Человеку в жизни везёт чаще, чем он об этом догадывается. Не везёт, впрочем, тоже.
Уличный торговец старыми книгами уже третью неделю не может продать томик Николая Гоголя, потому что томик Николая Гоголя никому из прохожих не
нужен, даже за пятнадцать рублей. А ведь там, между пятьдесят четвёртой и пятьдесят пятой страницей, где Пульхерия Ивановна сожалеет о кошке,
лежат три стодолларовые бумажки. Которые два года назад припрятала на чёрный день Александра Максимовна Гоббс, предыдущая владелица книги,
поклонница Гоголя, ныне покойная. Чёрный её день наступил так внезапно, что Александра Максимовна просто не успела долларами воспользоваться. Внук
же её, не заглядывая в глупые книги, быстро и невыгодно их продал, по абстинентной торопливости своей скинув собрание русской классики за
шестьдесят пять целковых. На ангидрид не хватало.

- Вам убить? – учтиво спрашивает меня невысокий чернявый малый в фартуке.

Он стоит за прилавком в супермаркете, рядом с продавщицей в рыбном отделе. В руке у него засаленная скалка. Продавщица, высунув сквозь дежурную
улыбку фрагмент языка, сноровисто выловила из огромного аквариума выбранную мною рыбину, которая полным ужаса левым глазом...

- Убить? – ещё раз спрашивает малый.

Вот один – вёл жизнь добродетельного праведника, честнейший муж, отец, сын. А в последний месяц перед уходом вдруг как с цепи сорвался – пьянство,
приставание к недоспелым подружкам дочери, травка в сомнительных компаниях, побои жене. Затем кислота и, допустим, инфаркт в ночном клубе. И
многие будут думать про него: «Вот ведь жук – всю жизнь под праведника косил, а в конце выдал-таки себя. Ишь, гад двуликий…»

Или наоборот. Человек всю жизнь всем вредил, сдавал, косячил. Подло жил. А в последний свой месяц – тому помог, этому, ну, или той, этой. Или
просто, умирая, попросил смиренно у всех прощения, да и сам всех простил. И уже не кажется, что был он таким уж безоговорочным мудаком всю жизнь,
ведь дремало же нечто хорошее на самом донышке его натуры, прощальным пузырьком всплывшее под самый финал.

Жизнь строится на постоянных обновлениях, часто стирающих прежние заслуги и промахи. Каждую секунду огромный неведомый палец давит Ф5. Иногда это
радует, иногда утомляет.

Случай, чей-то, возможно и не твой, впритирку проходит рядом, обдав то ощущением близкого, но всё же ускользающего успеха, то могилой. Некоторое
время смотришь ему вслед, представляя себе все хитросплетения порождённых им взаимозависимых процессов, и, окончательно запутавшись в них, плюнув,
идёшь дальше, мимо торговца старыми книгами, стараясь на всякий случай не делать зла.

- Вам убить? – доносится с верхнего яруса небес обращённый не к нам вопрос, и тень гигантской скалки легко и беззвучно скользит по планете, и
никак не расслышать ответ…