В мире не было лучше Симонетты Веспуччи И не будет во веки веков. Это личико девичье В сердце Козимо Медичи Просияло из облаков, И, как свечи у клироса, Флорентийские ирисы У бессмертных колен склонены, Восхваляя певуче Симонетту Веспуччи, – На земле воплощенье Весны. В желтых локонах лента, Это – весь Кватроченто, Вся лазурь итальянских высот, И пропала за тучей Симонетта Веспуччи, Беззаботные крылья спалив. Но не в смертном луче ли Уловил Боттичелли Победившую тленье весну? Вечность плещет столетьями... В том же солнечном свете мы Угасая, отходим ко сну. Вечность плещет приливами... Под такими же ивами Без конца зеленеет трава, И, всегда одинакова, В самой тайной из раковин, Симонетта Веспуччи жива. Вега Мария 1936 И, всегда одинакова, В самой нежной из раковин Афродита над миром встает. Что нам праздники Медичи, Короли, королевичи, И луна, и балы, и цветы, В том, что весел ли, грустен ли Этой девочки пустенькой Быстрый путь до последней черты? Легким взмахом качели Захлестнув Боттичелли, Пронеслась над вершинами ив

Архиепископ Рабан Мавр, упомянутый Алигьери в «Божественной Комедии», писал: «В яшме отражается истина и вера; в сапфире — высота надежд небесных; в халцедоне — пламя внутреннего милосердия. В изумруде выражена сила веры в несчастии; в сардониксе — смирение святых; в гиацинте — вознесшиеся на небо в высоких мыслях и их покорное сошествие к делам земным; в аметисте — постоянная мысль о Царствии Небесном в душах смиренных».

Отец их был ювелиром, поэтому дочерей назвали Маргаритой – в честь жемчуга, Эсмеральдой и Иасинтой. Флоренция в пятнадцатом веке всё богатела и богатела, и поэтому он был завален заказами. Пусть банкиры борются за власть, изгоняют друг друга и спорят, кто будет заседать в Совете Ста. Его же дело – чеканить, гравировать, канфарить и да вставлять драгоценные камни в цепкие касты.

Средняя дочь, Смеральдина, выросла высокой и белокожей, с рыжеватыми волосами и карими глазами. Её выдали замуж за сына отцовского компаньона, златокузнеца Вивиано Брандини. Смеральда – спокойная, чуть мечтательная женщина с любопытствующим взглядом. Она любит готовить – вернее, употреблять все эти удивительные восточные приправы, которые привозят моряки из дальних краев.

Сандро Боттичелли. Портрет Смеральды Бандинелли (фрагмент), 1470-е гг.

К 1469 году ей уже тридцать, у неё трое детей – Микеле, Джованни и Лукреция. Старшему сыну – двенадцать, младшему – два; дочери десять лет. Выкидыши и младенцев, которых не успели донести до купели, Смеральда не вспоминает, чтоб не сглазить.

Дом у них хороший, богатый: служанка и нянька, два подмастерья. Смеральда откармливает гусей орехами к Рождеству, набивает подушки для детских спален сушёной мятой и зверобоем.
Вечерами, когда подмастерья расходятся спать, она приходит в мастерскую к мужу и раздевается. Вивиано рисует с неё эскизы фигур наяд и океанид для золотого кубка, заказанного ему Карло де Медичи, прелатом. Смеральду сначала смущало, что на её обнажённый зад будет взирать вся высшая знать Флоренции. Но рисунки выходят весьма изящными, и она даже начинает чуть гордиться своей красотой. Вивиано, её муж, раздумывает о том, протянуть ли между фигурами гирлянды, какие он видел на рельефных римских саркофагах, или же разбавить пространство амурчиками. Наброски купидонов он делает с их двухлетнего сына. Смеральда волнуется, чтобы муж не засиживался в сумерках и не портил зрения. Она идет по коридору и ей слышен шум раздуваемой печи и цокот молоточков.

1. Андреа Вероккио. Портрет Лоренцо Медичи в возрасте 39 лет. 2. Вазари. Портрет Лоренцо.

