Де жа вю
Я снова начинаю лгать с изяществом,
в почтении склоняюсь перед зеркалом,
в котором отражаются моя шея и мой галстук.
Уверен, что я — тот самый господин,
что каждый день уходит из дома в девять.


У меня де жа вю. Все это было, было почти так же, только в снег, в осень, в зной, но точно так же. Так же чертить шагами мостовую, без усталости, кругами, кругами, начинать там, где закончили, по ленте Мебиуса. Прямо и направо, носком вперед, сладострастно прикуривая, утопив шелк в коже чужого локтя, проводя квадратными ногтями по лайковой поверхности, сглатывая дыхание на повороте.
Снова чувство непреодолимой нежности рядом, снова чувство абсолютного покоя при прикосновении, снова эта незримая маревость, когда не важно ничего вокруг, когда все - и взгляд, и голос, и улыбка - все ему, только так, только здесь, только сейчас, зажав пальцами срезанный трупик, раня папиллярные линии о стебель, как единственную дань реальности, все это - только, только, только... Ждать и улыбаться, смотреть в глаза, прямо, на вызове, зрачки-в-зрачки, наполненные желанием, светящиеся искрами, играющие переливами, ждать и улыбаться...
Когда уже нет значимости, когда только бы раствориться в этом, только бы дотронуться, прижаться к спине посреди проспекта и шептать в лопатку "я тебя люблю, я тебя люблю, я тебя люблю..." - словно заклинание, как молитву, выгибая локтевой сустав, замирая на последнем слоге в прикосновении к плоти. Когда не страсть, не влюбленность, не так, не то. Когда все так необычно, когда все так незримо, когда все не правда, когда невербалика на грани фантастики, когда любишь друг друга в центре одними ресницами, когда секс с самого раннего начала, с прелюдии и люди отворачиваются, не желая быть вуайеристами, когда ждешь только того, чтобы к тебе приблизились, провели дыханием по щеке, рассказали сказку, прошептали на ухо, все равно что, все равно - пусть хоть таблицу умножения, но только тебе.
Когда все слишком: слишком красивый, слишком не твой, слишком прозрачный, как дымка, как туман, как сахарная вата. Слишком. Де жа вю. Все по новой, снова ловить капиллярами звуки и паузы, снова врастать под кожу движениями, снова желать несбыточного.

День, переходящий в закат, ночь и обломившийся цветок, как естественное завершение странной фантасмагории. Я, отбивающая каблуком чечетку полудремы, сжимающая ногтями нежные лепестки, пытающаяся втянуть в себя неощутимый запах срезанного порождения оранжереи, высокопарной ромашки нового поколения.
Бутылка колы, как лед - ко лбу, успокаивающий стук колес, унять пульс мигрени в виске, сейчас, сейчас, еще немного, глаза, уставшие от чрезмерных взглядов, очередная сигарета в загаженном тамбуре, подперев плечом метал облицовки. Отражение стекла напротив, выпускающее дым мне в лицо: любит-не-любит... Бархатные лепестки летят на рельсошпальное полотно, в щель, оставаясь в прошедшем вчера, в переходе между сегодня и завтра. Плюнет-поцелует... Поздняя ночь или раннее утро, раскрашенная точками рыжих фонарей, мелькает поверх и вовне. К-сердуцу-прижмет-к-черту-пошлет... И снова по кругу, глубоко затягиваясь, останавливаясь на последней границе, вместе с последним оборванным лепестком, сразу вслед за которым падает заклейменный каурой помадой фильтр. К черту пошлет - как приговор, как констатация, как итог, к черту, к черту, к черту.

Нам так немного было нужно, чтобы были вместе:
уверенный шаг дня, прямая линия цветка,
определенность встречи.
Да, вот и все, что было нужно.
Легла монета решкой, ковер — изнанкой.
(Никто не виноват, что я живу, что так живу...)

(c) misteria