Креще́ние (греч βάπτισμα — «погружение в воду») — одно из важнейших христианских таинств. Признаётся всеми христианскими исповеданиями, хотя и не в одинаковом смысле.

Согласно словам Иисуса Христа крещение — необходимое условие для рождения свыше, чтобы войти в Царствие Божие

По учению современных ортодоксальных церквей, посредством крещения человек становится членом Церкви. Только после Крещения человек получает доступ ко всем церковным таинствам, прежде всего, к причащению, в котором, по учению церкви, происходит соединение человека с Богом. Таинство состоит либо в троекратном погружении человека в воду, либо в обливании крещаемого с произношением священником установленных молитв.

Сам обряд погружения в воду, практикуемый Иоанном, по-видимому, произошёл от омовений, принятых в Ветхом Завете, скорее всего, от обряда обращения прозелитов — обращенных из язычников. Если обращенные мужчины проходили через обряд обрезания, то для женщин омовение было единственным символом обращения.

Крещение младенцев

В православной церкви крещение совершается над человеком в любом возрасте, начиная с новорождённых младенцев. Над младенцами крещение в Православной Церкви совершается по вере родителей и восприемников — крёстных отцов и матерей. Они несут ответственность за христианское воспитание детей, ручаются за веру крещаемого и обязаны разделить труды родителей по его воспитанию. Младенца мужского пола из купели после крещения берёт на руки мужчина, а женского-женщина. Крёстными родителями не могут быть: монашествующие, родители в отношении собственных детей, супруги при крещении одного младенца, но состоящим в браке разрешается быть восприемниками разных детей одних и тех же родителей при условии что их крещение совершается в разное время.

В древности крестить старались только тех, кто принимал крещение сознательно, поэтому крещение детей было редкостью и вызывало немалые споры. Некоторые считали, что дети безгрешны, и в случае их смерти, они и без крещения попадут в рай, другие считали необходимым крещение детей, основываясь на словах Христа: «пустите детей и не препятствуйте им приходить ко Мне, ибо таковых есть Царство Небесное.» . Многие, даже уверовавшие, оттягивали своё крещение, чуть ли не до смертного одра, рассчитывая подольше пожить в наслаждениях и грехах, а затем очиститься крещением от всех грехов и умереть почти безгрешным. Поэтому Церковьстала бороться с этим обычаем, и стала требовать крещения младенцев уже в 8-й день от роду (как было заведено и с ветхозаветным обрезанием), а в случае угрозы здоровью и жизни ребёнка, даже раньше. В этом случае несознательный ещё ребенок крестится по вере родителей (от которых он ещё находится в почти полной духовной зависимости) и восприемников, и если крещённого младенца принесли в храм причащать, то поститься и вычитывать молитвы ко причащению (хотя бы частично) за младенца должны его родители (если слабая кормящая мать не может, тогда пост должен держать хотя бы отец причащаемого младенца) или крёстные, даже если сами они в этот день не причащаются.

До 40-го дня даже православной роженице нежелательно входить в храм (по примеру Девы Марии), поэтому, если крестят 8-дневного, то его мать стоит, обычно, в притворе, а ребёнок на руках у крёстных (в крайних случаях, на руках у его отца). При воцерковлении мальчиков с чтением песни Симеона Богоприимца заносят в алтарь через южные пономарские двери, кланяются с ним престолу проносят через горнее место и выносят уже через северные врата, а девочек в алтарь не вносят (священнослужителями могут стать лица только мужского пола). Хотя раньше и мальчиков, и девочек не только вводили в алтарь, но и прикладывали к престолу (мальчиков — три раза, девочек — один). И мальчики и девочки прикладываются к иконам Спасителя и Божией Матери на иконостасье и полагаются на амвоне. Отец должен перед амвоном и священником сделать 3 земных поклона и взять на руки своё чадо.

До 7-летнего возраста согласие на крещение младенца требуется только у его родителей, потому что только они несут ответственность за ребёнка перед Богом. До 14-летнего возраста на крещение требуется согласие как родителей, так и самого отрока или отроковицы. Для тех, кто старше 14-ти лет, разрешение на Крещение от родителей уже не требуется.

Крещение подростков и взрослых

В настоящее время подросток или взрослый человек, желающий принять крещение в Православной Церкви, должен, по меньшей мере, прочесть Новый завет, православный Катехизис (изложение основ православной веры и учения Церкви), искренне принять Спасителя и Его учение, постараться обдумать свою предыдущую жизнь, увидеть содеянное им зло и покаяться в нём, чтобы «вода не осталась водою» и благодать, даруемая в таинстве, не была растрачена напрасно, но умножена. В крещении детей как правило принимают участие крёстный отец и крёстная мать (крёстные родители, или просто крёстные). Хотя для крещения мальчика достаточно крёстного отца, а для девочки — крёстной матери. После крещения крёстные между собой и родителями ребёнка называются кумовья.

Таинство крещения

Затем священник произносит великую ектению, освещает воду в купели рукой, сложенной в именословное перстосложение , помазует воду и крещаемого елеем , совершает собственно крещение (погружение); во время чтения 31-го псалма  на крещёного надевается крести белая одежда (в древней церкви надевался ещё и венок на голову крестившегося, как на причисленного к лику мучеников и «царственного священства»). Священник совершает миропомазание и затем с крещённым и восприемниками троекратно обходит купель. Читается апостол и Евангилие(, священник омывает и отирает миро, совершает постриг волос крещённого, произносит сугубую ектению и отпуст.

Таким образом, при совершении таинства крещения используется несколько обрядов каждый из которых имеет символическое духовное значение:

• обращение крещаемого к западу (символу тьмы) для отречения от сатаны, который есть духовная тьма;
• помазание елеем младенца перед погружением в воду (купель) для непобедимости в борьбе с сатаной;
• погружение в воду, при котором Дух Святой тайно сходит на крещаемого, дарует семя Жизни (притча о Сеятеле) и очищает от грехов;
• возложение креста на грудь означает, что крестившийся желает постоянно помнить о кресте — символе спасения, и терпеливо (и с радостью) нести его всю свою жизнь.
• одевание в белую одежду указывает, что крещаемый очистился от грехов и должен вести чистую жизнь. Кроме того, белый цвет — проявление радости от обручения со Христом (Святые отцы учат, что душа каждого человека призвана стать невестой Бога);
• хождение вокруг купели — символ вечности;
•  пострижение волос — предание новокрещённого воле Божией.

После крещения совершаются

• Миропомазание,
• Воцерковление и
• Причащение — если в тот день в этом храме совершалась божественная Литургия и Святые дары ещё не потребились. Если Святые Дары уже потреблены, взрослых новокрещённых дозволяется причастить запасными (подсушенными) Святыми Дарами.

Крещение является духовным рождением — после крещения (и миропомазания) можно приступать ко всем остальным таинствам Церкви (покаяние— в усечённом виде — можно совершать и над некрещеными).

   У каждого человека его забота о собственном здоровье, личная гигиена строится на основе бытовых традиций, выработанных в ходе многовековой практики всего общества. У русского народа основную роль в этом издавна играла баня.
     
      Благодаря своим уникальным свойствам паровая русская баня в 8-9 веках распространилась от западных рубежей России до восточного океана, потеснив иные способы ухода за телом. Баня стала важнейшим средством закаливания, профилактики и лечения многих недугов.
     
      В прямом и переносном смысле слово «баня» получило значение одного из существенных элементов семейной обрядности, найдя отражение и в мистических представлениях народа. В ней не только мылись и парились – в ней лечились, рожали, она служила местом эротических встреч молодежи, игр, гаданий. Баня часто использовалась для стирки белья, просушивания снопов, трепания льна и пр.
     
      Профилактика и лечение в бане комплексное. Оно проводится с использованием горячей воды, горячего воздуха и пара, а также с привлечением иных средств народной медицины: фитотерапии, мануальной терапии, воздействия словом, магическими приемами. Эффективность лечения и оздоровления является результатом развития народных знаний за многие тысячелетия. Баня впитала в себя опыт врачевания и представления о нем с доисторических времен. Соединение различных методов оздоровления и ухода за телом с парением, что усиливало воздействие, началось еще на стадии древних племен и постепенно развивалось, обогащаясь по мере формирования банной традиции.
     
      В бане человек присутствовал при взаимодействии двух вечно враждующих стихий: воды и огня, которые он бросал на камни – символ несокрушимой силы и крепости. Подчинив себе эти стихии, человек направил их мощь на укрепление своего здоровья. Вода от соприкосновения с раскаленными камнями перерождается в новое состояние – пар. Как бы обновление, по своим ощущениям получает и человек. «В бане помылся, что омолодился», подтверждает пословица. Для многих людей понятия чистоты и здоровья являются не только физическими, но и духовными, что находит отражение в языке: «В здоровом теле – здоровый дух».
     
