Вот еще чуть-чуть и мне 30. Но до сих пор странно быть взрослой. Уже не так страшно брать на себя ответственность за чужу. жизнь, работая врачом. Но страшно, когда все идет не по плану. Но и тогда получается находить выход.
А ответственность за свою жизнь брать не научилась.

Вот ты хотела стать хирургом. Вот ты им стала. Хорошим или нет- судят твои пациенты и коллеги. Но все тебя называют способной, бойцом и как угодно еще, но положительно. А я не хочу быть какой-то особенной. С особенной спрашивают 20 больных, 7 из которых тяжелые и 3 неизлечимые. Субъективно- я обычная.

И вот, ты уже не хочешь быть хирургом. Сначала тебе кажется, что это из-за больницы. Из-за ежедневной рутины, потока, из-за коллег, на некоторые слова которых ты все еще, как лет 15 назад, обращаешь внимание. А потом ты уже может и просто не хочешь быть хирургом. А кем тогда хочешь? Тоже не знаешь.

Зовут и туда, и просят остаться здесь. Чтобы делать что-то новое. В своем ли уме эти люди? Те, которые не верили вообще, что из меня что-то получится, которые до сих пор не доверят мне нечто сложное на том месте, где я сейчас работаю. Как они могут доверить тому, в кого не верили, руководить чем-то новым? Как они могут доверить кого-то моим рукам, не представляя даже приблизительно, чем будет заниматься это новое отделение.

Впечатление такое, что каждый имеет какое-то свое личное представление о том, что хочет построить. Но вместе просят написать один бизнес- план малолетку, которая взвалила на себя непомерное и едва не ломается.

Ответственность давит. Не знаю, наверное, на кого как. Есть успешные, мотивированные, заряженные на большие свершения люди. Они настолько безоговорочно верят в то, что делают и в то, что у них все получится, что становится даже неловко за себя, такую несмелую и неуверенную. Откуда люди берут способность и силы руководить? Откуда возникает идея, что можно брать и делать? И почему эти главные не хотят руководить, а вешают это на маленького и беспомощного?

Там, куда зовут, ответственности в разы меньше. 90% диагностика. Никаких историй, справок о смерти, бесед о прогнозах. С 9ти до 15ти. Дальше делай со своей жизнью, что хочешь. Никакого заведования. Ты снова никто и новый человек. От тебя никто уже ничего не ждет и не спрашивает. Все с нуля. Амбиции? Может быть, когда-нибудь, если к тому времени они останутся, у тебя получится делать что-то эксклюзивное. Но это не точно.

И самое неприятное в том, что мне не с кем это обсудить. Обсудить так, чтобы получилось посмотреть со стороны. Обсудить так,чтобы принять для себя правильное решение. И нет никого, с кем бы мне хотелось делать новое дело. Нет команды. Нет плана. Нет четкого представления, что от тебя требуется. Поэтому ответа тоже нет. Мучительное распутье. А назад поворачивать уже не хочется.

Смотри без суеты
вперед. Назад
без ужаса смотри.
Будь прям и горд,
раздроблен изнутри,
на ощупь тверд.

Иосиф Бродский

Я не тот человек, у которого сила внутри. По правде сказать, я довольно хилый человек. Так я считаю, не смотря на мой род деятельности и количество вложенных в это сил и времени. Наверное, можно вкладывать еще больше и не ныть так много. Но я не могу. Потому что я уже устала. Всего лишь по истечении 5ти лет хирургического труда.

Я устала от людей, от болезней, от тяжелых болезней, смертельных исходов, беспомощности, несправедливости и глупости системы, от глупости людей, как больных, так и здоровых. От отсутствия поддержки и ощущения нужности, собственной важности. Все это меня серьезно подкосило. Последним гвоздем или ударом по моим берцовым костям стала фраза шефа на мои намеки, что пора все бросать и уходить. Буквально: "Настя, ты думаешь, что кому-то где-то нужна?".

Раньше он мог бы сказать: "Ты думаешь, что где-то будет легче/лучше?". Но про "ты не нужна" я от него никак не ожидала.

Есть такое понятие- ментор. Наверное, это актуально для всех сфер. Суть будет одна. В хирургии это твой учитель, твой проводник, твоя опора. Я думаю, что вера со стороны, а не изнутри, поддерживает нас в большей степени. А когда это делает твой Ментор... Уверена, меня в мои юные годы это невероятно мотивировало. Но я давно не вижу перед собой авторитета. И давно не слышу слов уверенной положительной оценки того, что я делаю. Одна только лживая лесть дабы задержать меня в этой зоне комфорта, в этой куче кусающих муравьев, в этом рабстве.

Я не хочу банальной похвалы. Но есть такие вещи, которые я делаю хорошо. Я хорошо лечу. Безусловно, я не бог и помочь всем не могу. И да, я тоже ошибаюсь. Но я умею найти у пациента сепсис, кетоацидоз и почечную недостаточность. И даже в состоянии что-то сделать, чтобы помочь до прихода реаниматолога.

Признаться честно, мне нравится лечить. Я расцениваю болезни как задачи. Мне нравится "пораскинуть" мозгами. Вместе с тем я испытываю эмоциональный подъем после операций, особенно, если они выполнены так, как я планирую, успешно. Поэтому я выбрала хирургию. Мне казалось, там надо быть всем. А в абдоминальной хирургии- тем более. Живот- это такая большая страна, где много городов и разных народов. И иногда там может случиться бунт, революция и даже гражданская война.

