Как в канун еврейской Пасхи 1983 года умерла моя бабушка 

Для салата уже натерты 
и редиска, и огурцы. 
Месит бабушка тесто для торта, 
приготовленного из мацы. 

Нет об отдыхе даже речи, 
не смыкает бабушка глаз – 
ведь она позвала на вечер 
сына, внука, невестку – нас. 

Моя бабушка не волнуется 
и не чует близкой беды. 
Достает из котомки курицу, 
как козленка из Хаггады. 

Вдруг откуда-то голос: Майя! 
С Вами Бог сейчас говорит! 
На центральной площади Рая 
уже праздничный стол накрыт. 

Небоскребом высится сбоку 
стоэтажный пасхальный пирог, 
а из “чаши Ильи-пророка” 
будет пить сам Илья-пророк. 

Здесь встречались в застольной беседе 
Моисей со Спинозой не раз. 
Это будет Божественный седер. 
Я туда приглашаю Вас! 

– Извините, – она попросила, – 
там у вас довольно гостей. 
Я ж детей к себе пригласила, 
не могу огорчить детей! 

Бог ответил: не в этом дело, 
здесь Ваш муж, инвалид войны, 
и ему уже надоело 
год шестой пировать без жены! 

Посредине райского сада, 
где, как ветер, годы легки, 
Вашей маме, погибшей в блокаду, 
горек кекс из пасхальной муки, 

и, под самыми небесами, 
где песчинкой кажется мир, 
Ваши братья, Арон и Саня, 
ждут сестру на праздничный пир. 

И ответила бабушка: с братом 
я не виделась десять лет. 
Но ведь дети не виноваты, 
я должна им сварить обед! 

А потом – никуда не деться, 
я пойду под небесный суд! 
И поставила курицу греться, 
чтобы был нам горячий суп. 

И тогда ей сказали: Майя! 
Не печальтесь о детях своих. 
Ведь, в молитвах их вспоминая, 
Вы не знали, кто слышит их, 

не могли пощады добиться. 
А теперь – не стоит грустить: 
тут попроще за них молиться, 
здесь поближе за них просить. 

И тогда моя бабушка тщательно 
перебрала готовый обед, 
посмотрела особо внимательно, 
что на кухне погашен свет, 

и ушла из мира печали 
в царство светлых небесных сил... 

...А мы долго потом стучали. 
И никто нам дверь не открыл. 

Эли БАР-ЯАЛОМ, ХАЙФА 

© "Литературная газета", 2003