      Русский народ лечился своими средствами, свято веря в силу опыта предков, в котором баня занимала не малое место. Где бы ни проводилось лечение, его обычно начинали с произнесения молитвы, обращенной к святому, имя которого носил страждущий, или к другим святым угодникам. При лечении в бане обращались к ней или к тем ее частям, от которых надеялись получить помощь. Эти обращения включали в текст заговоров.
     
      Долгое время заговоры считали шарлатанством невежд. По современным научным представлениям слово и мысль обладают способностью направленного действия. Слова вызывают нервно-сосудистые реакции. Подбор слов, оказывающих наиболее активное действие, может способствовать излечению многих заболеваний. Некоторые современные врачи и ученые составляют речевые и мыслительные формулы с целью психокоррекции процессов, идущих в организме, а также предлагают больным самим создавать корректирующие тексты. Опытным путем русский народ в глубокой древности смог выявить нужные слова и закрепил их в форме заговоров, часть из которых сохранилась до настоящего времени.
     
      Старые люди советовали: «Заходя в баню, оставляешь всю одежду в предбаннике, а, зайдя в баню, три раза подними наверх руки, чтобы они потолка не касались, за каждым разом приговаривая: «Матушка-баня, мой меня, батюшка-баня, парь меня, смой с меня, сними с меня всю нечисть».
     
      Сама баня и ее элементы, вплоть до результатов горения: золы и сажи, выступали в заговорах как активные действующие одушевленные существа, за которыми угадываются духи древних предков, духи домашнего очага.
     
      Поверхность банной печи могла оказать помощь при болезнях горла, для чего по ее теплому краю водили больным местом и произносили заговор: «Скорбящая богородица, всем скорбящим помощница, помоги… от ангины, скарлатины жабовой, от жабицы, от заушницы, от глотины». При бессоннице смотрели на тыльную сторону затопленной печи или на дымок, курящийся у топки. Естественно, что тепло успокаивало нервы и боль, а прочтение заговора оказывало психотерапевтическое воздействие. Болезнь проходила.
     
      Лед и пламя являются символами противоборства стихий. Разницу температур широко использовали при лечении грудницы. Женщина садилась перед топкой и как можно сильнее распаривала грудь. Затем ей приносили с мороза какой-нибудь остывший металлический предмет, который она прикладывала к больному месту и массажировала его. Чем больше была разница температуры, тем эффективнее проходило лечение. В этой, казалось бы, вполне рациональной физиотерапевтической процедуре легко угадывается обращение к мощной силе огня, который растопит лед металла и размягчит тем самым затвердение в груди.
     
      Христианским мировоззрением окрашено употребление четверговой золы. Зола гигиенична и гигроскопична. Поэтому, с позиций современной медицины, вполне оправдано применение ее для присыпания ран, для смягчения расстройства желудка. Однако собирали золу именно в великий четверг, ее выгребали, просеивали сквозь сито и хранили до нужного случая. Поскольку Великий пост способствует очищению души, четверговую золу принимали при приступах тоски.
     
      В середине 17 века в России были распространены «Лечебники». В них имелся специальный раздел «О посещении бани». Он начинался с определения, кому следует пользоваться сухим, а кому влажным паром. Первый, по мнению авторитетных авторов, более подходит «тем, кто не работает и наедается всласть и с излишком вино или пиво пьет, отчего возникают отеки между кожей и телом». А для других, «которые много работают и ездят по жаре, так что пот истекает, такие пусть парятся в бане с водою и пот отмывают».
     
      «…сила русской бани кроется не столько в силе и степени теплоты воздушной, сколько в количестве или густоте теплоты, освобождающейся из пару банного, при доступе его к телу человека» - говорится в диссертации врача П.И. Страхова.
     
      Кроме того, пар в бане пропитан дымком и запахом дерева, идущим от стен, полка, банной утвари. Корыта, ушата, бадейки и шайки мастерили из дуба, липы, осины. Вода, налитая в них, впитывала соки дерева, которые у каждого дерева имеют свои полезные для здоровья свойства. На полок настилали сено. На лавки клали пучки душистых целебных трав и цветов, а на полу разбрасывали мелко нарубленный можжевельник.
     
      Среди атрибутов мытья и парения, наибольший восторг, наслаждение, истому вызывал банный веник, о котором говорили «Веник в бане – всему голова». Если голову мыли отдельно «щелоком», то тело только парили и терли веником. Веники были преимущественно березовые. Изредка «на любителя» использовали вересовые (можжевельниковые) веники, хотя они с колючими иглами. Выбирали березовый веник – гладыш, на язык проверяя гладкость листьев. Заготавливали веники на весь год в середине лета, после Иванова дня (7 июля), только на Ивановской неделе и непременно в ясный день, - тогда лист держится крепче, а растения наиболее богаты целебными соками. При болях в спине парились веником из крапивы. Дубовым парили тех, кто простыл или почувствовал болезненное состояние.
     
      Многие из целебных свойств присущи березовым ветвям, соединенным в пучки, перевязанные липовым или ивовым лыком так, чтобы удобно было держать их в руке, помахивая над телом парящегося, похлестывая, растирая, массажируя. Действие веника сгущает пар вблизи тела. Это вызывает проникновение пара вглубь тканей, покраснение кожи, чувство жжения, что отражается на внутренних органах.
     
      Кожа является не только покровом, но и отдельным органом, выполняющим многообразные жизненно-важные функции, в том числе газообмена, выделения, теплорегуляции. Участки ее поверхности связаны с внутренними органами, вследствие чего воздействие на наружные зоны активизирует соответствующие системы организма.
     
      Благодаря пористой структуре кожи, через ее поверхность можно вводить лекарственные вещества, чему отчасти способствует парение с веником. Так, веники из дуба (Quercus), ольхи (Alnus) и черемухи (Padus) внародной медицине показаны при кожных заболеваниях, так как эти дере­вья богаты дубильными веществами. Они полезны при повышенной по­тливости и при жирной коже. Березовые веники, сохраненные три года, использовали при парении для лечения желтухи. Прекрасными антисептическими свойствами обладают веники из можже­вельника (Juniperus), ели (Picea), пихты (Abies).
     
      В лечебных целях обычно к березовому венику добавляют веточки других растений. Например, рябина (Sorbus), калина (Yibumum), сморо­дина (Pibes) не только придают специфический аромат, но и насыщают воду и пар витаминами.
     
      Особое значение имеет крапивный веник. Жгучая крапива (Urtica urens), по народным представлениям наделена большой целебной силой.
     
      Насколько богата крапива полезными для человека веществами в глу­бокой древности оценили женщины, с ранней весны готовившие крапив­ные щи. Корнем крапивы натирали лицо и руки, чтобы не мерзли зимой, отваром листьев мыли голову для укрепления волос. Свежий и сухой лист крапивы современная медицина рекомендует как мочегонное, кровооста­навливающее, отхаркивающее и противовоспалительное средство.
     
      Банные веники вяжут целиком из крапивы, или укрепляют на березо­вом венике несколько ее веточек. Для того чтобы ослабить жгучесть лис­тьев, окунают связку на несколько секунд в горячую воду, или же быстро перекладывают из горячей воды в холодную и обратно. Крапиву прижима­ют к больным суставам и мышцам, или слегка похлестывают ею.
     
      Любой банный веник, из чего бы он ни состоял, перед пользованием необходимо запарить, окунув в кипяток или горячую воду. Время запарки определяет моющийся по собственному желанию. При быстрой запарке (10-20 минут) ветви сохраняют крепость, при длительной (до часа) ветви станут мягче, часть целебных веществ перейдет в раствор, который мож­но использовать при обмывании. После запаривания веник полагал ось обсушить над каменкой. В прошлом люди произносили при этом за­говор, чтобы обеспечить успех парения: "Веник большой - брат, камень большой - брат, огонь большой - брат, раб Божий (имя рек) больше тебя. В девять дыр поди, а из десятой вон выходи", - говорили они, уда­ряя при этом себя в пятку.
     
      Мочалки плели из липового лыка, которое отмачивали в стоячей воде 4 недели. Они являлись главным инструментом для очищения кожи, но при этом с их помощью одновременно производился массаж. Более экзотические мочалки вязали из огуречной тины – сухих стеблей ботвы огурцов.
     