Назавтра к обеду приходит кума – синьора Катарина. Она замужем за портным, обшивающим молодого наследника Пьеро Медичи – юного Лоренцо. Тому двадцать: он коренастый, с кривыми ногами, с плохим зрением и отсутствием обоняния; голос писклявый, да нос, свернутый на сторону.

Все флорентийские дамы от этого двадцатилетнего Медичи без ума.
Ведь он храбр, любезен, остроумен и отважен.
Его кривые ноги замечает, пожалуй, один портной.
Эта мысль приходит в голову Смеральде, когда она за обедом выслушивает речи синьоры Катарины. Та рассказывает о роскошном обеде, который закатил Лоренцо для сына приора Сан-Марко, приехавшего из Генуи с молодой женой. Общество там было великолепное. Молодые флорентийцы, члены brigata Лоренцо Великолепного, все как один – кутилы, поэты, рыцари, умеющие превратить любое событие в бесподобный праздник.
Катарина и Смеральда обсуждают наряды.

Боттичелли. Nastagio Degli Onesti IV

Со встречи с цеховыми мастерами возвращается Вивиано. Он доволен новостями. Оказывается, молодой Лоренцо решил устроить великолепный турнир в честь своего двадцатилетия и Прекрасной Дамы – Лукреции Донати. Это значит – множество заказов!

– Ювелиру Поллайоло, вон, говорят, мессир Бенедетто Салютати заказал доспехи из чистого серебра весом в 170 фунтов!
– Дай-то Бог, чтобы молодые господа заплатили за все, что поназаказывают! – ворчит под нос кума Катарина и убегает домой, посмотреть, не требуется ли помощь её мужу, получил ли он какое поручение, не обошли ли его.

1. Андреа Вероккьо, т. н. «Флора» — предполагаемый портрет Лукреции Донати, ок. 1480.
2. Пьетро Перуджино. Чудо св. Бернарда (деталь). Ок. 1473

Смеральда размышляет о другом. Она видела прекрасную даму Лукрецию Донати – та красивая женщина; знает и о мужских подвигах Лоренцо Медичи. Понять, почему Лукреция не полюбила Лоренцо, а муж Лукреции уже четыре года позволяет ему поминать имя своей супруги при любом случае, увешивать город стихами в её честь и устраивать ради неё праздники – Смеральда не может. Идея платонического поклонения Прекрасной Даме, буде кто попробовал вложить её в здравомыслящую голову супруги флорентийского ремесленника, вызвала бы у неё глубокое недоумение. Смеральда, благоразумная и рассудительная хозяйка, не может уразуметь, зачем Лоренцо тратит столько сил и средств вхолостую (вся Флоренция знает, что вхолостую), причем уже не первый год.
Хотя, конечно, сама эта красивая любовная история о безответной страсти трогает её сердце.

Седьмого февраля 1469 года случается турнир. Две недели до его начала Вивиано и еще две сотни ремесленников города – ювелиров, портных, художников, плотников и прочих, не смыкают глаз.
С самого раннего утра на площади Санта-Кроче собирается огромная толпа.
Полюбоваться желают все. Деревянные трибуны потрескивают под тяжестью зрителей.

Шестнадцать пригожих всадников на благородных скакунах проходят в кавалькаде через весь город, стуча копытами по мощёным улицам.
Звучат трубы. Перед каждым рыцарем по пажу с расписным штандартом. Смеральда знает, что флаг молодого Лоренцо создал Андреа ди Микеле Чони, взявший прозвание Верроккьо в честь своего учителя-ювелира, покойного приятеля отца Смеральды.

«Что нарисовано на флаге?», – спрашивает она у своего соседа по толпе. Это молодой художник Алессандро ди Мариано Филипепи, прозывающийся «Бочонок» (так как старший его старший брат был очень толст). Он частый гость в их доме – помогает её мужу с рисунками богов и героев, и тоже работает на Медичи. Сандро сопровождает Смеральду на турнир: уставший Вивиано спит без задних ног, к трем часам ночи едва успев закончить доспехи для одного из участников турнира. (Не для Лоренцо – тот выступает в золочёном снаряжении, присланном герцогом Миланским). Перед уходом Смеральда открывает узкие окна, чтобы проветрить мастерскую мужа от запаха металлической стружки.