Наверное, поэтому сейчас я нахожусь в состоянии внутреннего конфликта. Мне нравится лечить. Но я устала лечить и больше не хочу. Я серьезно рассматриваю возможность уйти в ординатуру по реанимации (Пироговы там не нужны, достаточно, чтобы руки были, а вот мозг и клиническое мышление просто необходимо). В 30 лет, снова на 2 года стать студентом, за большие деньги. Иррационально. И вместе с тем серьезно думаю про эндоскопию. За бесплатно. Потом по большей части быть диагностом и иногда заниматься оперативной эндоскопией. Читать истории болезни и материть тех или других за то, что не понимают, что делают.

Потому что я всезнайка. Я выскочка. Пигалица. Я считаю, что я логична и последовательна в своих размышлениях над пациентами. Может быть это оттого, что нет того, кто мог бы меня приструнить. Те люди, которые называют себя моими учителями, спрашивают меня, что лучше назначить и как поступить с тем или иным пациентом. Да, конечно, они меня обучат, в очередной раз отобрав инструменты после моей чуть более продолжительной задержки в действиях. Но только операциями лечить не получается. Остальному я научилась сама. Думать и лечить после операции- этому меня никто не учил. А в районе, в этой мясорубке, клинические случаи все реже протекают стандартно. Иногда остается только поражаться тому, как развиваются события и что в книжках об этом не писали.

Сейчас нет (и мне начинает казаться, что никогда не было) человека, который был бы для меня авторитетом, доверие и веру которого в свои силы я бы хотела получить. И от этой мысли так тошно. И так эти мысли утомляют. Что это и склоняет меня все бросить. Все, ради чего я так старалась. Все, чего я так хотела.

И сейчас. Вот в этом выборе пути, в этой усталости и надломленности, мне не с кем посоветоваться. Поэтому я решила вылить это сюда.

Как странно. Меня не было здесь ровно 3 года.
С 15 января 2016 года.

А теперь, сегодня, мне так захотелось что-то сказать. Не для кого-то специально. Я не даже не надеюсь, что меня все еще кто-то читает. А для себя. Как обычно. Этот дневник не просто соц сеть, где мне нужны лайки (о да, я ужасно зависима, я прямо-таки больна).

15.01.16- 15.01.19г. Пусть это будет пока что обычным совпадением. Может быть позже я сделаю из этого вывод, найду причинно-следственную связь.

Здравствуйте. Я 5 лет работаю врачом- хирургом в обычной районной больничке, где 65 хирургических (вместе с травмой) коек. Работаю усердно, ответственно и много. Очень много. Так много, что меня уже тошнит. Я ненавижу это место. Мечтаю вырваться из него, но оно, кажется основательно пустило в меня корни. Есть вещи, которые я делаю лучше, чем мои коллеги. И за это меня любят мои пациенты. Определенная категория пациентов.

Ненавидеть это место я стала благодаря высокому градусу смертности и снижению концентрации как таковой оперативной хирургии. Я страсть как люблю оперировать. И сейчас, даже если говорю, что ненавижу свое хирургическое отделение. Обожаю лапароскопию за ее изящество, функциональность, многогранность и хорошую переносимость пациентами. Но не откажусь сходить и на прободняк с непроходом. Брюшная полость - интересный теплый хирургический мир, где нужно не только резать не глядя, но и серьезно и много думать, чтобы потом не жалеть о последствиях. Нет ничего хуже отсутствия удовлетворения от проведенной операции.

Но дело не в самой хирургии с ее стерильной тайной комнатой и моих козырных цветных шапках.
Дело в том, что в последнее время катастрофически растет количество выявленного рака. Мало расстроиться за пациента, у которого ты нашел рак. Стало много запущенных форм рака, где ты расстраиваешься еще больше. Когда тебе предстоит поставить перед этим ужасающим фактом своего пациента, который смотрит на тебя с надеждой. Когда тебе предстоит пустить его на путь (а иногда и пройти его с ним) принятия плохих новостей. А с появлением в непосредственной близости паллиативного отделения, где получают помощь такие запущенные пациенты, такие беседы случаются чаще. И все как-то почему-то у меня.

Как я говорю людям о смерти? Прямо. Безусловно, если они хотят знать о себе все. Поэтому первый вопрос всегда: "Вам интересно знать детали о своем здоровье?". Я никогда не обманываю пациентов. Я говорю все прямо, если знаю конкретные факты. И у меня нет боязни, что все они кинутся в окно. За 5 лет кинулась только одна у себя дома. И то совершенно неизвестно почему (была долгая семейная история, где грустный тон задавал не только рак).
Итак, после того, как пациент открыто и конкретно заявляет мне, что хочет знать о себе все, я отвечаю "мы выявили у вас...". Я думаю, что мой голос не звучит успокаивающе тихо и выразительно участливо (считаю, что это выглядит крайне раздражающим , как если сказать рыдающему "ну не плачь"). Мой голос обычный, четкий, ясный; взгляд прямой. Как правило, потом они еще раз спросят: "А этот рак злокачественный?" Тогда я говорю им, что рак это и есть то зло, которое оперируют и лечат онкологи или мы, если случилось что-то экстренное с угрозой для жизни. Дальше мы говорим о стадиях. Распространенности. Вариантах лечения. Кто-то иногда даже спрашивает: "Как я умру?" На этот вопрос я отвечала всегда тоже вполне конкретно: "Ваша желтуха нарастет настолько, что Вы потеряете сознание, а потом умрете". Или "Вам будет не хватать кислорода, в том числе и того, который вы получаете из баллона. Потом вы потеряете сознание". Как правило они все проходят через угнетение сознания.
На вопрос о боли я отвечаю обычно, что следует проявить терпение, пока мы (тут я имею ввиду и себя, и пациента) подберем нужную дозу анальгетика. И как правило, это у меня получается. Но нет правил без исключений. К огромному сожалению, отдающемуся в моем сердце внеочередными сокращениями.

