Портмоне.
У некоторых людей со временем появляется странная привязанность к старым вещам. Часть из них занимается собирательством, у других это влечение перерастает в манию - их квартиры напоминают склад рухляди и антиквариата.
Я же, увы, неподвержен не тому ни другому. Хотя храню необъяснимую верность старым, вышедшим из моды, да и чего греха таить, из употребления предметам.
Например, моё портмоне. Уйму лет назад я получил его в подарок от своего друга. На день рождения. С другом мы давно не общаемся, а мое портмоне служит мне верой и правдой до сих пор.
Потертое на сгибах, деформированное под форму различных карманов, с трудом распрямляемое (словно при застарелом артрите), но, почему-то близкое и родное. Словно «Старая Гвардия» при Ватерлоо – умирает но не сдается… Благородный коричневый цвет давно утерян, видоизменен до неузнаваемости. Из-за непостоянства объема содержимого кожа потрескалась и скукожилась местами. Словно целлюлит на животе у старой девы, так и не познавшей нечаянную радость дефлорации.
Эмблема производителя стерлась, то есть возможность установления родословной отсутствует. Скорее всего, зная некоторую скаредность моего бывшего друга, мое портмоне – не аристократ. И, наверное, даже не зажиточный бюргер.… Хотя некий шарм и снобизм в нем проглядывается до сих пор. Например, с самого начала нашего знакомства, оно напрочь отказалось от хранения мелочи, несмотря на то, что такая функция была предусмотрена производителем. Дно специального кармашка, для надежности укомплектованного «молнией», прохудилось моментально и бесповоротно.
Мне с этим пришлось смирится, более того, я усмотрел в этом некоторый максимализм и наличие характера. И так как сам я – человек не мелочный, портмоне получило мою полную поддержку и одобрение.
В основном отделении, разделенном пополам шелковой диафрагмой, я храню купюры, местные и заграничные. Правда, они разобщены вышеупомянутой перегородкой, так как вряд ли понимают друг друга – разные языки, разный менталитет…
Что говорить, даже формой и цветом они различаются. Местные купюры шумливы, непоседливы и крикливы. На них изображены странные дядьки, которых помнят (и то не все) только в нашей стране. И буквы, написанные на них, тоже понимают, в основном, только наши сограждане. Общее впечатление – местечковость и провинциализм.
Их зарубежные собратья отличны во всем – имперский лоск, отсутствие цветастости, более продолговатая форма и более лаконичное содержание. Шрифт, в основном, черный (элегантно, строго и со вкусом – и чего их обзывают «зелеными»?). Дядьки на портретах известны гораздо большему кругу пользователей. Эти купюры всемирно известны и популярны.
Рядом расположены их молодые европейские собратья, выглядящие слегка бедными родственниками. Они чуть более тяжеловесны, но, как считают некоторые осведомленные круги – увы, не долгожители.
Рядом с немногочисленными иностранцами помещена бумажная всячина: старые и не очень квитанции; некие чеки, происхождение которых я не помню; номера телефонов случайных и/или нужных людей, большая часть которых уже не подлежит идентификации.…
Да, и еще номера телефонов неких девиц, свидетельство славного прошлого. Некоторые подписаны: Адель, Елена, Вероника, Лили (кто все эти женщины?!). Некоторые зашифрованы (о, эта примитивная мужская конспирация): АКС; ЕБСТ; ГЛН, ХРЮ… Что это когда-то обозначало? Или кого? Особенно меня смущает ЕБСТ и ХРЮ… Хотя, возможно, это только мое воображение. Иногда мне кажется, что портмоне точно знает ответы на все эти вопросы…
Да, совсем забыл, имеется в наличии отделение для визиток. И визитки в нем наличествуют, две-три мои, остальные – чужие: гараж, бухгалтер, коллеги (хотя некоторых из них я таковыми не считаю). Особенно разнообразны по форме, содержанию и оформлению визитки коллег. Часть из них незамысловата и лаконична; другая часть – аляповата и претенциозна, с перечислением титулов и званий, заслуженных и придуманных, со сложной графикой, вензелями и рисунками. Почти по Фрейду…
В портмоне имеются и другие отделения и кармашки – потайные и явные. Я их не использую. Вообще. Кредитки я просто боюсь сломать, документы ношу отдельно. Фотографии родных и близких считаю не уместным носить на заднице и в соседстве с деньгами. Вот такая индивидуальная странность.
Мое портмоне почти всегда со мной, мы практически неразлучны. Вместе мы объездили полмира, вместе попадали в различные передряги и вместе выпутывались из них. Можно сказать, правда, с некоторой натяжкой, что это мое второе «я». Поэтому я никогда не называю его уничижительными именами: «лопатник», «бумажник» или «кошелек». Мое портмоне – верный друг и соратник, наперсник и соучастник, хранитель тайн и историй. Почти разумное существо.
Может быть, когда-нибудь, наше взаимопонимание достигнет того уровня, что я научу его … удваивать содержимое. Но это будет уже совсем другая история…
