормальные готовы говорить это со всем пафосом своей рациональности.

В общем, нет в программе факультета журналистики этой книги, как бы ни была она похожа по стилю на художественный репортаж, как бы ни говорила о проблемах, все еще касающихся современности. Можно прочесть ее в рамках дополнительного чтения, да только читать приходится и так многое, а на экзамене не спросят. Зато там есть всякий романтический мусор изящной словесности о любви и простых отношениях знати в каждую эпоху. Для народа, значит, стараться не нужно: журналистика для предпринимателей и политиков, даже для клерков и любого, кто готов тратить деньги на любой досуг. Журналистика - это реклама власти и заменитель культуры, а журфак - воспитатель слепцов, гедонистов и клоунов.

День полнится несправедливостями. У Гора на работе туповатые коллеги не могут уяснить, что недостачи в кассе появляются, когда они отдают товары даром, что приведение к балансу, рождающее долг, - это показатель того, что было неправильно "продано". Дурным людям не списывается их щедрость, они ее и не проявляют. Дай Бог тупицам покинуть свои места. О, как же много их развелось в этом мире! Спасибо, что их присутствие заставляет больше любить людей понимающих.

Вчера начали вести бухгалтерию семейных доходов и расходов. Гор все не избавиться от привычки тратить все, что у него есть. Станет ли избавление от нее ключиком к новой работе? Я верю, что Бог позволяет жить достойно тем, чей ум настроен на размеренную жизнь. Тут главное не озлобиться на мусор мира, не способный мириться с правилами и своим несовершенством. Надеюсь, Гор находит дома утешение от этого всего... А мои бывшие домашние всегда заостряли ситуацию несправедливыми обвинениями в любой адрес, даже не разобравшись, что к чему и кто прав.

Не очень все сошлось с мартовскими играми. Книгочейная "Долгая прогулка" наказала меня за троллинг во флудилке и излишнюю злобу в рецензии.Не поняли судьи использования восклицательных знаков и не стали самостоятельно проверять наличие дня святого Патрика в тексте. Доказательства, им, как последним училкам, требуется аргументация. Да, пожалуй мне действительно стоит поупражняться в риторике, а то все как-то однообразно. Все эти "действительно", "на самом деле", "засилье" и странным образом вмешанная в современную лексику устаревшая... Выписывать из текста приемы что ли?

Читаю "Гроздья гнева" Стейнбека и "Корабль дураков" Портер. Обе про один и тот же период в истории. Отдельные главы "Гроздьев гнева" очень сильно напоминают репортажи Эгона Эрвина Киша. Интересно, почему их не добавили в хрестоматию по истории зарубежной журналистики - всякий литературный хлам там же есть. Стейнбек и сам работал журналистом, даже учился на эту специальность, но так и не закончил. Причем, как раз по профильным дисциплинам у него и были проблемы. Стейнбек хотел стать писателем, Эрвин Киш тоже им был. Именно Киш считается создателем жанра очерка-эссе, добавив к обычному сухому репортажу художественности. Меня очень зацепили те статьи, которые давались примерами в хрестоматии. Хотелось почитать больше, но приходилось много читать по остальным предметам, так что времени на то, чтобы взять в библиотеке редкий экземпляр репортажей, не выдавалось. Кэтрин Портер - еще одна журналистка, росла она в семье писателей, ее жизненный путь оказался предсказуем. Ее "Корабль дураков" похож на длинный очерк-эссе, рожденный Кишем. И странно, что никто не заметил этого, никто не прочитал все вместе и никто не расскажет следующему поколению филологов и журналистов о целом пласте общественной мысли, воплотившейся в похожее творчество. Одних злоба двинула на запад, других - на восток, а все, что сделали горе-ученые, социологи, историки, культурологи, искусствоведы и литературоведы, даже философы - это пара дат и пара имен связанных с цифрами лидеров. Настоящая жизнь стала цифрой. Впрочем, как всегда.