На вопросы во время "агрессии" и "торга" я обычно отвечаю: "Мы не выбираем болезни. Вашей вины в этом нет. Никто не виноват". Даже если и виноват, мы это редко обсуждаем. Если только они сами об этом не говорят (так было с мальчиком с В-20 и раком почки).

Самое страшное, когда пациенты застревают на пути к осознанию финала. Так бывает, когда с пациентами не разговаривают. А предлагают им повторные курсы химиотерапии, которая уже перестает действовать на опухоль (и это подтверждается объективными данными) и только убивает их лейкоциты, почки и остальные части организма. Я не говорю, что не нужно лечить пациентов с прогрессированием. Отнюдь. Фармакология не стоит на месте. И каждый год выпускаются все новые и новые моноклональные антитела под тот или иной вид опухоли, сдерживая их и давая отсрочку. Но есть предел. И о том, что он есть и его можно достигнуть нужно поговорить. И обозначить его своевременно.

Не говорить о предстоящей смерти, "давать людям надежду", когда объективно надежды нет и фонарь конечной станции уже светит в палату - это жестоко. Да. Я так считаю. И Вы меня не переубедите. Меня, которая смотрела и на пациентку в агонии, которая кричала "Лечите меня, Вы должны, я не могу умереть" и на пациента с терминальной формой рака желудка, который спокойно и тихо умер без боли, которую мы подавили наркотиками (он от них не отказывался, боясь "подсесть", зная, что он не в том состоянии, чтобы терпеть), сразу после подписания завещания и беседы с членами своей семьи и парой знакомых.

Да, им было грустно. Да, они громко плакали. Да, родственники кричали на меня, что я "не имела права" говорить о таких вещах без их присутствия или согласия. Имела. С согласия самого пациента. И по закону. Но мы это переживали. С обливающимся кровью сердцем (это реально физически ощущаемое событие, должна отметить) и с подступающими слезами кого-то я брала за руку. С кем-то мы вспоминали хорошее. С кем-то мы обсуждали планы в жизни их детей. Они плакали. А потом были спокойны. Гораздо спокойнее, чем если бы, выходя на конечной станции, все еще не верили бы, что путь окончен.

Спустя время и много-много смертей, которые прошли у меня перед глазами, я соглашусь с теми, кто имеет совесть сказать, что от уходящих пациентов можно получить моральное удовлетворение, правильно провожая их. Но это тяжело. Знали бы Вы как это тяжело. Знали бы Вы как тяжело смотреть на артериальное кровотечение где-то из области трахеостомы, когда человек в геморрагическом шоке умирает у тебя на руках за минуту. А ты стоишь весь в крови, жмешь куда-то на шею и орешь: "Воду ставь!", судорожно соображая, что же дальше и как это остановить. Знали бы Вы как тяжело смотреть на агонию вместе с той самой, никак не покидающей человека надеждой. Знали бы Вы как тяжело понимать, что не можешь ты ничем унять эту боль из-за прорастания в лицевые нервы уродующей опухоли. Как стыдно не каждый день зайти к пациенту в палату, где стоит удушливый гнилостный запах от разлагающейся опухоли. Как поразительно видеть один в один похожие огромные голубые глаза умирающей матери и ее сына (странно, наверное, но в тот момент я почему-то думала, что ничего важнее в жизни нет, чем кого-то любить; мне четко виделось, что кроме любви в конце больше ничего не спасает, кажется, я об этом здесь уже писала). Как тяжело, получив ответ гистологии после обычной плановой операции, знать, что этой милой женщине жить осталось по статистике 3 месяца. Как странно услышать "спасибо" от бабушки, которая уже сама просит смерти и понимает, что кроме укола морфина и сибазона ты ей ничего (эффективнее в отношении смерти) предложить не можешь. Как странно и почти неправдоподобно услышать от родственников: "Спасибо, что Вы все это для нас и для него/нее делали".

Весь этот груз медленно слой за слоем ложится на мои плечи. И я его упорно продолжаю нести. Стараясь быть открытой для моих пациентов. Но не железная. Поэтому, наверное, и родился этот пост. Мне просто нужно куда-то это сложить. Потому что тяжело, а быть безразличной мне кажется неправильным.

очень (почти страстно) желаю, чтобы все стало хорошо. порой, случаются секунды и (более мучительные) минуты, когда кажется что "хорошо" ты упускаешь. оно смывается от тебя, через плечо за угол чего-то большого и неоспоримого. и, казалось бы, окликни, обернись на долю секунды раньше и ты вернешь "хорошо". и оно с тобой будет.
надеюсь, я обернусь вовремя. очень надеюсь (хотя со стороны больше выглядит, что пытаюсь испытать судьбу).

Декабрь должен скорее уже закончится.
Всего два дня... Но нужно все закончить поскорее.
Плохой месяц...
25.12.15, ровно через год после смерти одного нашего медбрата, умер второй наш медбрат. Оба попали в ДТП на одной и той же дороге. Обоим было по 25.

А сегодня умер наш главный врач. Говорят.
Врач, человек... Отличный. С нелегкой судьбой... А теперь умер. И нет его больше, как и медбрата.

Такие вещи узнаешь всегда от кого-то. И кажется все какой-то глупой шуткой. Но ведь с таким не шутят. И это оказывается правдой. Ты не видишь тело, мониторы, не ищешь и не находишь пульс сам, не качаешь и не наблюдаешь за цианозом. Ты слышишь от кого-то, что человека больше нет. И этому приходится верить. И жить и работать с этим дальше в тот же день и на следующий и так далее.

Декабрь должен скорее уже закончится.

В колонках играет - Tom Misch – In the Midst of It All (Feat. Sam Wills)
Настроение сейчас - отличное

Давно меня тут не было с целью "написать".