      В лечебных целях парение в бане дополняли применением разнообразных травяных настоев и других средств. Женщины обычно настаивали в горячей воде любистру, считая, что муж любить больше будет. При болях в ногах заваривали кору и ветви вербы. При простуде смазывали тело медом и парили в бане или же вместо меда посыпали на веник немного перца.
     
      Вообще для мужчин и женщин готовили разные настои, которые стояли в бане в отдельных кадках. Запах трав оставался с человеком некоторое время после бани, и они как бы играли роль народных духов.
     
      Основным назначением травяных растворов-настоев в первую очередь являлось мытье головы, а уже затем – тела. Для мытья головы использовали заваренную в горячей воде весеннюю жгучую крапиву, объясняя тем, что потом «волосы хороши» и голова не болит.
     
      Применялись для той же цели и растворы свеклы, красной капусты или яблочный квас. Добавляли молочную сыворотку – «чтобы волосы мягче были».
     
      Отвары трав использовали как добавки или для ополаскивания волос, а мыли щелоком, приготовляемым из золы. Для этого брали осиновую золу, реже – березовую, иногда получали золу из сухой свекольной ботвы.
     
      Топить предпочитали дровами, причем определенных пород. Больше всего ценили березовые, но для хорошего «аромата» считали за лучшее брать яблоневые, вишневые и дубовые дрова. На топливо для бани нужны хорошие дрова, чтобы в воздухе не оставалось угара.
     
      Регулярное пользование баней давало и стойкий омолаживающий эффект. Для сохранения моложавости гораздо большее значение, чем косметические средства имели еженедельные прогревания, пропаривания, массажи, размягчавшие ткани, мышцы, сухожилия, связки, насыщавшие кожу, а через нее и внутренние органы полезными веществами из водных растворов. Старение, как установлено современными учеными, связано с потерей организмом влаги. Следовательно, частое пропаривание способствует замедлению старения, что подмечено поговоркой: «Который день паришься, тот день не старишся».

Национальная культура – это национальная память народа, то, что выделяет данный народ в ряду других, хранит человека от обезличивания, позволяет ему ощутить связь времен и поколений, получить духовную поддержку и жизненную опору. И с календарем, и с жизнью человека связаны народные обычаи, а также церковные таинства, обряды и праздники. На Руси календарь назывался месяцесловом. Месяцеслов охватывал весь год крестьянской жизни, «описывая» по дням месяц за месяцем, где каждому дню соответствовали свои праздники или будни, обычаи и суеверия, традиции и обряды, природные приметы и явления. Народный календарь был календарем земледельческим, что отразилось в названиях месяцев, народных приметах, обрядах и обычаях. Даже определение сроков и продолжительности времен года связано с реальными климатическими условиями. Отсюда несовпадение названий месяцев в разных областях. Например, листопадом может называться как октябрь, так и ноябрь. Народный календарь является своего рода энциклопедией крестьянского быта с его праздниками и буднями. Он включает в себя знание природы, сельскохозяйственный опыт, обряды, нормы общественной жизни. Народный календарь является слиянием языческого и христианского начал, народным православием. С утверждением христианства языческие праздники запрещались, получали новое истолкование или перемещались со своего времени. Кроме закреплённых за определёнными датами в календаре, появились передвижные праздники пасхального цикла. Обряды, приуроченные к крупным праздникам, включали большое количество разных произведений народного искусства: песни, приговоры, хороводы, игры, танцы, драматические сценки, маски, народные костюмы, своеобразный реквизит.

В конце 16 века традиционный свадебный обряд на Руси представлял собой симбиоз языческих ритуалов и нововведений новой религии (христианства), которое заключалось в обязательном освящении брака церковью. Так как испокон веков свадьба представляла собой игровое действо, то невозможно было сыскать и двух мест на Руси, где обряд проходил бы одинаково.

Но несмотря на это существовал общий стержень, который прослеживался во всех свадьбах, всех деревень и городов.

В свадебном старорусском обряде можно выделить главным три этапа: предвенечный, включавший сватовство и подготовку к венчанию, собственно свадебный и послевенечный. Предвенчальный этап состоял из сватовства, рукобитья, смотрин и великой недели шитья приданого, обрядовой бани,  девичника и прощания с вӑкрасной красотой. Русские женились вообще очень рано; бывали случаи, что жениху было только 12 или 13 лет. Нужно заметить,  этим родители спешили удалить юношу или девушку от соблазнов холостой жизни, так как вообще непозволенные любовные связи считали тогда непростительным грехом и сравнивались на ровне с тяжкими преступлениями. Девушек на выданье одевали лучше младших детей и разносили о ней хорошую молву. Выдавали замуж по старшинству. Девушка не вышедшая замуж к 20 годам называлась «вековухой» и считалось, что она с пороком. Молодца же величали «бобылем» и он так же вызывал осуждение.

Свадьбы никогда не гулялись во время поста, в дни больших, “двунадесятых” православных праздников. Свадьба гулялось в старину и продолжает гуляться по сей день осенью, после уборки урожая. Затем наступает филлиповский пост и надо ждать, пока пройдут святки; После крещения и до масленичной недели снова влюблённые могут соединять свои жизни. Самой же счастливой считалась свадьба, сыгранная на Красную горку, после Пасхи, во время Фоминой недели.

Свадебный обряд был связан с магией, недаром до сих пор старики в пословицах упоминают, что главное на свадьбе – обвести молодых вокруг печного столба, дерева и т. п. Переход девушки из рода отца в род мужа влёк за собой, и переход под покровительство духов мужнего рода, и обставлялся специальными оберегами, способствующими чадородию, плодородию и здоровью молодых.

Постепенно, с течением времени, свадебный обряд стал осознаваться как эстетическое действие, своего рода игра. Мало кто из женихов и сегодня, перенося невесту в дом через порог на руках, знает, что это делалось с целью обмануть домового, заставить его принять девушку как новорожденного члена семьи, который в дом не входил, – а в доме оказался. Но обряд этот распространён повсеместно благодаря своей красоте: мужчина демонстрирует им свою силу и любовь к молодой жене. Так и другие обряды: одни сохранились из-за поэтичности формы, другие – благодаря традиции, “деды наши так делали”.

В крестьянских свадьбах, в зависимости от региона, где они проводились, существовало больше особенностей и разнообразия ритуальных действий. В княжеских, боярских и купеческих свадьбах было больше единообразия, так как с XVI века они проводились в соответствии с «Домостроем», подробно регламентировавшем весь ход свадебного обряда, которому был посвящен специальный раздел «Свадебный чин». Подобным образом проводились и царские свадьбы, главным отличием было то, что предварительно проводился выбор невесты и она заранее переезжала во дворец, где ей отводились специальные покои и штат обслуживающего персонала.

Значительная часть обрядов была заимствована у других народов. Так обручальные кольца, свадебные дары, соединение рук, а так же обычай посыпать зерном и деньгами было позаимствовано из античных брачных обрядов. Каравай у древних римлян (молодые в Риме должны были поесть пирога, приготовленного из муки, соленой воды и меда).

Большое значение придавалось различного рода оберегам от сглаза, так как свадьба считалась самым удобным местом для этого. Молодые считались особенно уязвимы именно в этот день, поэтому существовал даже особый свадебный чин – ясельничий (конюший), который должен был охранять молодых от колдовства.

Одним из атрибутов свадебного ритуалы являются собольи меха, по количеству которых определялся достаток семьи.

Традиционно обрядовые действия по созданию новой семьи начинались со сватовства или свадебного сговора. Они проводились по отдельности, но могли и объединяться, тогда элементы сватовства включались в проведение свадебного сговора. Как правило, свадебный сговор с элементами сватовства был характерен для богатых свадеб, когда предварительная договоренность уже имелась и её только следовало ритуально оформить.

Редко случалось, чтобы русский оставался неженатым, разве только болезнь или обещание вступить в монастырь. При женитьбе жених и невеста часто не знали друг друга и под влиянием родителей играли страдательную роль. Нравственные понятия того времени не позволяли соблазняться молодым людям обоего пола, и даже жених не имел право сказать о том, что он хочет жениться, находясь в полном повиновении родителя. Только тот мог вполне распоряжаться собой по собственному соображению, когда был в зрелом возрасте, вступал во второй брак или вовсе не имел родителей. В старину брак совершался так: родители, предприняв намерения женить своего сына, советовались со своими ближайшими родственниками и часто не говорили об этом жениху; избравши семейство, с которым было не стыдно завести родственную связь, они посылали к родителям невесты свата или сваху для предварительного объяснения. Разговор сваты начинали издалека, хотя подлинная цель визита была очевидна. Сначала говорили об урожае, о хозяйстве. Затем сват переходил к делу: Я пришел к вам не кумиться, не брататься, а пришел к вам посвататься. Были и другие варианты начала разговора о деле: У вас товар у нас купец. Или: У вас есть береза, у нас дуб, давайте вместе гнуть.