Вчера сказала Сумраку, что собираюсь рисовать. Может, это общение станет стимулом к развитию моих творческих сил? Он сказал, что тоже хотел. В нем видно это особенное отношение к красоте, чувство прекрасного. Но теперь это все выразилось в накоплении эстетического опыта, эстетическом гедонизме, оставляющем за бортом жизненные мороки. А у меня это все исчезло. Теперь мне кажется, что во мне многое убила журналистика. Кажется, что естественно-научное образование оставляет человеку его романтичную сторону, а гуманитарное вынуждает использовать ее для воплощения в пафосе мысли. Но все это в результате убьет редактор или инфографика, любящая краткость языка чисел. А может, все из-за того, что я так и не освоила иностранные языки, чтобы постоянно находиться в поисках удачных метафор, параллелей, языковых средств? Как же мне хочется возродиться... Как хочется.. Но так не хочется отказываться от ума, добытого опытом жизни, который настраивает на рассказы из реальной жизни, приукрашенные разве что драмой собственных чувств и интересных только тем, кто готов тебе сопереживать.

Сегодня Сумрак стучит в Телеграм. Чем-то он напоминает одного друга Гора, Колюню Лео: тоже интересуется тем, что развлекает, тоже работает по специальности, тоже одинок. Разве что не такой идиот - добряк и точно формулирует свои мысли. Он любит длинные истории и девушек с повышенным показателем милоты. Эта самая милота измеряется им самим. Мне даже кажется, что ему могут казаться милыми совсем не милые девушки. Он гик, и не инфантилирует свое увлечение. Но он скучен. Скучен, как скучны все эти люди, ищущие развлечений и хорошего отношения, не обремененные горечью жизни, а влившиеся в нее по намеченным социумом путям, дорогам социопатов. Единственное их удовлетворение - наслаждение приобретения. Разве что Сумрак еще любит порадовать свою девушку. Он потребитель ее радости.

Наша с ним история дискретна, как сознание асоциального психа. Он был со мной в самые трудные моменты и, слово ангел, сглаживал их острые углы. Все депрессии побеждало его спокойствие. И всегда готовый услужить кошелек. И при всей доброте его духовность сводилась к экологическому мышлению. Еще одна ипостась позитивистского смысла жизни: круг воспроизводства всей природы в ее гармонии. Это были самые холодные встречи. Весной выпадал крупный снег, и мы забегали в кино. Осенью снег мчал льдистой крупой, и он заводил меня в номера недорогих отелей. Он говорил, что любовь нужно строить. И вроде как у него это получалось.

Но все это были эпизоды, разорванные годами. Я уходила. Я никогда не соответствовала этой дороге благосостояния. И хотя у меня было все, чтобы идти по ней, он был слишком хорош. Он владел этой дорогой один, сколько бы еще подобных людей не шло этими же путями. Его дорога была одна, мне хочется в это верить. Мне хочется, чтобы он обрел бессмертие, как и все мы, создавшие праведную душу, мы, связанные любовью и взаимопомощью.

Мне писал и Безумный Шапочник. Он до сих пор пребывает в воображаемом мире мгновенных чувств и впечатлений. Кажется, ему ничего не нужно, он поглощен своей любовью и творчеством. Но он безумен, и безумие его скрыто в объективах, стеклах и матрицах, видео- и фоторедакторах. Со своей девушкой он отрастил настоящие тяжелые кошачьи задницы, из которых растут тоненькие лапки. Его увлечения тоже взрослые, и его вдохновенные фантазии настолько зрелы, что так же скучны. Одинок ли он?.. Хочется верить, что да, пока и он не достигнет нашей вечности.

А что если и  одинока, пока не приведу в вечность всех, кого мне до сих пор не хватает?.. Это Шапочник говорил, что все связаны, что мы встретимся где-то не здесь, что мы можем быть вместе, но... что если он оборвал связь навсегда?

Меня исключали и забирали читательский билет. Передо мной стояла Данилка, которой пришлось сменить фамилию на мою. Досада усиливалась не столько фактом нашего соперничества, но и тем, что теперь этого не требовалось - косяк исправлялся моим отсутствием. Но читать я все равно любила - буду искать новую библиотеку.

