написано: 29 августа, 15:43
Это был ОСОБЕННЫЙ день (у нее теперь каждый день – особенный). Волею судеб она очутилась в этом месте, в 40 км от Москвы, в Новоиерусалимском монастыре, чьи золотые купола так манили и притягивали ее к себе. Дорога сама привела ее сюда. Сегодня.
Был удивительно теплый и солнечный день. Она припарковалась и вышла из машины, не взяв с собой ничего, оставив сумку, фотоаппарат, сотовый… В руках у нее были только ключи от авто и сто рублевая купюра
Оказавшись внутри монастыря, она замерла. Словно попала в другой мир, другую эпоху, другую жизнь. Всё замерло и остановилось. Время перестало существовать. Был только этот миг. Здесь и сейчас.

«… Стоит побыть в обители чуть побольше, чем это принято в среде любопытствующих туристов, и все становится на свои места. Человек, задержавшийся здесь хоть на пару дней, раскрывается таким, каков он есть, спадет с души все притворное, суетное, ненужное. Здесь как на ладони перед Богом, да и друг перед другом тоже, стоит лишь присмотреться и тогда… «И верится и плачется, и так легко - легко...»
Может быть, это место и в самом деле ближе других на земле к Царствию Небесному? Во всяком случае, невидимо ярким потоком Божией благодати с Небес оно освещается и днем, и ночью…» (с)

Она неторопливо шла по монашеской территории, вдоль братских корпусов, вдоль крепостной стены, с любопытством заглядывая во все открытые для посетителей двери. Она любовалась изысканностью древних сооружений, она вдыхала аромат роз, заботливо посаженных монахами по всей территории, она трогала старые старые стены, вслушиваясь в их тайны…

Спустившись в подземную церковь Константина и Елены, она почувствовала как наполняется любовью. А у гробницы патриарха Никона в Предтеченском приделе (где происходят чудесные исцеления) она словно сбросила с себя черные одежды, такой светлой и чистой она себя давно не ощущала.

«…Происходят ли сейчас чудеса у гробницы Святейшего?
- Да, происходят, у нас есть свидетельства об этих чудесах…» (с)

Обойдя всю территорию, она увидела указатель «источник» и словно по наитию двинулась туда.
Перед ней раскинулся Гефсиманский сад. И мощеные дорожки, в разные стороны, словно на перепутье, камня только не хватает снадписью: «прямо пойдешь – мельницу найдешь, направо пойдешь – святой источник найдешь, налево пойдешь…» Она пошла прямо. Впрочем, как всегда по жизни. Тишина и покой укутали ее. Она шла среди деревьев, слышала пение птиц, улыбалась малышке, гоняющейся за лягушками, смотрела на солнце, отражающееся в водах Иордана (а теперь это река Истра) и НАСЛАЖДАЛАСЬ. Она была одна, несмотря на прогуливающихся людей. Она была наедине с собой.

Утолив жажду и умывшись в целебном источнике, она направилась к выходу.

«… Из Нового Иерусалима не хочется уезжать.
Каждый, кто имел возможность подольше побыть в Новом Иерусалиме, стремится сюда опять. Иерусалимский синдром? Дыхание Духа Святого.
Еще в детстве Господь посылал Патриарху видения. Незадолго до его смерти, по преданию, на Гроб Господень в Новом Иерусалиме сошел Благодатный Огонь...» (с)

Спустя два часа она вышла из монастыря. Сильной, уверенной, наполненной и очень счастливой.

«… Воскресенский ставропигальный Ново-Иерусалимский мужской монастырь не похож ни на один из известных мне монастырей. Он, собственно, и не столько русский, сколько вселенский, всемирный и даже надмирный образ чего-то непостижимого – великого, неземного. Проникнуть в тайну Ново-Иерусалимского монастыря в наше время стремится все больше и больше людей.
Обитель прекрасна в погожий день, когда в куполе главного Воскресенского храма горит неземным огнем подмосковное солнце. В отраженном свечении оно ярче. Не образ ли Вечного Солнца Правды, незаходящими лучами освещающего Иерусалим Небесный?
Здесь все проникнуто вечным смыслом и все особенно, неслучайно. Мы подходим к восточным воротам, через которые Христос въезжал в Иерусалим, теплым апрельским вечером, сгущались сумерки. Напротив южной стены монастыря, вдалеке, полыхало зарево пожара, слышались тяжелые удары, вспоминалась Палестина, осажденная израильскими танками Храм Рождества Христова в Вифлееме, пожары ближневосточных войн.
За триста пятьдесят лет, будто мгновение вечности пронесшихся над Новым Иерусалимом, Россия вряд ли стала ближе ко Христу. Тогда, в середине XVII столетия, самобытная Православная цивилизация столкнулась с почти непреодолимыми препятствиями на своем уже довольно долгом историческом пути. Единственный наследник Православных Византийских Императоров Царь Алексей Михайлович Тишайший осознал себя державным Покровителем и защитником всех Православных христиан. В царских дворцах строились планы покорения Константинополя и Иерусалима, освобождение от иноверцев Византии и Святой земли…» (С)