Иносказательная манера ведения беседы, ведение разговора издалека в все это было необходимо, так как надо было уберечь дела от вмешательства нечистой силы и запутать ее. Традицией было хвалить жениха, его семью и хозяйство, а потом спрашивать согласия хозяев на брак.

Порядок проведения свадебного сговора был подробно изложен в «Домострое»: «Когда происходит сговор, жених в нарядной одежде приедет со своими родственниками к тестю во двор, а с ним должен быть отец или старший брат, и этот первым входит – один, а все остальные – после. Встреча же происходит у коня или на крыльце или в сенях, и встречает тесть, а затем садятся по чинам за стол: кто приехал с женихом – на лавке, а все здешние – на скамье. И когда тесть поднесет лучшие вина в кубках, станет говорить тот, кто приехал с женихом, отец или старший брат, тестя назвав по обычаю полным, именем: «Время нам начать говорить дело, зачем съехались». И тесть велит священнику «Достойно» говорить, и тот вспоминает праотцев Авраама и Сарру, Иоакима и Анну, и царя Константина и Елену. После благословения крестом станут и говорить и писать договорные записи и рядную грамоту, уславливаясь, и сколько за договор и чего приданого, а как подпишут и закончат записи, скажет священник: «О тебе радуется...». И, закрепив всё подписью, все берут по чаше меду, друг друга поздравляют и грамотами меняются».

Присутствие священника на сговоре было желательно, чтобы подтвердить, что со стороны церкви препятствий к обручению и венчанию нет. Когда основные «формальности» соблюдены, следовал обмен небольшими подарками и представление жениха матери невесты. Любопытно, что эту часть ритуала «Домострой» по различному трактует для богатых и простых семей. При знакомстве жениха с будущей тещей в княжеской или боярской семье «невесты тут не должно быть; у простых же людей в обычае – и невеста тут; стоят они подле матерей, но не целуются и быстро удаляются». По традиции сговор завершает застолье, «пируют все с удовольствием, но большого стола – не бывает».

На следующий день к будущим родственникам приезжает мать жениха и «смотрит невесту». Если изъянов не обнаружено, семьи начинают готовиться к свадьбе, которая будет проводиться в доме родителей жениха.

Долгое время венчанию и свадьбе предшествовало обручение, проводившееся за несколько дней и даже недель до основного обряда. После него составлялся специальный договор – «заряд», предусматривающий выплату неустойки, если одна из сторон обручение расторгнет. Ко времени составления «Домостроя» сложился порядок, когда обручение чаще всего стали проводить в день венчания в доме у невесты. В этом случае «заряд» не составлялся, окончательно же он был отменен Петром I. Во второй четверти XVIII века Святейший Синод принял решения об одновременном проведении обручения и венчания в церкви. Кстати, этот порядок действует и в наши дни.

В течение следующей недели, а иногда двух, невеста с помощью подружек готовила приданое: шила простыни, полотенца, салфетки и «завесы, готовила подарки жениху и всем его родственникам. Родственники невесты предсвадебные дни проводили в хлопотах: обдирали животных, пекли хлебы, жарили, варили. Каждый день невеста встречала подружек и всех приходивших в дом причетами, жалуясь на свою судьбу, плакала о своей девичьей волюшке. Встречая причетом приходящих в дом, она голосила у порога горницы, обнимая руками каждого входящего. Сроки свадьбы были различные, смотря по обстоятельствам: иногда свадьба совершалась и через неделю после сговора, а иногда между сговором и венчаньем проходило несколько месяцев. Приданое. Как и теперь, всегда было важным условием русской свадьбы и состояло в постели, платьях, домашней утвари и украшениях, в рабах, деньгах и недвижимых имениях, если девица принадлежала к дворянскому происхождению. От жениха нечего не требовалось; старинный обычай давать за невестой вено в 16 и 17 столетиях совершенно исчезло. Обыкновенно приданое доставлялось в дом новобрачных после свадьбы, но иногда писали рядную запись, где писалось подробно все, что давалось за невестою; причем в противном случае договаривались неустойка или попятное.

Та сторона, которая отступала, обязывалась платить известную сумму. Рядную запись писал подьячий. Случалось, что в той же рядной записи прибавлялось в виде условия, чтобы мужу не бить своей жены, чтобы при случае можно было взыскать обиду судом.
При сговоре невесты не было. Но по окончании условий одна из женщин, принадлежащая к членам семейства или состоя в близкой родне невесты, приносила жениху и сопровождающим его родственникам от имени невесты подарки. Начиная от сговора до свадьбы, как бы ни был продолжителен срок, жених не видит своей будущей невесты.

Обрядовая баня

Баню топили девушки, подружки невесты, накануне девичника. Невеста кланялась в ноги подружкам и просила истопить баню парную, не угарную. Банный обряд в один из самых драматичных свадебных моментов. Он проходил под почти непрерывные причитания невесты, ее матери, сестры или других родственниц. Невеста, причитывая, старалась оттянуть время расплетания косы. Подружки расплетали девичью косу, расчесывали волосы и брали себе ленточки из косы. Такие причитания слушатели принимали близко к сердцу и тут уж и все плачут, а невеста пуще всех. В момент расплетения косы невеста вырывалась и не давала расплетать косу.

Девушки пели песни в этот момент, но, к сожалению, в Старорусском районе их удалось зафиксировать немного. В Крестецком, Валдайском, Батецком, Пестовском такие песни чаще вспоминались исполнительницами. Среди них, например, “Не в трубушку трубили…”

Не в трубушку ль трубили рано поутру,
Да рано по утру.
Не в золотую ль играли по утреннеи,
По утреннеи.
Да уж как Марья плакала по косы,
Да по косы.
Да тужила Ондреевна по русою своей,
По русою своей.
Да уж ты моя косушка, русая коса,
Да девичья краса.
Да больше тебя, косынька, не часывати,
Не часывати.
Да во частые прутики не плятывати,
Не плятывати.
Да вечер тетя, косынька, подружки плели,
Подружки плели.
Да из утра ранешенько родимая плела,
Родимая плела.
Да всю косушку золотцем унизала,
Унизала.

Плачущую невесту закрывали платком “от сглаза” и вели в баню, а она по дороге причитывала.

Девичник

На девичнике в старорусской свадьбе настроение было по большей части минорным. Невеста с распущенными после бани волосами сидела за столом, причитывая по смытой волюшке. Причетами она встречала каждого, пришедшего посмотреть, как будет “красоваться” невеста – прощаться со своей “красной красотой”. Красная красота – символ девичества – представляет собой веночек с лентами, надетый на голову невесты (по старорусским записям). Причитания на девичнике звучали вместе со свадебными песнями, которые исполняли подружки, часто причет и песня звучали не поочередно, а одновременно.

Прощанье с “красной красотой”

Самый напряженно-драматический обряд девичника в прощанье с красной красотой. В последний раз заплетали волосы девушки в одну косу. А на следующий день после венчания в церкви сваха заплетала уже две косы (символ замужества) и надевала молодой женский головной убор в повойник или кику. Такой головной убор плотно покрывал волосы женщины, уложенные в пучок или венком вокруг головы. Он представлял собой мягкую шапочку с овальным верхом и нешироким околышем, собранным на шнурок и затягивавшимся тесемками на затылке.

Иногда он шился, как детский чепчик, и завязывался под подбородком, но были и другие покрои. Повойник всегда накрывался платком, шелковым или кашемировым в праздники, холщовым или ситцевым в будни. Как и в средневековой Руси, женщине считалось неприличным выходить на улицу или находиться дома при посторонних (а иногда даже и при домашних) в одном повойнике, без платка.

Сестра или подруги принимали “красу девичью”, успокаивали невесту, а отец с матерью благословляли ее иконой. Все расходились по домам, чтобы на утро снова прийти в дом к невесте и проводить ее к венцу. Иногда на девишник приезжал жених с дружками, одаривал невесту и девушек сладостями и молча сидел за столом. Есть свидетельства того, что жених проводил парневик или парнишник (прощание с холостой жизнью) перед тем, как приехать к невесте. Друзья жениха затевали веселые игры и пляски, катание по деревне на лошадях (невеста и жених в этом участия не принимали).

Обряд прощания с “красной красотой” в разных деревнях исполняли по-разному. Например, в деревне Рамушево косу невесты разделяли на две после венчания в доме мужа. Молодых вели в чулан, прятали от всех, давали им есть, а муж косу расчесывал на две. Затем дружка выводил молодых из чулана и “раскрывал” (стегал) их кнутом, отгоняя порчу.