В актовом зале располагался огромный бассейн. Преподаватель с помощью роботов-персонажей пытался разыграть ситуации, в которых будет эффективно синее платье. "Ни в каких", - говорила я, ибо даже в сумерках это слишком пошло и сольется с темным отражением воды. Темные наряды мужчин уж точно станут синеватыми у всех. Он всучивал монетки. Я их забирала у других, не замечавших двадцатирублевые монетки на перилах. Позже пришлось лезть под потолок по веревке, настраивающей открытие жалюзей. Страшновато, если учесть, что моя обезжиренная дыра между ног отдала все свои права на силу трения рукам и даже подмышкам. И зачем его ждать именно так?

Под конец занятия мы прошлись по коридорам и лестнице вверх к последнему испытанию с насилием в вагоне. По пути были показаны незадействованные роботы - с русским народным танцем и кошечка. Мне не удалось их разглядеть в темной нише. При приближении к ней в проеме сверкало силовое поле из световых молний.

 

Современному русскому человеку сложно обращаться к социалистическому реализму, если он вырос в атмосфере оправдания развала Советского Союза и краха стремлений к коммунизму, если среди его родных нет тех, кто гордился тем временем и стал его героем. Постоянное рефлексирование на теме победы во Второй мировой войне отодвигает идеологические реалии, явившиеся ее итогом на второй план - куда важнее становится факт победы над нацизмом и пресловутое уважение к становящихся все более абстрактными "дедам-победителям". Эпоха от Оттепели до Перестройки приобретает в сознании упрощенные черты, превращается в негативный стереотип неудачного поведения. И как бы часто бабушки и дедушки не повторяли, как хорошо жилось при Советской власти, они при этом не могут поведать об эпохе ничего, кроме своего стремления жить по простому плану служения государству, чтобы государство в старости послужило им. Либо им послужили их собственные дети и внуки. Пропаганда давала именно такое, позитивистское, утешение рабскому служению родине и планам демократизации мира на социалистических началах.

По всем этим причинам в школах и университетах послевоенная эпоха в литературе проходится по авторам эмиграции и поэтам, чья лирика носит отдалившиеся от социалистического реализма оттенки. Да еще упоминается сатира, детская литература (с намеком на то, что именно в этой сфере была возможность более свободного высказывания) и диссиденты с самиздатом. Но большая часть населения жила в мире, создаваемом именно искусством социалистического реализма. Да, может быть новые времена и их люди создавались именно через самиздат и детскую литературу (что логично), за этим стояло будущее. В советское время люди вообще имели особое отношение к будущему, можно сказать, жили им. Но вера в коммунизм наравне в веру в идеи, описанные научной фантастикой того времени не отменяет того настоящего, в котором все это время жили.

И раз соцреализм СССР стал какой-то табуированной темой, словно тема религии при советской власти (интересно, что когда я училась в университете, опускались обе эти темы: первая, видимо, как дань традиции старой, а вторая - новой), то почему бы попросту не ознакомиться с более интересной формой соцреализма, а именно немецким? Страна, оказавшаяся разбитой на несколько оккупированных зон после войны, рождала самую разнообразную литературу. Писатели, сочувствующие коммунистам и  сосланные при гитлеровском режиме за рубеж, вернулись в ГДР и стали способствовать восстановлению и процветанию государства, в которое верили. Одним из таких писателей была Анна Зегерс.

Известнейшим романом этой немецкой писательницы стал "Седьмой крест", переведенный на множество языков. Но я поговорю не о нем, а о повести "Человек и его имя". Будь она написана сейчас, маркетологи обозвали бы ее триллером, настолько Анна Зегерс владеет мастерством слова и умением создать невероятный по накалу драматизм, возбудить каждый нерв читателя. И при этом этот текст можно читать практически как документ эпохи Холодной войны. Сюжет строится вокруг жизни бывшего солдата СС, пытающегося выжить в реалиях собственной разрушенной страны. Мы не знаем его имени, не знакомы с его прошлым, такое ощущение, что и сам герой то ли не может осознать своего положения, то ли получил травму, после которой что-то подзабыл. Мы впервые встречаемся с ним в тот момент, когда он убегает от полиции и прячется в подвале старого безумного жестянщика, человека, у которого осталось только имя и его дело и больше ничего. Оба этих персонажа словно двойники за исключением того, что молодой справляется с работой жестянщика в разы лучше. И имя у него не свое.