Кто все еще это читает и кому интересно, расскажу немного про свои дела.

Июль проведен в пахоте на работе. За двоих. Остались ио зав и я. Ио зав ходил на операции и делал вид, что является ио зав. А я на палатах на двух постах. Сначала думала: лето- будет не сложно. Аха... Планы горят- надо выполнять, да еще и на поступало всякого г... В общем, с середины месяца 30 и все мои... Не, я, конечно, все понимаю... Второй год... Сама напросилась... Но вот вести самой реанимационных... Или, например, оперировать тетушку 170 кг на предмет резекции сигмы в одиночку (с ассистентом, коротающим дни вот уже 5й год в поликлинике)... Я, наверное, чего-то действительно не понимаю и в профессиональном плане отстала, да...

Ну да ладно. С горем пополам, проводя на работе по 14 часов я закрыла этот чертов месяц. И укатила в Севастополь. В гостевых номерах "Арт бухта" дороговасто, но зато чисто, с отдельным входом, огромными несъедаемыми за один раз завтраками и всякими ништяками по вечерам в виде пирогов или тортов, или вина и фруктов, и до любого транспорта недалеко. А мы с подругой все 2 недели ездили куда-то. Подруга нашла там себе мужа (ничего удивительного, этого добра Тетя Вера найдет где угодно и в любом состоянии души и тела). А я просто загорела, отдохнула, проветрила свой воспаленный мозг.

Вот уже две недели после отпуска я методично ленюсь. Ни по работе, ни для души ничего не прочитано. Не написано. Но зато я осилила Ганнибала. Охрененный сериал, особенно заценят врачи (хирурги и психиатры). Ооо, эта таинственная, необъяснимая самими героями, непостижимая, тонкая, иррациональная связь, тяга двух героев. Единство и борьба противоположностей во всей красе. И снято отлично. И акцент у доктора Лектера офигенный. Смотрите, и да понравится вам!

Личная жизнь- отдельная тема. Не тот человек, не тот план и тактика... Совсем. Но получилось сдвинуть мозг в одном сложном для меня направлении. Ему за это спасибо (вслух ему не скажу, оставлю при себе).

А еще я наконец-то дошла до джаз- модерна. Моя старая- старая знакомая (с которой мы 15 лет назад окончили одну танцевальную школу) ведет классы. Я давно уже мечтала попробовать это направление. Но все никак не удавалось с расписанием утрясти и лень, лень, лень... И вот, дошла.

Тело оживает. Оно пока еще сопротивляется, не гнется, бунтует и болит. Но оживает. Руки, корпус двигаются свободно, кидаются, толчки и опоры на ногах. Нет академичности, все рваное, свободное, подвижное, порывистое. Нет утонченности, но есть система. Система в принятии своего тела, в свободе движений, в гармонии массы и движений. Лень, прочь! Движениям- да!

Такие дела. Хочу жить. И улыбаться.

Плохо быть женщиной. Радость и хорошее настроение настигают тебя порой по необъяснимым причинам.

Работа в последние 2 недели жестяная жесть. Было пару дней, когда я уходила около полуночи. Или после суток, когда за плечами уже 36 часов работы. И писанина, писанина... Я все еще не понимаю, как можно уйти с работы вовремя. Сегодня прервалась минут на 20 пообедать. Сожгла себе весь трафик- даже в контакте ни разу не появилась за весь день, то есть все это время я чем-то занималась, что-то писала, кого-то смотрела, что-то перевязывала. И вот, пол седьмого, а все еще на работе. Написала дневники за сегодня (организационный ход, дисциплина, чтобы в конце месяца без долгов оставаться хотя бы по дневникам). И в восемь я дома.

Но, то ли это тенотен, то ли запредельное торможение (хотя чего мне жаловаться, Наташа, вот, впахивает поболее), то ли середина цикла, но настроение хорошее (тьфу- тьфу). Я вроде не ору ни на кого. Меня хватает на то, чтобы сестрам с некоторой долей юмора рассказать, как бы я с удовольствием надавала некоторым леща за их косяки. Я не ворчу. И практически не матерюсь. Заходя домой, вспоминаю пару моментов из прошедшего дня и улыбаюсь. А мама встречает в дверях и я вижу, что она не волнуется за меня. И на вопрос "как дела на работе", я теперь просто отвечаю "все живы" (иногда добавляю "пока").

Наверное, это временно. Что-нибудь обязательно изменится (в конце концов через 2 недели ПМС, а потом еще месяц поликлиники).

Да, трудно быть женщиной: уж слишком от многого зависит твое настроение. Но пока оно хорошее, надо ловить момент и наслаждаться.

Свадьба, к слову, прошла замечательно. Помнится, на свадьбе у моей любимой соседки невеста была эдакой принцессой- статуэткой. С шикарной прической, макияжем, огромном платье, жестком корсете, в котором невозможно вдохнуть и как следует поесть вечером после всех прогулок, и неудобных туфлях. Потому та невеста выполняла роль хозяйки, которая следила, чтобы все улыбались, вовремя ели и пили. И она тоже все время улыбалась.

А моя Настя была совершенно другой невестой. У нее тоже была прическа с мелкими цветами, заколками, локонами. У нее тоже было большое платье с корсетом, но устроенным более гуманно, и туфли, которые слегка неудобны, потому что новые. Но хозяйками были официантки, которые практически незаметно убирали и расставляли на свои места блюда, приборы и сметали весь мусор со столов. За бокалами следила тамада и сами гости, которым, к слову, даже в голову не приходило нажраться до беспамятства. Все было приятно, мило. И невеста искренне улыбалась, а жених заразительно смеялся (к необъяснимому стыду своей матери). И невеста, схватив покрепче все свои юбки, отплясывала вместе со всеми, веселясь и отдыхая в этот день, который она, безусловно, переживала под давлением волнения (особенно первую половину дня).