Современный турнир в Ареццо. Фото постановки

Возвышаясь над толпой, Сандро описывает ей штандарт: прекрасная женщина, плетущая венок из листьев лавра. «Это, должно быть, образ его прекрасной Лукреции», объясняет он. – «А над нею радуга в солнечном небе и девиз». Смеральда пожимает плечами, переводит взгляд со своих коротко остриженных ногтей на несравненную мадонну Донати, сидящую в лоджии в жемчугах и парче с умопомрачительной причёской, и бурчит:

– А венчание Лоренцо с той знатной римлянкой назначено на следующий месяц или на апрель? Как он будет себя вести с ними обеими, мне интересно?
– Ничего не изменится, – пытается объяснить ей спутник. – Жену он будет любить, как велит то Господь, а прекрасной Лукреции – поклоняться издалёка, как велит то честь! Как благородно и похвально испытывать к даме подобные чувства! Я бы желал испытать то же самое…

«И как глупо», – решает уж было добавить хозяйственная Смеральда, но тут её взгляд приковывает другое зрелище.
Она больше не замечает остроумного кривоногого Лоренцо, одетого в бело-красную шелковую тунику, с развивающимся на плечах шелковым шарфом, расшитым жемчужными розами, в черном берете с жемчугом, над которым развивается султан, унизанный рубинами и бриллиантами.
Дочь и жена ювелира не видит даже знаменитый огромный алмаз «Книга» в центре лазурного щита Лоренцо.

1. Боттичелли. Портрет Джулиано Медичи. 2. Беноццо Гоццоли. Фреска в капелле волхвов – групповой портрет Медичи

Её взгляд прикован к младшему брату героя дня – юному Джулиано. У него прямой античный нос, тёмные кудри, отличная фигура, красивый голос и отнюдь не близорукие глаза – судя по кокетливому взору, который он метнул в толпу, и который поймала зарумянившаяся Смеральда. Он одет в серебряную парчу, шитую жемчугом, и гарцует на белом жеребце, подаренном папой римском.
Ему шестнадцать лет, и Смеральда никогда не видела столь красивого мужчину.
Она любуется этим произведением искусства.
Звучат фанфары. Турнир начался.

Турнир. Нидерландская миниатюра 15 века

В апреле во Флоренцию привозят римскую невесту Лоренцо. Её зовут Клариче Орсини и она настолько воспитана, что из её речей никак нельзя понять, что она думает на самом деле.
Впрочем, Смеральда не имеет о мыслях Клариче никакого понятия. Она знает лишь, что в связи со свадьбой ювелирам её квартала пришлось хорошенько поработать. Одних лишь колец с драгоценными каменьями невесте подарили полсотни! Еще она знает, что имя прекрасной Лукреции Донати потихоньку прекратили поминать по всякому поводу, рассказывая о роскошных праздниках Медичи. Она радуется, что её старший сын Микеле начинает помогать отцу в мастерской и учить разницу между рифелями, штихелями и накатками.

Как-то она печёт по особому рецепту булочки с корицей и несёт блюдо в мастерскую, желая побаловать сладким сына и художника Сандро по прозвищу «Бочонок» – Боттичелли.
Открыв дверь, она запинается на пороге, едва не рассыпав сдобу – у стола стоит чернокудрый Джулиано Медичи и перебирает наброски ювелира. Он бесподобен.

На замершую Смеральду никто не обращает внимания. Все смотрят на женщину рядом с Джулиано. В полусумраке мастерской она будто светится. Её лет семнадцать. Она высокая, белокожая, с чуть рыжеватыми волосами и светлыми глазами. Она одета в струящиеся светло-голубые одежды. Волосы унизаны жемчугом, а уголки губ приподняты в привычной полуулыбке.

Симонетта Веспуччи кисти Боттичелли: Венера, Весна и профильный портрет

– Как она прекрасна! – не устает повторять о ней Сандро, когда высокородные клиенты уходят. Он говорит о жемчужной госпоже, той самой супруге сына приора Сан-Марко, приехавшей из Генуи перед турниром Лоренцо Великолепного и Лукреции Донати. Художник лепечет восторги со столь взволнованными интонациями, что Смеральда оглядывается на него в беспокойстве. Глаза художника влажны и полны тоски. Он похож на кареглазого брошенного пса, которого забыл приголубить хозяин.
– Красивая женщина, – соглашается Вивиано. – Очень похожа на тебя в таком же возрасте, душа моя, – обращается он к жене. – Посмотрим, удастся ли ей сохранить столько же красоты, как тебе, когда она произведет на свет столько же здоровых и красивых ребяток. – И он проводит рукой по щеке Смеральды.