Сюжет произведения социалистического реализма - это сюжет становления человека общего дела, ничего не скрывающего от товарищей по работе и по партии. Именно на раскрытии прошлого, чтобы жить настоящей жизнью, и основывается проблема. Персонажи-двойники и дилемма героя, стоявшего на краю раскрытия истины, вызваны влиянием Достоевского на творчество Анны Зегерс. Интересно, что читатель раньше всех понимает, что перед ним бывший солдат СС - его зовут в круги все еще не сдающихся нацистов его старые знакомые. Он с первых страниц книги ведет себя захватнически, отняв у своего безумного соседа одежду и хлеб, он стремится своей работой достичь материального благополучия и вести тот образ жизни, который пытаются сохранить его бывшие товарищи по оружию - аристократический, в рядах чиновничества. Но судьба распоряжается иначе - желая потратить кучу заработанных на чьих-то фамильных сережках (в качестве платы люди отдавали последние имеющиеся ценности) в ресторане с одной из дам нацистского круга, он по дороге встречает простую девушку. И понимает, что ему хочется совсем другого общества.

Пунктирная любовная линия Катарины звучит где-то на заднем плане жизни главного героя, назвавшегося Гейнцем Бреннером, но именно она своим молчаливым присутствием сворачивает Гейнца на путь рабочего, живущего на небольшую зарплату, зато с признанием в коллективе и в какой-никакой квартире, а не в подвале развалившегося дома. Вскоре он пройдет партийную школу и вступит в СЕПГ, раскроет все свои секреты и примет настоящее имя - Вальтер Рецлов. Он не хотел лгать Катарине, но и не мог ей раскрыться, обременив своей тайной - раскрываться нужно было перед всеми остальными. Читатель так и не узнает того, что узнают остальные. Быть может, это не так и нужно, как сам факт того, что человек больше не хранит в себе то, чего стыдится. Но момент раскрытия превращается в обвинение во лжи.

Этот эпизод - один из самых жестоких. Ведь социалистическая партия утверждала, что человек может начать полноценную жизнь в любой момент, как только будут уничтожены все крупицы человеческой гнильцы через откровение. партия утверждала, что в ГДР не должно быть лжи среди людей, что лишь капиталисты соседней ФРГ используют прошлое человека, чтобы пользоваться им. Но Анна Зегерс демонстрирует совсем иную картину. Похоже на то, что человек, полностью раскрывший перед единомышленниками прошлое, не способствует истине, а вынуждает партийную структуру очерняться этим прошлым в настоящем. Показателен и тот факт, как легко нацист может влиться в рабочие ряды. Ведь его «гитлеровскую ложь» потому и легко заменить на «социалистическую истину», что человек военной эпохи привык подчиняться приказам и хорошо выполнять свою работу. Идеальный рабочий для восстановления разрушенного хозяйства — это человек вовсе без идеологии. И лишь красная косынка Катарины еще может остановить читателя, чтобы он поразмышлял над мотивами человека.

 

Зима приходит сюда в середине осени. Мальчишки начинают играть в футбол, расставив ворота на крышах гаражей и козырьках подъездов. Новые детские площадки пустуют - у всех объектов сделали низкие крыши для малышей.

В желтых коридорах Никита оставляет свои фотографии в обтягивающих шортах. Помню, в университете его разрывали на части две мечты - иметь мотоцикл и жену. Победила вторая. Переросла в мамкоманию. Придется найти себе новый лежак. Посередине следующего сектора коридора стоит шесть стиралок - совмещу их и развалюсь, греют они не хуже печек. Похожи на них даже.

Завтра делать коллажи из свадебных фотографий. Мать!