Я бы так не смогла. Я не хочу такую свадьбу. Но Настя была прекрасна. И родители у нее замечательные. Не удержалась, подошла к маме и поблагодарила ее за такого человека.

В паре ко мне, свидетельнице, был приставлен свидетель. По замыслу жениха и невесты традиция последующей связи свидетелей должна была воплотиться в жизнь. Но что-то мешает свидетелю.

Снова я думаю о том, что причина во мне. Но как оказалось, у молодого человека есть пара пунктов, которые мешают ему жить, в буквальном смысле. Хотя неотразимой, доброй, милой, хорошей и солнышком меня продолжают называть при любой возможности.
И ведь я его не отвергаю. Но дело почему-то дальше не идет. А я бегать не собираюсь. Когда я делаю эти чертовы первые шаги к человеку, который мне нравится, то потом меня беспощадно френдзонят... Обидно. Снова не мое.

Но не смотря ни на что настроение хорошее. И с каждым днем все хорошо.

Купила платье, туфли, выбрала макияж. Позагорала. Собираюсь на свадьбу. Свидетельницей. Так я, пожалуй, не выглядела с момента выпускного. Я всегда переживаю из-за вот такого внешнего вида. Как будто свадьба у меня))

Слышали про эксперимент с фиолетовым браслетом?
Когда надеваешь его, а дальше задача продержаться без негативных мыслей 21 день. Если не выходит- переодеваешь браслет на другую руку. Побеждаешь, когда 3 недели браслет на одном месте.

Мне нравится фиолетовый цвет, но вряд ли я смогу когда-нибудь избавиться от негативных мыслей. Вот, например, сейчас я дома. Вернулась с работы около часа назад. При условии, что рабочий день закончился в 4 (сейчас почти 11)... Принесла с собой кучку историй. За 2 выходных на досуге попишу. Я как бЭ устала. И так почти каждый день. И да, мои руки к вечеру опускаются сами.

Зато вчера, например, я на время оградила себя от одного из видов рака. Я молодец. Забота о себе это ведь важно.

Так что может от мыслей я и не избавлюсь. Но, пожалуй, перестать жаловаться и злиться вслух можно попробовать перестать. Теперь еще браслетик надо приобрести. На выходном.

В колонках играет - Volfworks – Where Is It All That Was So Close?
Мы тут с Тетей Верой пошли в клуб поплясать. Поплясали. Потом сходили на Animal джаZ. Хорошо было. Но после вот таких походов каждый раз хочется разразиться постом про то, что я являюсь страшненькой подружкой "вон той вот девчонки". Но перед этим я разнылась своему виртуальному знакомому с красивыми голубыми глазами и бородой о том, что я несчастна.

Потом я пошла работать. И снова все медленно и не так, как мне надо. И отправили-то меня на гнойный пост. И снова какие-то больные не по адресу. Какие-то внезапные бабули с гнойниками, которые (о чудо) нашлись в первый день работы, не смотря на госпитализацию уже почти в месяц. Лицемерие, шептания за спинами, упреки и бог знает что еще. И так я на этом застревала. И так это важно для меня, оказывается.

И сегодня снова на работе, снова задерживаюсь. В 6 заходит молодой человек в ординаторскую и спрашивает врача, которого по определению в это время на месте не бывает. Просит молодой человек перевязать его маму, ведь этот доктор назначил. С мыслями недовольства поднимаюсь в перевязочную (вне рабочее время, отправлять на перевязку, неизвестно к кому свою пациентку).

Вижу худую белую женщину с серым оттенком лица. Как же сын на нее похож этими большими глазами и формой лица.

Заводим в перевязочную, раздеваем, кладем... Огромная опухоль 15*15, исходящая откуда-то из рубца на грудной клетке, неровная, разной плотности, распадающаяся на рыхлые куски, зловонная, могущественная дрянь.

Рак молочной железы, операция, рецидив, лучевая, ПХТ. Переливать кровь нельзя: много антител, встанут почки. 4 клиническая группа. Одышка, слабость. Железо горстями. Перевязки дома и в больнице. Она держится и борется с этой дрянью, отламывая от нее куски самостоятельно во время перевязок. Она не плачет от жалости к себе. И ей не больно, слава богу. Только она очень устала.

Дочке 27. Сыну 26 (как же он на нее похож).

И смотрю я на нее. На эту опухоль. И ясно возникает мысль, что все не важно. Важно только любить.
Банальщина, о которой поют песни и пишут стихи и повести. Ол ю нид из лов.
Работа, нервы, люди вокруг, нервы, кризисы, санкции, нервы... Да, бывает тяжело, бывает грустно, бывает безысходно и безвыходно. Но если есть любовь, все не так плохо. Все чуть-чуть светлее, чем без нее.

Чувствовать это теплое, нежное, опьяняющее слово "любовь". Внутри себя и снаружи. Просыпаться с ним. А потом идти куда-то. Это как идти при -5 ранней весной по ветру, но знать, что за углом тебе на плечи ляжет мягкий и густой, по-весеннему теплый солнечный свет. Произносить это слово тихо или громко. Писать его на экранах или бумаге, а может цветами в вазе или лепестками на полу. А может говорить его руками или губами. Ночью, утром, днем. Перед работой, после нее, а может в перерывах или даже во время. А иногда, может быть, достаточно вспомнить, что сегодня ты произнес эту нежность или еще скажешь о ней, и уже хорошо, и ты уже улыбаешься. А еще можно просто молчать и любить. И от этого, поверьте, тоже бывает тепло и хорошо.