Она отворачивается, потому что на глаза её навертываются слезы. В такой момент она не согласилась бы променять своего сорокалетнего пожилого супруга ни на десяток прекрасных кудрявых Джулиано со всем банком Медичи и дворцами Флоренции в придачу.

– А как прекрасен белокурый оттенок её волос! – продолжает восхищаться художник. – Какое совершенство сотворила природа!
– И краска, – усмехается в бороду Вивиано. Он, в отличие, от Сандро, женатый человек, и поэтому знает, что создание внешности – искусство, близкое по сложности ювелирному, хоть и не столь долговечное.
Потом он говорит жене:
– Теперь у нас, судя по всему, новая Прекрасная Дама. Лоренцо после смерти отца весь в государственных делах, ему не до того. А вот младший брат, Джулиано, решил перенять обычай.

«Мадонна с невинным младенцем и ангелами» 

Вслед за этим не год и не два подряд Смеральда постоянно слышит о прекраснейшей Симонетте. Она уже не удивляется тому, что муж Симонетты позволяет младшему Медичи поминать имя своей супруги при любом случае, увешивать город стихами в её честь и устраивать ради неё балы и праздники.
Стихи, впрочем, чужие – в отличие от старшего брата Джулиано поэтического дара не имеет.
Но это не в ущерб качеству поэзии: длинные свитки исписывает знаменитый Полициано, братья Луиджи и Бернардо Пульчи соревнуются в метафорах, и даже приезжий грек Михаил Марул Тарканиот, иначе говоря, Микеле Марулло, подсчитывая слоги на пальцах, пишет на итальянском что-то изысканно-византийско прекрасное.

Сандро, приходя в дом Вивиано, изрисовывает контуром лица Симонетты все чистые бумажки.
Смеральда скрипит зубами и прячет их с глаз долой.
В 1474 году она опять брюхата и так похорошела, что Сандро даже отвлекся от своих рисунков и пишет её темперой на доске.

Сандро Боттичелли. Портрет Смеральды Бандинелли, 1470-е гг.

Она носит по дому свое тяжелое тело животом вперед.
Медленно переваливаясь, жена ювелира как-то заходит в мастерскую мужа и второй раз в жизни видит Симонетту вблизи.
Крупная, налитая здоровьем и полная жизни, Смеральда чувствует, как младенец играется внутри неё. А благородная дама – хоть младше её чуть ли не в два раза, но так бледна, что кажется бесплотной.
Тонкие запястья потеряны в широких рукавах. Губы искусно подкрашены.
Жесты плавны и медленны, пальцы прозрачные.
Все знают, что Симонетта очень добра и со всеми необыкновенно любезна. Кавалеры тают от её ласкового обращения, и это объяснимо. Но и женщины не говорят о красавице ни слова дурного. И Смеральда вдруг понимает – почему.
Беременная, Смеральда постоянно прислушивается к новой жизни внутри себя и оттого связь её с другим миром обострена: она смотрит, как прекрасная Симонетта учтиво изучает драгоценности, которые хочет преподнести Джулиано, и видит, что та тяжело больна.
И поэтому тоже постоянно прислушивается – но совсем к иному.
Тело её еще тут, в земной жизни, но интереса и огня в Симонетте нет. Она вежливо улыбается Джулиано, принимает его ухаживания – точно также, как приняла бы ухаживания кого угодно; она чрезвычайно благосклонна и вежлива с каждым, кто к ней обращается. Но вслушивается она в другой мир – и потому не может оскорбить своим совершенством никого в этом. Она отсутствует здесь.

Когда высокородные клиенты уходят, Смеральда интересуется мнением мужа.
– Чахотка, – сосредоточенно бросает тот через плечо, занятый отделкой восковой модели. Это что-то для будущего турнира, который Джулиано решил устроить в честь своей Прекрасной Дамы.
Смеральде в первый раз в жизни становится жалко Прекрасную Даму.