Перфекционизм - умение удачной импровизации, когда идеально выстроенная система начинает рушиться, столкнувшись с реальностью.

За одним из столиков с белым шаром лампы в его центре сидела Дуль. На ней была обыкновенная черная футболка. В ней она выглядела чрезмерно просто среди других дам. Ее взгляд скользил по гламурным аксессуарам важных мужчин, которыми эти женщины являлись. Чтобы у тех появлялось лицо, покровители психологически вынуждали их работать в шоу-бизнесе. Огромные локоны, красная помада, изысканные серьги и оголенные ноги. Дуль смотрела на них мужским взглядом, ее радовала присущая им особая беспомощность современной женщины - беспомощность перед собственным естеством.

Со сцены начали объявлять высоких гостей. Среди них была и Дуль, которой пришлось выйти на сцену, чтобы зал смог оценить девушку со всех сторон. Но это было на удивление сложно. Ее взгляд проникал и отбирал душу. Лицо не казалось суперпривлекательным, но ее хотелось любить. Она не была беспомощной, но была абсолютной женщиной, о которой хотелось заботиться. Очень длинные ухоженные волосы. Тонкие кисти рук. И при этом кроме ее лица и рук больше ничего не было. Она была бы идеальной мусульманкой, если бы не следование ее православной вере, чей лик исказили своим блеском все сидящие в первых рядах христиане и гуманисты.

 - Ваш журнал пользуется огромной популярностью за счет своего необычного дизайна и интересно выделенной ниши аудитории. Закономерный вопрос: почему вы его раньше не издавали?

 - Потому что он никогда не был коммерческим проектом. Он не был благотворительным проектом. Не был способом самовыражения. Журнал воплотил в себе постмодернисткий взгляд на журналистику - рефлексию на наблюдение за действительностью. Чисто графоманская затея, если посудить.

 - Это связано с тем, что вы бросили журфак?

 - Скорее это связано с тем, что мне хотелось там учиться.

 - Хотелось? Или не хотелось?

 - Хотелось. Поначалу. Пока декан факультета Елена Вартанова не стала прогуливать лекции и приводить на свою замену какого-то прибалта из ЮНЕСКО, который умудрялся на всех лекциях говорить одно и то же. Если учесть, что приглашался он на разные предметы разных курсов. Вартанова даже не заметила, что на втором курсе он нам уже рассказывал свои мысли. Та же история с Палом Тамашем. Ей главное придать больше пафоса для появления зарубежных гостей. На первом курсе это срабатывает, на последующих становится ясно, что это тривиальные "работники" журфака.

 - То есть вы не советуете туда поступать?

 - Да. Не советую в МГУ. И тем более в РГГУ. Со вторым вузом связана забавная история. Дело в том, что на их журфаке преподается высшая математика. Замдекана объявляла на "Дне открытых дверей" это как несомненный плюс. Возможно, это и был пиар, в том плане, что родители советской закалки, приемлющие только точные науки, сделают вывод, что в РГГУ не занимаются пустой болтовней. А дальше преподаватель русского языка просит студентов посчитать процент ошибок. Общее число вопросов было двадцать, то есть каждая ошибка равняется пяти процентам - математика на уровне устного счета.

 - Так... Это и есть та высшая математика, о которой вы говорите? Ее преподают учителя русского?

 - Нет. Конец истории таков, что эта училка начала составлять пропорцию, не смогла вспомнить, как она делается и выставила всю математичность их подхода не с лучшей стороны. А я не выношу лицемерия.

 - Какие еще темные тайны журфаков вы собираетесь раскрыть?

 - Не думаю, что это все тайны. Студенты в результате получают дипломы, потому что им просто нравятся определенные люди и преподаватели университета. Они находят свое. Или заставляют себя поверить, что находятся в правильном месте. Или пытаются закончить то, что начали. - "Это все от того, что никто не задумывается над тем, как закончить жизнь", - думала про себя Дуль Мюка.

 - Какая жесткая девушка. Дуль Мюка, главный редакторжурнала "Номикон"! Не поступайте на журфак. Ей не нужны конкуренты!