День венчания

Утром в день венчания невесту одевали в свадебное платье, все в доме ждали свадебный поезд, плотно заперев ворота и двери в дом. Невеста причитала с самого утра, уговаривая не отдавать ее замуж. Ей отвечали причетами мать, сестра, тетка, жалея и поучая тому, как надо жить в чужих людях. Отец готовил свадебный воз, а подруги украшали лентами уздечку и дугу. Отец невесты в обряде играл большую роль, чем мать, которой отводилась роль хозяйки дома, принимающей гостей, накрывающей на стол.

Но вот наступает день бракосочетания: у жениха и невесты делаются приготовления; собирали поезжан, снаряжали свадебные чины. Главный чин со стороны жениха был тысяцкий. Должность тысятского была сопровождать повсюду жениха и всюду остерегать и предупреждать его действия и совершать по порядку, притом так, чтобы из правил, соблюдаемых при венчании и на пиру свадебном, не нарушался порядок церемонии ни на одну черту. Затем следовали посаженые отцы и матери, если не было родных; в более благоприятном случае эту должность исполняли сами родители. С обеих сторон выбирались старшие и меньшие дружки и две свахи из замужних женщин; одна сваха была со стороны жениха, а другая со стороны невесты; с обоих сторон выбирались сидячие бояре и боярыни, которые должны были образовать почетный совет; также с обоих сторон назначались свадебные дети боярские или поезжане, сопровождавшие шествие жениха и невесты и во время церемонии составлявшие второй класс гостей после бояр.

Когда все занимали свои места, то, как отец, так и мать невесты действительные, так по недостатку их нареченные, посылали дружку к жениху.

Приходя, он извещал, что время ему идти к невесте. Священник первый вставал с места и провозглашал: Достойно есть! вставали родители, брали по образу и становились рядом. Жених кланялся им в ноги, целовал им ноги, целовал образ и получал родительское благословение.

Они садились на лошадей или в сани. Таким образом, смотря по времени года, церемониальным шествием жених достигал двора невесты. Родители невесты выходили навстречу поезду жениха и встречали его. Жених и поезжани входили в покой, где находилась невеста. Жених молился, ограждая себя крестом, и кланялся на все четыре стороны находящимся по углам образам. Потом вместе с дружкой подходил к своему месту; но место это занималось мужчиною или мальчиком из родственников невесты, который занимал местожениха. Непременно требовалось жениху дать занимавшему его место рядом с невестой откуп, то есть несколько монет, и тот уступал свое место, а жених садился рядом с невестою, и притом на одну подушку с нею.

После того как, на стол ставили все блюда первого кушанья, священник прочитывал Отче наш, потом молитву покровения. По окончании последней молитвы сваха подходила к отцу и к матери невесты и просила благословения невесту чесать и крутить. Благослови Бог! в отвечали родители. Зажигались свадебные свечи богоявленскими свечами; свечники, поставив свои свечи, держали протянутый между женихом и невестою большой кусок тафты с нашитым крестом так, что жених и его поезжане, которые сидели на одной с ним стороне, не могли видеть невесты. Сваха снимала с невесты покрывало, потом венок, другая женщина подносила мису с кикой и гребнем. Сваха омочала гребень чарку с медом и расчесывала невесту, потом свивала или скручивала ей волосы и надевала волосник, кику и подзатыльник и, наконец, закрывала иногда тем же покровам, который разделял ее от жениха. Венок отдавался на сохранение, на память о девичестве. В тоже время один из гостей подходил к ним в вывороченной вверх шерстью шубе и желал невесте столько детей, сколько шерстинок в тулупе. Во все продолжение обряда окручивания невесты сидячие боярыни и девицы пели свадебные песни. В то же время сваха осыпала свадебных бояр и гостей, то есть бросала в толпу их горстями все, что было на осыпале в серебряные деньги, хмель, куски материи и т.д., и всяк на лету хватал, что успевал схватить.

Сваха подходила к родителям невесты и просила благословения везти молодых к венцу. Благослови Бог! – отвечали те. Все вставали. Новобрачные кланялись и принимали благословение. Отец и мать разменивали их кольцами и, взяв дочь за руку, отдавали ее жениху, взаимно кланяясь, друг другу.
Наконец отец брал плеть и ударял ею свою дочь, говоря: В по этим ударам ты, дочь, знаешь своего отца; теперь эта власть переходит в другие руки; вместо меня за ослушание тебя будет бить твой муж! С этими словами плеть была передаваема жениху, который, принимая ее, так говорил: Принимаю, как подарок, но думаю, что в ней нужды иметь не буду и затыкал плеть за кушак. Женихова и невестина свахи вели невесту за руки, все еще закрытую.
На дворе перед крыльцом стояло множество оседланных лошадей и колымаг или каптанов. Сани невесты убирали так нарядно, как только допускал достаток. К таким саням подводилась невеста, в санях сидело другое лицо; его следовало свести так, как сводится сидевший подле нев5сты вместо жениха. Невеста садилась вместе с двумя свахами.

Этот обряд соблюдался также и относительно жениха:

У крыльца стоял его аргамак, а на аргамаке сидел другой; когда являлся жених, то этот другой вставал и шел пешком, а жених садился на аргамака и ехал к венчанью. Жених должен был ехать со своим поездом вперед и прибыть раньше невесты.
Когда молодые входили в церковь, то ясельничий со своими двумя помощниками стерег коня и сани, чтобы кто-нибудь не перешел дороги между верховым конем жениха и санями невесты и чтоб вообще лихие люди не наделали чего-либо дурного колдовством, в которое тогда сильно верили.
Путь от церковных дверей до аналоя устилался кусками материй; самое место перед аналоем также устилалось.
После венчания невесту раскрывали, и священник читал новобрачным поучение, в нем обыкновенно наставлял их ходить часто в церковь, слушаться духовников, хранить посты и праздники, подавать милостыню, а мужу повелевал жену учить палкою, как подобает главе. Потом брал жену за руку, вручал мужу и приказывал им целоваться.

Жена в знак повиновения припадала к ногам супруга и касалась челом его сапога, муж же покрывал ее полою своего платья в знак будущего покровительства и защиты.

Наконец священник давал новобрачным деревянную чашу с вином; муж принимал, отпивал и давал жене, та отведывала и опять подавала мужу. Таким образом, оба пили три раза, наконец, муж допивал, бросал под ногу чарку и топтал ее разом с женою, приговаривая: В Пусть так под ногами нашими будут потоптаны те, которые станут посевать между нами раздор и нелюбовь

.
Существовало поверье, что кто из супругов прежде успеет наступить на чашу, тот удержит за собой первенство пред другим. Потом подходили свадебные гости и поздравляли обвенчавшихся.

В то же время дружка разрезывал каравай, и священник его посылал отцам обоих семейств как символ будущего их свойства и родственной приязни, и оба рода давали обещание быть людьми одного стола и одного хлеба в хлебосолами и жить дружно, как зерна одного колоса.
При выходе из церкви сваха осыпала новобрачных хмелем, семенами льна и конопли, желая счастья, другие дергали за рукав, делая вид, будто хотят разлучить ее с женихом, а жена тесно прижималась к своему суженому.

Из церкви весь поезд отправлялся в дом мужа.

Когда поезд прибывал в его дом, навстречу выходили отец и мать жениха с образом и с хлебом-солью, благословляли новобрачных. Потом новобрачные садились за стол, все также садились на свои места, и невеста, будучи открытою, должна была плакать (по обычаю), выражая тем разлуку с родителями и робкий страх нового образа жизни, причем женщины и девицы пели печальные песни.

Ни жених, ни невеста не должны были ничего ни пить, ни есть, хотя перед ними ставили разные кушанья.

Когда гостям подавали третью перемену в лебедя, перед новобрачными ставили жареную курицу; дружка брал эту курицу и обвертывал скатертью.
При этом он обращался к отцу и матери и говорил: В Благословите вести молодых опочивать! Те отвечали: Бог благословит и шли к дверям; отец останавливался у дверей, в мать шла к сеннику. Тогда дружка уносил курицу в сенник. После этого новобрачные, осыпаемые хмелем и зерном входили в сенник, а гости продолжали пировать.

По обычаю жена должна разуть мужа в знак будущей покорности. В одном из сапог лежала монета, считалось, что если жена снимала первым тот сапог, где лежала монета, то ее, ожидала счастливая жизнь в замужестве. При этом муж ее слегка стегал ее плеткой, в знак своей власти.
Когда молодые были в сеннике, а гости пировали в комнате, около сенника ходил или ездил ясельничий с обнаженным мечом для предохранения от всякого чародейства и лиходейства.