Любите. Пусть от этой любви рождаются дети. И их вы тоже любите так же, как и друг друга, и не переставая. Не думайте о деньгах, сложностях, как воспитать и как поднять. Любить детей- самое важное, остальное обязательно будет. Больше- меньше, но любви должно быть вдоволь и без причины, и безвозмездно. Потому что любовь к детям это вера в них, гордость, радость, доверие, а потом и поддержка, и любовь в ответ.

Любите искренне, сильно, но не сумасбродно. Не сходите с ума от любви. А храните ее как первый огонь на Земле. Любите своего человека, и не берите любовь у других, и не несите эту любовь к другому. Пусть она будет каждый раз возродившаяся из глубины вас самих и одна единственная для вас двоих. Пусть она рождается к достойным и так же умеющим любить. Любите долго, так долго, как только сможете, но, по возможности, бесконечно.

Любите, любите, любите, пожалуйста. Без любви все очень быстро перестает иметь смысл. Не оставляйте никого без Любви, я прошу вас. Тогда в мире будет значительно меньше слез и печали.

Интересная штука- эта зона комфорта.

Сидишь в своем мирке. В четырех воображаемых стенах. Вокруг свои порядки, правила. Свой набор людей. Спишь в своей кроватке в одно и то же время, в одном и том же месте. Даже сны тебе снятся иногда одни и те же. Удобно так, хорошо. Только душно.

И вот однажды... Спишь. А тебе все не то: и одеяло-то короткое, и подушка низкая, и простыня сползает, и вообще, как-то душно и неприятно. Открыл окно- сквозит, холодно. Переложил подушку- неудобно. Переставил кровать- еще хуже.

Встаешь с утра разбитый и злой. Идешь в мир, а там правила. И что-то сегодня по ним жить уже не хочется, потому что не выспался, и хочется как-то по- другому. А как, пока не понимаешь. И люди эти вокруг. Свои же все, но бесят до безумия этим: "Что с тобой? Ты сегодня какой-то не такой". А ты им уже и не нужен "какой-то не такой". И они тебя сторонятся, мало ли что у тебя на уме сегодня.

А дальше как снежный ком: и на светофорах-то ты ждешь, и с людьми сталкиваешься, и маршрутка перед носом дверь закрывает, а в следующей сдачу с пятисот дают тебе десятками (или ее вообще нет- ну, это если день совсем не задался). На работе дверью палец прищемило, порезался листом бумаги, ботинок поцарапал (или стрелку на колготках посадила). Твой проект пытались зарубить, начальство наорало на тебя, ты на начальство и подчиненных. Выговор. Но они все равно тупые ублюдки, сегодня тупее, чем обычно, кстати.

К вечеру становится проще. Все равно уже, после выговора. Идешь по лужам. В супермаркете нет твоего любимого хлеба- взял печенье. В подъезде воняет. Соседская собака лает. Оставил с утра молоко на столе- скисло. Но так хорошо дома. Тишина, покой (только душно). Любимая кровать (переставляешь обратно). Одеяло несешь подлиннее. Подушка и такая сойдет. Спишь. Все равно с перерывами, потому что душно.

А завтра снова в этот мир, который уже не совсем такой, как тебе надо. И люди все те же, с подозрительными взглядами.
И вдруг возникает мысль вырваться из этого всего... Совсем на миг появилась мысль, но такая яркая: улететь за тысячи километров, заняться чем-то новым, улыбаться всему и везде, людей (этих подозрительно смотрящих, да) любить, жить, дышать, стремиться, двигаться... А потом накрылся одеялком: "Ммм, самое то". И спать.

Так и живем. А завтра снова завтра.

На одном из последних дежурств привезла бригада СП "укурка". Врачебная бригада, заметьте. С диагнозом "ущемленная паховая грыжа". Задом заехали, на каталке, с веной, все как положено. Бегу "вправлять" (мне всегда проще вправить и понаблюдать, чем идти в 2 ночи на операцию).

Лежит парень. Спокойно. Говорит, что болит живот. Заболело резко, внезапно, аж сознание потерял. АД 170, пульс 110- человеку по идее реально больно. Смотрю живот- спокойно. Покашлял- грыжи нет (привезла врачебная бригада!!). Но, говорит, болит. Залезла в штаны (мало ли перекрутилось чего) - все пучком.

Едем на рентген. Чисто.

Спрашиваю: "Пил?" Пил. "Курил?" Курил. "Что?" Гаш. "Пля".

Везем обратно. Льем водицей (хотя надо было кислород, но в приемнике такой роскоши нет). А он причитает "ну болит же, ну раньше такого не было, ну гаш- это же легенькая наркота". Пыталась обмануть беседой про толерантность, грамотный оказался, не поверил, еще и мне лекцию прочитал. Разошлись мирно с рекомендацией посетить нарколога.

Курите аккуратно, карапузики(с).

P.S.: ну, кому интересно заболела у мальчика кишечная колика, вероятнее всего. Плюс уж очень был внимателен к своим ощущениям, что вполне характерно для наркотического опьянения.

"Будь женственной", - говорили они.

А что, если я не вижу необходимости быть женственной, быть Женщиной.

Каждый день я прихожу на работу, где сидят в большинстве своем не интересные, безразличные, поверхностные, ленивые, небритые, иногда с похмелья, валенки, от которых воняет грубым мужиком. Выпив и захмелев на дружеских сборищах, норовящие схватить тебя за "жопу" и не сводящие пьяного взгляда с твоей груди.

Вот шефы у нас, что в реанимации, что в хирургии, что главврач и начмед: причесаны, умыты, вкусно пахнут и прилично и аккуратно одеты. Но это шефы, им уже за 50- 60 (ну, начмеду только 40). Но и все.

