Она была поэтесса, Поэтесса бальзаковских лет, А он был повеса, Повеса и пылкий брюнет. Повеса пришел к поэтессе, В полумраке дышали духи. На софе как в торжественной мессе Поэтесса гнусила стихи. «О, сумей огнедышащей лаской Оживить мою сонную страсть! К пене бедер за алой повязкой Ты не бойся устами припасть! Я свежа как дыханье левкоя! О, сплетем же истомности тел!…» Продолжение было такое, Что курчавый брюнет покраснел. Покраснел, но оправился быстро. И подумал: «Была ни была!» Здесь не думские речи министра, Не слова здесь нужны, а дела!» С несдержанной силой кентавра Поэтессу повеса привлек. Но визгливо-вульгарное «Мавра!» Охладило могучий поток. «Простите… – вскочил он, – вы сами…» Но в глазах ее холод и честь: «Вы смели к порядочной даме Как дворник с объятьями лезть». Вот чинная Мавра. И задом Уходит испуганный гость. В передней растерянным взглядом Он долго искал свою трость. С лицом белее магнезии Шел с лестницы пылкий брюнет. Не понял он новой поэзии Поэтессы бальзаковских лет.