Году этак в 85-86, имел неосторожность выступить на какой-то конференции по психологии и педагогики. После чего, как обычно, если не сидишь ровно на заднице, а являешься выскочкой, начались какие-то телепередачи, участия в различных «бла-бла-бла», консультации и проч. Но это все мишура. Главное событие для меня было – меня пригласил «на поговорить» Ильин. Тот самый Евгений Павлович, хотя не многим это имя что-то говорит. Да и не в имени дело в данном случае, а в моем отношении. Для «юнца» имена имеют определенный вес, особенно когда эти имена не площадные, а собственные. Причем, естественно, болезненное воображение из ничего незначащей фразы: «Приходите на кафедру, хотелось бы побеседовать», воображение, окрыленное публичным успехом, строило самые невероятные прогнозы. Что делать, «желторотость» есть желторотость.

В назначенный час я с трепетом протиснулся в дверь кафедры, прервав стандартное для интеллигенции того времени заполнение перерывов игрой в шахматы. И вот как-то очень быстро и неожиданно, я низвергнулся с небес о каменный пол. Непродолжительная беседа вежливо потухла, после моей одной неосторожной фразы (сейчас, не помню сказанных слов – только смысл).
- Ну, вы же не считаете, что «это или вот то» определенно исключительно генетикой и не корректируется воспитанием, - запальчиво и не думая ляпнул я.
- Ну-ну, - тихо ответил Ильин. И я понял, что беседа закончилась.

Я не знаю подробностей его биографии. Хотя человек он был с вполне радикальными и парадоксальными взглядами. Сам-то я не очень напуган советской системой в плане репрессий. Бог миловал. Хотя в Универе, как я знаю, народ обрабатывали в плане стукачества на неблагонадежных. Да и мне после учебы звонили из Большого Дома, но мое зрение (точнее не зрение) помогло мне избежать такого соблазнительного предложения о работе. Тогда я просто расстроился из-за своих опрометчивых слов. Да и сейчас, вспоминая историю сожалею о своей горячности. Правда у меня сейчас появилась и еще одна версия происшедшего. Может он испугался, что я «засланный казачок»? Как бы то ни было, это «ну-ну» я помню до сих пор.

Совсем другого цвета была ситуация еще при учебе в Универе и вроде бы на первом или втором курсе. На каком-то очередном зачете по топологии в качестве дополнительно вопроса получил задание построить аналоги базовых теорем на базе не открытых множеств, а закрытых. Должен отметить что и с учебой в Универе мне повезло. У нас на факультете была очень свободолюбивая атмосфера для тех времен. Везде витал дух науки – поиска, страсти, открытий, надежд,.. И многие преподаватели от «майонезов», до академиков любили на экзаменах и зачетах в качестве дополнительных вопросов задавать задачки из тех тем, над которыми они работали сейчас и не могли найти доказательства. Иногда эта хитрость срабатывала и умненький студент, не зная сложности проблемы либо ее решал полностью, либо давал ценную подсказку.

Просидев над этой задаче около часа, я уперся в не решаемую проблему. Преподаватель, понимая, что и так слишком много времени прошло, решил посмотреть на мои творения. После моих объяснений и заверений, что осталось чуть-чуть, он сказал эту сакраментальную фразу: «Ну-ну», - поставил заветный пятерик и отправил меня восвояси. Я еще пару лет терялся в догадках, что стояло за этой фразой. Пока окончательно не осознал, что эта задача не имеет решения.

Вот так иногда простое «ну-ну» остается в памяти на долгие годы. Конечно, дело не в словах, а контексте. И перечислять различные варианты этого контекста можно долго и нудно. Для меня здесь важнее, что простое «ну-ну» заставляет задуматься больше, чем долгие и занудливые объяснения-разъяснения.