По прошествии некоторого времени отец и мать посылали дружку узнать о здоровье новобрачных; если через дверь жених отвечал, что он в добром здоровье, это значило, что между ними доброе совершилось, и тысяцкий тотчас посылал к родителям невесты сказать, что новобрачные в добром здоровье и все гости отправлялись кормить новобрачных той самой курицей, которую дружка им приносил в сенник. Затем подавали им и другие блюда.
На другой день новобрачных вели в отдельные мыльни. Жена шла в мыльню со свахою и матерью жениха и показывала знаки своего девства, с не снимали сорочку и вместе с простынею прятали как свидетельство целомудренного поведения. Муж мылся с тысяцким и дружкою, тогда молодая присылала ему в мыльню сорочку, обыкновенно унизанную жемчугом.

По выходе из мыльни новобрачный шел вперед в сенник; за ним приходила новобрачная. Тут являлись женщины, а впереди них сваха несла горшочек или два с кашей, поставленные на одном блюде. Этой кашей сваха кормила и мужа и жену. После кормления жених вместе со своим родителем, с тысяцким, дружкою и со всеми свадебными поезжанами ехал к родителям невесты.

Вступая к ним в дом, новобрачный бил челом и благодарил за то, что они вскормили и вспоили дочь свою, его жену, и ласково приглашал к себе на обед со всеми гостями невестина чина. Тогда у жениха был торжественный пир, называемый и по сие время повсюду у русских Княжим.

Когда в конце пира подавали на стол овощи и разные лакомства, отец и мать благословляли новобрачных образами, и все гости дарили их разными вещами и тканями, все ели, пили в изобилии и веселились. Заключительный обряд старорусской свадьбы в Вхлибины (хлебины или яишня, или отводины). В разных местах обряд назывался по-разному. Проходил он в доме тещи. Входя в дом муж говорил:

Вставал я раненько, Умывался беленько, Полотенцем утирался,

В путь-дорожку отправлялся. Говорила мне женочка милая,

Что есть маменька родная Варвара Епифановна.

Подойдите к нам поближе Мы поклонимся пониже.

Зать сыпал в ложку деньги и подавал теще: Золоту казну примите,

А ложечку назад отошлите Яишенку покушать.

Теща благодарила и подавала ему яишню. Все собравшиеся в доме гости и родственники с интересом наблюдали за тем, как молодой муж начинал есть яичницу. Накроют ее (яичницу) платком и подносят молодому. Он выкупит ее, платок снимет и начинает есть. А все смотрят: из середины возьмет в худая невеста, нечестна, а с краю почнет — девушка. А потом платок молодой остается. Теща потом закроет яичницу платком и унесет, а после обеда всем приносит, чтобы все видели. Кроме того, как уже говорилось раньше, яичница, включенная в обряд, становилась блюдом не только просто ритуальным, но и магическим.

Так заканчивался обряд, длившийся несколько недель. А дальше для молодой женщины начиналась, как правило, нелегкая жизнь в новой семье.
При окончании стола отец и мать невесты благословляли молодых, а гости дарили их.

На свадьбе редко дарили деньгами, а по большей части вещами, также скотом и лошадьми.

По окончании пиров дары отсылались на рынок и оценивались, потом жених должен был отдаривать подарками равного достоинства.
В эти послесвадебные дни пиршеств невеста почти не говорила, кроме обыкновенных форменных речей, потому что малословность и пристойная молчаливость в то время считались достоинством женщины.

Но зато другие женщины, приглашенные на свадебное пиршество, пользовались большею свободою, чем когда-либо, и часто случалось, что дело доходило до безумия. Все это весьма понятно объясняется: женщины, в обыкновенное время скромные и целомудренные, на свадьбе напивались, позволяли себе смелые выходки и даже невольно впадали в грешки среди общей суеты.

Единого ритуала проведения первой брачной ночи не существовало, они заметно отличались в различных регионах. Где-то молодых не тревожили, пока они сами не дадут знать, что у них все получилось. В ряде мест их периодически навещали, чтобы при необходимости подсказать, что и как делать. Обычно эти функции возлагались на сватью.

Любопытные рекомендации на этот счет дает «Домострой». После того, как молодых раздели, уложили и оставили одних, «тысяцкий и поезжане и дружка и старшая сваха войдут в комнаты к свекру и скажут тут: «Бог сподобил: дети ваши после венчанья легли почивать поздорову, и вот услаждаются». А два постельничих у дверей сидят неотступно, и как настанет новобрачному время, полежав и познав, он кликнет постельничего и велит позвать ближнюю боярыню, а сам, зайдя за занавеску и омывшись водой, набросит на себя халат да шубу нагольную. А затем пойдет новобрачная с боярыней или с двумя, и там обмоют ее, и обе сорочки замочат в тазах. И новобрачная также набросит на себя халат и шубу нагольную да велит позвать к себе дружку, а сам новобрачный сядет на большой постели, новобрачная же за занавеской на пуховике.

Когда же дружка придет, пошлют его к отцу и матери сказать, что, дал Бог, все в порядке. И те пошлют сваху, а потом придет и тысяцкий или кто-то из ближних родственников к новобрачному, а к новобрачной придет свекровь или боярыни и родственницы и поднесут на руках кушанье, студень крошеный из птицы со сливами и с лимонами и с огурцами. Новобрачного кормит тысяцкий, а новобрачную за занавеской свекровь с боярынями. А дружку тем временем пошлют к теще и тестю, и тот, приехав, говорит, назвав полным именем: «Велел вам сказать новобрачный: божиим милосердием и вашим родительским пожалованием и сохранением мы, дал Бог, справились, и на том на вашем пожалованье челом бью». И тут поцелуется с дружкою тесть, подарит чарочку или ковшик, а теща платок. И с этой поры на обоих дворах наступает веселье и праздник».

Утром молодожены по традиции вместе ходили в баню, а затем возвращались на свадебный пир. Именно в этот день им дарили подарки, они в ответ отдаривались «даровщиной» родственникам, гостям и свадебным чинам. Во многих местах проводились ритуалы проверки трудовых навыков молодых, при этом гости одаривали их деньгами за хорошую работу, но и всячески мешали её выполнению, что создавало дополнительное веселье. Именно во второй день водка становилась «горькой», а молодоженам приходилось без устали целоваться, чтобы её подсластить.

Обычно на крестьянских свадьбах все торжества в этот день и заканчивались. На богатых свадьбах пиры могли продолжаться еще несколько дней, но уже без ритуальных действий, а зачастую и без молодоженов, которые могли начать наносить визиты родственникам, посетить церковь или святые места.

Упрощение свадебных ритуалов началось еще в XVIII веке. Сначала на европейский манер стали проводить свадьбы в императорской семье, затем этому последовала высшая знать, дворяне и купечество. Только на селе даже в первые годы советской власти свадьбы проходили с соблюдением многих старых ритуалов, а там, где сохранились церкви, и с венчанием.

В наши дни началось возвращение некоторых полузабытых свадебных ритуалов. В полном объеме возродить их уже не удастся, да, видимо, в этом и нет необходимости, так как жизнь существенно изменилась. Но согласитесь, что было в старых ритуалах что-то такое, что не просто позволяло сделать свадьбу запоминающейся, но и наполнить её глубинным смыслом, превратив в одно из главных жизненных событий

Что делали на масленицу?

Значительная часть обычаев на масленицу, так или иначе, была связана с темой семейно-брачных отношений: на масленицу чествовали молодоженов, поженившихся в течение прошедшего года. Молодым устраивали своеобразные смотрины в селе: ставили их к столбам ворот и заставляли целоваться у всех на глазах, “зарывали” в снег или осыпали снегомасленицу. Подвергали их и другим испытаниям: когда молодые ехали в санях по селу, их останавливали и забрасывали старыми лаптями или соломой, а иногда устраивали им “целовник” или “целовальник” — когда односельчане могли прийти в дом к молодым и поцеловать молодую. Молодоженов катали по селу, но если за это получали плохое угощение, могли прокатить молодоженов не в санях, а на бороне. Масленичная неделя проходила также во взаимных визитах двух недавно породнившихся семейств.