Дуль покидала сцену и видела взгляды смотрящих. Ее никто не слушал, даже ведущим было сложно ухватиться за фразы, чтобы пошутить на их тему. Взгляды облепляли Дуль до самого конца концерта. Народ не мог ее понять, не мог разглядеть ее всю. Они пытались отвлечься на представление, на своих компаньонок и компаньонов, но косо скользили глазами по Дули. Никто не думал ни над именем, ни над рассказанными историями. Все шутки выступавших пролетали мимо и не находили своего слушателя. Творилось что-то невероятное.

В финальной телеверсии будет все: и смешки, и улыбки, и даже Дуль. Не будет только показано, как вся толпа смотрела лишь в сторону ее столика. Не будет показано и интервью со сцены. Реклама была сделана. И этого хватило. Этого хватит еще надолго. Девушку-редактора никто не вспомнит и никогда не отыщет взглядом в кадре. Но у всех зрителей останется ощущение вечного пребывания в неведении того, что с ними происходит.

В конце школьного коридора внимание школьников привлекала бабка, предсказывающая будущее. Услышав однажды, что ее зовут Ванга, малышня, а вместе с ней и столь же пустоголовые учительницы, мгновенно закрепили это имя в памяти. На самом деле Ванга больше походила на Маррфу - так мы называли свою бывшую учительницу истории. Кажется, ее звали Марья Васильевна, а может и нет. Быть может, что фамилия у нее была Королева, но и это стерлось из памяти. Она не была предсказательницей. Всего лишь очередная старуха, возомнившая себя знатоком истины, как и любая ее коллега-историчка, навесившая на себя ярлык "Интеллигенция", а потому априори ставшая либералкой, как только провела первую контрольную по 20 веку. Думаю, что Марфа при всем при этом была убежденной марксисткой, а ее якобы молодая замена - центристкой.

Вокруг "Ванги" бегал мальчик, продающий пустые кошельки, напоминающие обложки для студенческих. Я взяла один бесплатно, под расписку, в которой не было указано ни одного имени. Им же хуже. Вскоре все окружающие Марфу детишки получат такие же пустые дипломы приложением к пустому мозгу. Не исключено, что все это они приобретут за деньги.

Я нажала клавишу "S" и ушла на безопасную территорию. Она походила на остановку, сквозь которую проходили потоки людей. Чтобы выйти отсюда, нужно было направиться к любой из двух библиотек. От асфальтированного перекрестка по зеленой травке шла тропа. После нескольких шагов, с нее стала слезать кожа. Песочного цвета линия сначала зарозовела, а потом отслоилась белой ороговевшей тканью. У тропинки открылись глаза, и старая шкурка в этот момент отпала от живых существ полностью. Они расплылись в виде крупных спрутов с синими присосками на щупальцах, а дорожка превратилась в канал, заполненный чистой водой.

Вход в библиотеку шел через университет. Меня встретил провожатый и отвел в аудиторию, где мне выдали мою тетрадь с неправильно решенной задачкой по химии. Просто преподаватель хотел, чтобы я использовала для ее решения придуманные им таблицы. Когда-нибудь он узнает, насколько кривой велосипед он изобрел. Он спросил, где я была. Ответила, что в туалете. Он смотрел на меня так, как будто я из душа. Дал задачу на составление блок-схемы алгоритма действий девушки, сменившей парня. Там была парковка и кино, и даже какой-то самолетик. Составив линейный план, я спросила, как к нему прицепить самолет. Преподаватель взял ручку и просто пропустил широкие волны сквозь каждый блок и пририсовал на линиях малюсенький смешной аэропланчик. Посмотрел на меня с намеком смешливым взглядом.

Поезд проезжал мимо берегов водохранилищ и небольших заболоченных озер. В небесах пронесся небольшой самолет. Дома ждали новые соседи напротив, занявшие две комнаты и общий сортир, потому что их засорился. Хорошо, что женщины - авось стульчак останется чистым.

Дневник человека, который бросил все и решил начать все заново. В другом месте. С другими людьми.