1. Конные доспехи Карла V, нач. 16 века. 2. Ренессансный шлем (Париж)

28 января 1475 года случается турнир. Две недели до его начала две сотни ремесленников города – ювелиров, портных, художников, плотников и прочих, не смыкают глаз. Мужу Смеральды и художнику Боттичелли доверена честь заниматься облачением Джулиано Медичи.

С самого раннего утра на площади Санта-Кроче собирается огромная толпа.
Полюбоваться желают все. Деревянные трибуны потрескивают под тяжестью зрителей.
Смеральде на днях срок рожать, поэтому она остается дома. Она и без того знает, как все будет происходить.

Семь лучших сынов Флоренции выедут на площадь в роскошных доспехах. На Джулиано будет кираса, сделанная из серебра с позолотой её мужем Вивиано. Каждого рыцаря будет сопровождать по двадцать два юноши в самоцветах и шелках, и по пажу, несущему знамя.
Штандарт Джулиано расписан Сандро. На нём изображена Симонетта – это соответствует и мыслям Джулиано, и мыслям Сандро. Она написана в виде Паллады, вся в белом, стоящей на оливковых ветвях, пылающих огнем. Рыцари под звук фанфар проскачут по площади, герольды затрубят, начнется турнир.
И победит, конечно, Джулиано.
А королевой турнира станет Симонетта.
Младенец ворочается внутри Смеральды.
Она пьет отвар, который принесла ей дочь прежде чем сбежать глазеть на площадь.
Смеральда лежит на семейной кровати рядом с похрапывающим усталым мужем, легонько и нежно обнимая свой огромный живот.
Вдалеке звучат фанфары. Турнир начался.

К вечеру возвращаются дети. Подросший Микеле в подробностях рассказывает отцу, у кого какие драгоценности были, и как потрудились его конкуренты-златокузнецы. Он уже давно помогает Вивиано в мастерской и у него отличный глаз.
Как и предполагала Смеральда, королевой красоты была выбрана Симонетта.
– И заслуженно, – бормочет она, – таких красавиц еще поискать. Смилуйся над ней Бог!
У неё начинаются схватки.

Гирландайо. Кончина св. Фины. 1475

Бог над Симонеттой не смилостивился. Младенец Смеральды еще не начал ходить, как 22-летнюю жемчужную донну похоронили в семейной капелле Веспуччи в Чьеза деи Оньисанти. Потерянный Сандро нарисовал на свободной стене капеллы фреску с изображением святого Августина. Дома, загрунтовав доску, он принялся за Мадонну с чертами любимого лица. Еще три точно такие же – светлоглазые, рыжеватые – уже готовы к отправке в заказавшие их монастыри.
Горожане в траурной процессии сопровождали открытый гроб с безупречной Симонеттой и плакали.
Поэты – Лоренцо Великолепный, Полициано, братья Луиджи и Бернардо Пульчи и даже приезжий грек Михаил Марул Тарканиот, иначе говоря, Микеле Марулло, – сложили эпитафии на смерть Симонетты.

Джулиано Медичи был безутешен. Никто и никогда не испытывал такой потери как он. Он не знал, как пережить это горе. Через три месяца он соблазнит девицу Фьоретту Горини, которая родит ему бастарда.
Муж Симонетты женится второй раз. Вторая жена – не такая жемчужная и не такая добрая, наконец, принесёт ему детей, которых он отчаялся получить от чахоточной, но прекрасной Симонетты.

Смеральда проживет еще долго. Её сын Микеле станет лучшим ювелиром Флоренции и первым учителем Бенвенуто Челлини. Её внук Баччо изваяет статую Геркулеса и Какуса (не очень, впрочем, удачную), которую поставят на Пьяцца делла Синьория рядом с «Давидом» Микеланджело. Её прапраправнук Роберто откроет первую почту в далеком городе Львове.
Сандро Боттичелли похоронят у ног Симонетты через 34 года после её кончины. От неё не останется ни единой написанной строчки, ни слова – только то, что придумали про неё поэты и художники, очарованные её красотой.

Боттичелли Мадонна деи Магнификат