Эта тема нашла отражение и в специфических масленичных обычаях, посвященных наказанию парней и девушек, не вступивших в брак в течение прошедшего года (фактически не выполнивших своего жизненного предназначения). Подобные обряды получили широкое распространение на Украине и в славянских католических традициях. Например, на Украине и в южнорусских областях наиболее известным обычаем было “тягание”, или “привязывание” колодки, когда парню или девушке к ноге привязывали “колодку” — кусок дерева, ветку, ленту и др. и заставляли некоторое время ходить с ней. Чтобы отвязать колодку, наказанные откупались деньгами или угощением. Среди разнообразных масленичных обычаев заметное место занимают обряды, относящиеся к хозяйственным делам и, в частности, магические действия, направленные на усиление роста культурных растений. Например, для того, чтобы лен и конопля выросли “ДОЛГИМИ” (ВЫСОКИМИ), в России женщины катались с гор, стараясь съехать как можно дальше, а также дрались, громко пели и т. п. Кое-где на Украине и в Белоруссии женщины веселились и гуляли в масленичный четверг (называемый Власием и Волосием), полагая, что от этого скот в хозяйстве будет лучше вестись.

Наиболее важным днем масленичной недели было воскресенье — заговенье перед началом Великого поста. В России этот день называли Прощеным воскресеньем, когда близкие люди просили друг у друга прощения за все причиненные им обиды и неприятности; по вечерам принято было посещать кладбища и “прощаться” с умершими. Основным эпизодом последнего дня были “проводы масленицы”, нередко сопровождаемые возжиганим костров. В России к этому дню делали чучело Зимы из соломы или тряпок, наряжали его обычно в женскую одежду, несли через всю деревню, иногда посадив чучело на колесо, воткнутое сверху на шест; выйдя за село, чучело либо топили в проруби, либо сжигали или просто разрывали на части, а оставшуюся солому раскидывали по полю. Иногда вместо куклы по селу возили живую “Масленицу”: нарядно одетую девушку или женщину, старуху или даже старика - пьяницу в рванье. Затем под крик и улюлюканье их вывозили за село и там высаживали или вываливали в снег (“проводили Масленицу”). Здесь необходимо отметить, что понятие "Чучело Масленицы" имеет несколько ошибочный характер, поскольку в действительности изготавливалось чучело _Зимы, его катали, его провожали и сжигали, но, поскольку это действо происходило на Масленицу (то есть праздник), то очень часто чучело ошибочно называют Масленицей, хотя это неверно.

Там же, где не делали чучела, обряд “проводов масленицы” состоял, главным образом, в возжиганим общесельских костров на возвышенности за селом или у реки. В костры помимо дров бросали, всякое старье — лапти, бороны, кошели, веники, бочки и другие ненужные вещи, предварительно собранные детьми по всей деревне, а иногда и специально для этого украденные. Иногда сжигали в костре колесо, символ солнца, связываемый с приближающейся весной; его чаще надевали на жердь, воткнутую посреди костра. У западных и южных славян русской “Масленице” соответствовали Запуст, Менсопуст, Пуст и некоторые другие персонажи - чучела, “проводами” которых завершалась масленичная неделя.

В центральных областях России “проводы масленицы” сопровождались удалением за пределы культурного пространства скоромной пищи, символизирующей масленицу. Поэтому в кострах действительно иногда сжигали остатки блинов, масла, лили туда молоко, однако чаще просто говорили детям, что в костре сгорели все скоромные блюда ( “молоко сгорело, в Ростов улетело”). Некоторые обычаи были адресованы детям и должны были устрашить их и принудить к послушанию: на Нижегородчине в последнее воскресенье масленичной недели в центре села устанавливали шест, на который влезал мужик с веником и, делая вид, что бьет кого-то, кричал: “Не проси молока, блинов, яичницы”.

Прощание с МАСЛЕНИЦЕЙ завершалось в первый день Великого поста — Чистый понедельник, который считали днем очищения от греха и скоромной пищи. Мужчины обычно “полоскали зубы”, т.е. в изобилии пили водку, якобы для того, чтобы выполоскать изо рта остатки скоромного; в некоторых местах для “вытряхивания блинов” устраивали кулачные бои и т.п. В Чистый понедельник обязательно мылись в бане, а женщины мыли посуду и “парили” молочную утварь, очищая ее от жира и остатков скоромного. Среди других обычаев и развлечений масленичной недели было ряжение (в России ряженые сопровождали чучело МАСЛЕНИЦЫ), вождение “козы” или “козла” (восточная Украина), кулачные бои и игры в мяч (порой весьма жестокие и заканчивающиеся увечьями), петушиные и гусиные бои, качели, карусели, молодежные вечерки и др. Понедельник - встреча В этот день из соломы делали чучело, надевали на него старую женскую одежду, насаживали это чучело на шест и с пением возили на санях по деревне. Затем Масленицу ставили на снежной горе, где начиналось катание на санях. Песни, которые поют в день встречи, очень жизнерадостны. Да вот, например: А мы Масленицу встречали, Повстречали, душа, повстречали, На горушке побывали, Блином гору выстилали, Сыром гору набивали, Маслом гору поливали, Поливали, душа, поливали.

Вторник - заигрыш С этого дня начинались разного рода развлечения: катания на санях, народные гулянья, представления. В больших деревянных балаганах (помещения для народных театральных зрелищ с клоунадой и комическими сценами) давали представления во главе с Петрушкой и масленичным дедом. На улицах попадались большие группы ряженых, в масках, разъезжавших по знакомым домам, где экспромтом устраивались веселые домашние концерты. Большими компаниями катались по городу, на тройках и на простых розвальнях. Было в почете и другое нехитрое развлечение - катание с обледенелых гор.

Среда - лакомка Она открывала угощение во всех домах блинами и другими яствами. В каждой семье накрывали столы с вкусной едой, пекли блины, в деревнях вскладчину варили пиво. Повсюду появлялись театры, торговые палатки. В них продавались горячие сбитни (напитки из воды, меда и пряностей), каленые орехи, медовые пряники. Здесь же, прямо под открытым небом, из кипящего самовара можно было выпить чаю.

Четверг - разгул (перелом, широкий четверг) На этот день приходилась середина игр и веселья. Возможно, именно тогда проходили и жаркие масленичные кулачные бои, кулачки, ведущие свое начало из Древней Руси. Были в них и свои строгие правила. Нельзя было, например, бить лежачего (помните пословицу "лежачего не бьют"), вдвоем нападать на одного (двое дерутся - третий не лезь), бить ниже пояса (поговорка есть: удар ниже пояса) или бить по затылку. За нарушение этих правил грозило наказание. Биться можно было "стенка на стенку" (опять поговорка) или "один на один" (как у французов тет-а-тет - "с глазу на глаз"). Велись и "охотницкие" бои для знатоков, любителей таких поединков. С удовольствием наблюдал такие бои и сам Иван Грозный. Для такого случая это увеселение готовилось особенно пышно и торжественно.

Пятница - тещины вечера Целый ряд масленичных обычаев был направлен на то, чтобы ускорить свадьбы, содействовать молодежи в нахождении себе пары. А уж, сколько внимания и почестей оказывалось на масленице молодоженам! Традиция требует, чтобы они нарядные выезжали "на люди" в расписных санях, наносили визиты всем, кто гулял у них на свадьбе, чтобы торжественно под песни скатывались с ледяной горы (и в этом тоже был тайный смысл). Однако, (как вы, наверное, уже поняли из названия этого дня масленичной недели) самым главным событием, связанным с молодоженами и справляемым по всей Руси, было посещение тещи зятьями, для которых она пекла блины и устраивала настоящий пир (если, конечно, зять был ей по душе). В некоторых местах "тещины блины" происходили на лакомки, т. е. в среду на масленичной неделе, но могли приурочиваться к пятнице. Если в среду зятья гостили у своих тещ, то в пятницу зятья устраивали "тещины вечерки" - приглашали на блины. Являлся обычно и бывший дружка, который играл ту же роль, что и на свадьбе, и получал за свои хлопоты подарок. Теща обязана была прислать с вечера все необходимое для печения блинов: сковороду, половник и пр., а тесть посылал мешок гречневой крупы и коровье масло. Неуважение зятя к этому событию считалось бесчестием и обидой, и было поводом к вечной вражде между ним и тещей.

Суббота - золовкины посиделки Начнем с того, что "золовка" - это сестра мужа. Откуда пошло такое название? Может, от слова зло? Ведь она всегда подмечала в жене своего брата слишком много отрицательных черт, а порой и не скрывала своей неприязни к ней? Что ж, случалось и такое... (но не всегда). Итак, в этот субботний день молодые невестки принимали у себя родных (жены сыновей для матери их мужей были невестками), т.е. пришедшими не отсюда, с их деревни, например, а невесть откуда, - так было принято кое-где раньше: "Не брать в жены своих, местных".