А где же те, с кем- как часто можно услышать- можно крутить служебные романы или просто влюбиться в них (будь ты, допустим, пациентка или коллега из другого отделения). Где этот образ врача- спасителя, героя, идеала?

Не раз я слышала из уст обывателей, что в хирургии "без мужика не останешься". С ума что ли сошли? Поглядите на моих кандидатов. Одному из них я сама лично выбирала джемпер и рубашки. Но никому это оказалось не нужным: так и ходит в своей выцветшей водолазке и ноет: "Настя, найди мне жену, у тебя же много подруг".

В интернатуре тоже было не без мужланов. Но там было значительно больше Мужчин. Мужчин, на которых хотелось смотреть и хотелось с ними работать, быть спокойной, правильной, женственной, милой, причесанной, чистой, свежей и вкусно пахнуть (видимо, это для меня немаловажный критерий).

Я надеваю свои костюмы с выточками, подчеркивающими все, что есть в фигуре хорошего, крашу глаза, делаю укладку каждое утро, трачусь на запах. Прихожу на работу, вижу их и все, что мне хочется после череды операций и вызовов в приемное отделение, спора с ними же по тактике ведения пациентов, после очередного штрафа от страховой компании, это материться. Грубо, по-мужски. Я не курю и не пью (в последнее время алкоголь очень тяжко переношу, ну если только в коктейлях не против или пару бокалов вина). Но матерюсь так, что Шеф жалуется на увядшие уши (душу отвожу).

Может быть все потому, что я не чувствую Мужчин рядом с собой? С Мужчинами рядом (пусть даже они не твои партнеры по жизни, а просто коллеги) чувствуешь себя спокойнее. Нет, дело не в том, что Мужчина возьмет на себя часть проблем, но в том, что Мужчина МОЖЕТ это сделать.

Возможность находиться рядом с Мужчиной делает из девушки Женщину.

Но не отрицаю, что и я, возможно, отчасти в этом виновата. Вопреки такому их поведению, нужно, необходимо быть нежной. Может тогда их мужланский мозг поймет, что надо привести тело в порядок. И быть уже Мужчиной. Где-то надо разорвать этот порочный круг. Где-то надо разорвать...

Есть вещи, для которых тебе еще только 25. Есть вещи, для которых тебе уже 25. И даже такие вещи, для которых тебе уже почти 26.

Ссылка в поликлинику закончилась. Сегодня я снова в стационаре. График совсем не рациональный. Потому что 10го у меня начнется отпуск. Но тем не менее.

Итак, стационар после поликлиник- рай. Может это от того, что я с самого начала привыкла работать в стационаре и ни дня не провела в интернатуре в поликлинике. А практика в студенчестве ограничилась двумя неделями на приеме терапевта, когда после каждого приема в первую смену я мечтала о завтрашнем дне, когда в первую смену можно будет сбежать в стационар.
Сегодня смутно возникло ощущение, что стационар- это действительно "мое". Вот не просто "нравится". А "мое", мое родное теплое болотце.

И плевать, что есть несколько завальных больных, что страшно за женщину в реанимации, потому что у нее все пошло с самого начала не так, а еще ее дочь додумалась поблагодарить за то, что я решилась на лапароскопию ее матери на своем дежурстве (ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах не принимай никакой благодарности до выписки пациента- все пойдет по п...де). С утра бегом в обход, по перевязкам, назначения, истории, консультации, манипуляции. Сегодня еще не было операций и экстренки.

Конечно, от этого тоже устаешь. От всего можно устать. Но от поликлиники я устала значительно больше и гораздо быстрее, чем устаю в стационаре.

В общем, сегодня я до вечера в приподнятом настроении. Но тем не менее, не смотря на то, что я так люблю стационар, сегодня я почти задалась целью научиться уходить вовремя с работы (ну, ладно, хотя бы в 6). Ибо даже любимая работа в больших количествах вредит.

Сегодня я хочу на Луну. Лететь на межпланетном летательном аппарате по траектории. Проверять биопараметры абсолютно здоровых астронавтов, может быть ставить опыты на мышках о влиянии невесомости на какую-то систему организма или что-то в этом роде. А может быть вообще одной быть на этой орбитальной станции.

Оставить все, все, все и всех на этой Земле. Быть оправданно одной. В Космосе.

Раньше я так любила людей. Мне казалось, что быть плохим человеком- сложно по определению. Но теперь такой любви нет. А сегодня вообще представляла, сидя в маршрутке, как я поколочу вот эту тетку или вот этого дядьку с перегарищем изо рта. Может быть я уже и писала об этой нелюбви. Но сегодня случилось обострение моей небывалой мизантропии. Вот и рождаются вновь эти строки.


Мне снова теперь хочется вернуться к себе самой, с которой мне было так интересно и хорошо. Так хочу, чтобы мне не был кто-то еще мучительно необходим рядом. Чтобы была я сама и этого было бы достаточно. И больше никто не нужен. Хочу в космос.

Все девочки как девочки: ноготки, реснички, бровки, каблучки, чулки и юбочки, мальчики. А я что? А я хирург. Форму на работу глажу.

Сегодня я на темной стороне силы.
Сегодня представляю, как бью кого-то, или ломаю что-то очень большое.

Сегодня мне хочется разрушить все вокруг от собственного бессилия. От незнания, бессилия, сомнений и беспомощности. Я чувствую, что рефлекторно пытаюсь скинуть часть проблем (желательно, самую большую) на кого-то. Этот кто-то теоретически сам должен взять эту часть на себя. Потому что старший и более опытный. А не тыкать носом в ошибки или оставлять на самотек.

Но вместе с тем, понимаю, что сама довела до этого. Своими словами, поступками, излишней активностью и чем-то еще.

Наверное так. Пока все.

Сегодня со мной случилась немного странная пятница. Вообще, странный день. Странный в удачно сложившихся мелочах.

С утра не опоздала на работу (это бывает очень редко). Не опоздать, это в моем понимании слушать пятиминутку от начала, а не со второго (не моего) поста. Итак, я не опоздала. Пришла накрашенная (в смысле не только тушь- карандаш за 30 секунд, а тени в 2 цвета в добавок за целых несколько минут. КАроче, девочкой пришла сегодня). Вовремя сделала обход. ВСЕХ перевязала. Сдала истории на пост РАНЬШЕ обеда (обычно это часам к 5-6ти). Постовая сестра даже зашла в ординаторскую спросить, все ли со мной хорошо и к чему эти странные перемены в режиме. Подчистила долги по историям, сдала ВСЕ протоколы. Ушла ВОВРЕМЯ с работы (обычно с задержкой на 2-4 часа). Это все потому, что в приемник не дергали, операций сегодня не случилось, консультации никто не просил (инвалидов можно и позже посмотреть). Шеф настаивает, что все дело в организации. Пожалуй, я соглашусь с ним.

Помчалась за карточкой. Все удачно и быстро нашла. Приехала домой. Все.

Жаль, что в такие дни кроме дневника никому об этом и не рассказать. Нет, конечно, рассказать можно кому угодно. Но по-моему нет того, кому это было бы важно.

Я в ссылке в поликлинике. На время больничного доктора. В понедельник я этого самого доктора и выпишу. И планирую вернуться в стационар.

Не могу сказать, что в поликлинике совсем плохо. Плюсы есть: ты уходишь во время гораздо чаще, чем из стационара. Часть писанины спокойно можно поручить опытной медсестре (если таковая есть, а в районе она, как правило, есть, ибо приходится часто работать вообще без врача). Ты не паришься (настолько, как в стационаре) с сопутствующей патологией. У тебя значительно реже умирают.

Конечно, уходить рано- тот плюс, который меня несказанно радует. Я впервые за 2 с лишним года пришла домой в 4 на прошлой неделе. Это странно. Я не знаю, что мне делать остаток времени. В лени его проводить скоро надоест. Наверное, я собрала бы свою ленивую дряблую жопу в зал... Если окончательно победила бы лень.

Минусы тоже есть. Все очень быстро: 5- 7- 10 (непозволительный максимум, за который на тебя ворчат и сестры и пациенты) минут на человека. Все очень долго: в понедельник назначаешь анализы, дай бох к пятнице будут готовы (потому что возят из поселка в город рядом), про инструментальные исследования (все, кроме рутинной рентгенографии) тоже ждешь от 2 недель до 1 года. И все очень поверхностно: я, не смотря на мой хирургический склад, люблю покопаться в сопутствующей патологии и терапевтических причинах. Наверное, это тоже из- за лени: сначала исключить все терапевтическое, ну а если уж никак не отвертеться- оперировать. Конечно, в экстренке все всегда предельно ясно без этих клинических тягот мышления. В итоге, когда на приеме по 40 с лишним человек, к концу недели я помню только избранных, которые запомнились раньше в стационаре (я была у них лечащим врачом), либо те, у кого что-то не типично или с истериками (что закатывается в поликлинике гораздо чаще, чем в стационаре).

И еще, в поликлинике гораздо чаще не выполняются назначения врача. И это меня просто выводит из себя периодически. Я, оказывается, терпеть не могу, когда пациенты меня не слушаются (они, кстати сказать, этим самым мешают мне эффективно работать).

В итоге, я все же решила, что это совсем не мое. И в поликлинике меня увидят только, когда у меня действительно появятся проблемы личного характера (что мне пророчат с первого дня появления в хирургии) или когда у меня появятся проблемы с начальством из-за моей любви сказать правду в лицо. И каждый прием мне кажется, что вот сейчас я всех приму и уйду. Навсегда. Ан нет, приходится пока возвращаться.

Мне сегодня подарили бутылку Sheridans. А я даже не знаю, с кем мне ее лучше всего распробовать. Будет стоять до лучших времен.

В колонках играет - Max Richter – On the Nature of Daylight
Странное смешанное чувство ненужности, бесполезности, никчемности, безликости на фоне окружающего мира, одиночества в нем и пустоты вокруг.

Пожалуй, действительно нужно научиться не говорить окружающим, какой я врач. По-моему это их пугает.

С совсем недавних пор мне стало неловко говорить людям, что я хирург. Особенно молодым людям. Мальчики, они такие ранимые и чуткие. И более подвержены влиянию стереотипов (по моим собственным наблюдениям).

А моя профессия... Она все же деформирует в некотором роде... Или просто принимает подходящих по характеру... В итоге, я либо подошла, либо деформировалась.

И люди знают, или думают, что знают, каковы хирурги. Грубые, резкие, циничные, холодные, расчетливые, бессердечные, уставшие, озлобленные, раненные или угрюмые... Что-нибудь одно из длинного ряда. Еще хуже- все вместе. Мы режем людей, сутками напролет, и нам это нравится иногда, и это для окружающих не совсем нормально.

А вдруг, этот консультант , с такими красивыми небесно голубыми глазами, который так классно продал мне куртку (кстати, куртка классная, теперь хочу снега, чтобы уже начать носить), теперь... Вдруг я не понравилась бы простому парню только потому, что я хирург. А не библиотекарь, или тренер по фитнесу, например.

Что бы изменилось, не проговорись я об этом, или если бы просто промолчала. Теперь это уже закономерность, это уже не в первый раз. Точка. Надо научиться не говорить людям о профессии.