Воскресенье - проводы, целовальник, прощенный день В книге М. Забылина "Русский народ" рассказывается, как еще в начале XVII века иностранец Маржерет наблюдал следующую картину: если в течение года русские чем-то оскорбили друг друга, то, встретившись в "прощенное воскресенье", они непременно приветствовали друг друга поцелуем, и один из них говорил: "Прости меня, пожалуй". Второй же отвечал: "Бог тебя простит". Обида была забыта. С той же целью в прощеное воскресенье ходили на кладбище, оставляли на могилах блины, молились и поклонялись праху родных. Масленица называлась еще и Сырной седмицей и была последней неделей перед Великим постом.

Пасха отмечает воскрешение Иисуса Христа.Это самый важный праздник в христианском календаре.

Пасхальное воскресенье не приходится на одно и то же число каждый год,но бывает всегда между 22 марта и 25 апреля.Оно приходится на первое воскресенье после первого полнолуния,следующего за 21 марта-днем весеннего равноденствия. Дата пасхального воскресенья была утверждена церковным собором в Никее в 325 году н.э.

Название "Пасха" является прямым перенесением названия иудейского праздника,отмечавшегося ежегодно в течение недели,начиная с 14-го дня весеннего месяца ниссана.Само название "пасха" представляет собой греческое видоизменение древнееврейского слова "pesah",которое толковалось как "прохождение";оно было заимствовано из более древнего пастушеского обычая празднования перехода с зимних пастбищ на летние.

Смерть и воскресение Христа совпали с праздником Пасхи,а Сам Он уподобился невинному ягненку (ягнцу), закалываемому по обычаю перед началом этого праздника.Христиане чтили воскресный день как день Воскресения Христова. События евангельской истории совпали с иудейским праздником Пасхи,по времени празднования они были близки. Расчет времени празднования Пасхи осуществляется в настоящее время в большенстве христианских конфессий по лунно-солнечному календарю. Всякий священный обряд только тогда может принести нам пользу, когда мы будем понимать его смысл и духовную важность. Когда в православную церковь пришел обычай приветствовать друг друга словами "Христос воскресе", дарить на Пасху крашеные яйца и украшать стол куличами и творожными пасхами?

Есть церковное предание, что по вознесении Христа святая Мария Магдалина, путешествуя по разным странам с проповедью о воскресшем Спасителе, была в Риме. Здесь она предстала императору Тиберию и, поднеся ему красное яйцо, сказала: "Христос воскресе", и таким образом начала свою проповедь о воскресшем Христе. Первые христиане, узнав о таком простом, сердечном приношении равноапостольной жены, начали подражать ему, при воспоминании Воскресения Христова стали друг другу дарить красные яйца. Обычай этот быстро распространился и сделался всеобщим. Почему дарили именно яйца? Этот символ имеет древнее происхождение.

Древние философы изображением яйца показывали происхождение мира. В христианстве яйцо напоминает нам будущее воскресение после смерти, а красный цвет означает радость о спасении нашем воскресшим Господом. Люди при великой неожиданной радости бывают готовы передавать ее каждому знакомому. Так и христиане от избытка пасхальной радости взаимно обмениваются при встрече поцелуями, выражая братскую любовь словами: "Христос воскресе!" - "Воистину воскресе!" Кстати, обычай христосования и одаривания яйцами - отличительная особенность Руси. Ничего подобного в других странах нет.

Русская Пасха характеризуется еще целым рядом традиций, как например, украшение столов освященными творожными пасхами и куличами. Творожная пасха делается в виде усеченной пирамиды - символ Гроба Господня. На боковых ее сторонах изображаются орудия страдания Христа: крест, копье, трость, а также символы воскресения: цветы, проросшие зерна, ростки, буквы "Х.В.". Но самым главным кулинарным шедевром стола всегда был освященный в храме кулич, являющийся как бы домашним Артосом, который является обязательным символом пасхального богослужения. Артос - это всецельная просфора, большой хлеб с изо-бражением креста, который напоминает о жертвенной гибели Спасителя во искупление грехов человечества. Артос помещается на аналое перед иконостасом и стоит до конца Святой недели, а потом разделяется на небольшие кусочки и раздается верующим в храме.

20 апреля/3 мая - Федор- день, когда, по поверью, покойники тоскуют по земле. На Федора вновь шли на кладбище, причитали там и звали мертвых родителей.

22 апреля/5 мая - Лука- очередной пример магии слова: в этот день высаживали лук.

Особо был отмечен в календаре день Георгия Победоносца (23 апр./6 мая) - в просторечии Егорьев (Юрьев) день. Он считался днем окончательного торжества весны над зимой, что было, среди прочего, связано с ассоциациями имени, о которых мы говорили в гл. 3, в том числе с ирием, откуда возвращались весной птицы. Именно потому в народе говорили: "Юрий за порог весну приволок", "Егорий храбрый зиме ворог лютый", "пришел Егорий и весне не уйти". Выпавшая в этот день роса передавала жизненную силу, потому на нее, по поверью, следовало выгонять скотину. Юрьев день вообще - день первого выгона скота в поле. "Крестьяне верили, что Егорий сам, невидимо для людей, выезжает в поле на своем белом коне и пасет скот, охраняя его от зверей, над которыми тоже властвует" "На Юрья роса, - говорили, - не надо коням овса". Помогала она и людям - "от сглазу, от семи недугов". По ней катались, чтобы получить здоровье. Это, видимо, связано с целительной функцией умершего и воскресшего персонажа мифа, с которым, видимо, соотнесен Георгий, отстреливающий в заговорах из лука болезни.

Звучанием имени святого был, очевидно, обусловлен и обычай с этого дня начинать сев яровых. В Егорьев день на русском Севере совершались крестные ходы: хоругви и иконы носили вокруг деревень и полей, оберегая их таким способом от враждебных сил, поражаемых всадником - Георгием.

Дети в этот день обходили дома, "кликали Егория" специальными закличками, желающими блага скоту, за что получали гостинцы. Но все же св. Георгий мыслился не столько покровителем скота (эта функция принадлежала св. Власию, св. Макарию, св. Николаю), сколько его защитником от лесных опасностей. Как мы уже говорили, святой считался хозяином диких зверей. В народе верили, что "на Юрья святой Егорий разъезжает по лесам на белом коне и раздает зверям наказы", говорили: "Всяк зверь у Егория под рукой". На вешнего Егория было запрещено работать, иначе волки будут резать скотину.

С Егорьева дня начинали водить хороводы - древние обрядовые танцы, связанные с символикой магического круга-оберега и солнца. При этом могли исполняться песни магического содержания, заклинающие плодородие (типа: "где хоровод ходит, там жито родит"). В Белоруссии даже известен любопытный обряд "заскаквання" - затанцовывания весны, когда молодежь группами обходила дворы, кружась вокруг каждого в хороводе с пожеланиями хорошего урожая, обеспеченности и т.п. Существовало много видов хороводов - разомкнутые и сомкнутые; скорые (танцевальные, песнепляски), распространенные на юге, и северные хороводы-процессии; орнаментальные и игровые (первые не несут сюжетного действия и сближаются с магическим орнаментом характером повторяющихся движений, вторые воспроизводили те или иные жизненные ситуации, иногда в лицах, играющие могли изображать животных, птиц). Известны разнообразные фигуры хороводов. Орнаментальные хороводы, как и собственно орнаменты на одежде, инструментах, у оконных и дверных проемов домов, выполняли функцию зашиты от враждебных сил. Потому направление их было посолонь, т.е. по солнцу, по часовой стрелке. Впрочем, встречаются и хороводы, идущие в обратном направлении. Их назначение могли мотивировать так: чтобы не только нам, но и им хорошо было (имеются в виду мертвые в потустороннем мире, куда, по поверьям многих народов, спускается на ночь солнце, двигаясь в противоположную дневной сторону; потому и хоровод, идущий в обратном направлении, "посвящен" антимиру, где все наоборот).

25 апреля/8 мая - Марк, владеющий, согласно поверью, ключами от дождей. Определенную роль в возникновении поверья могло сыграть звучание имени: те же согласные - М...Р...К/М...К...Р - присутствуют в слове мокрый и в именах ряда Мара-Марена-Макрина-Маркита, о которых мы уже говорили выше: именуемый ими женский персонаж связан в модели мира с влагой; он, возможно, был одной из фигур "основного мифа" о происхождении дождя.

Окончательно утверждалось тепло с вешнего Николы (9/22 мая). С этого времени сев яровых начинался и на севере. Следующий день - Симона Зилота - породил еще одну магическую пословицу: "Сей пшеницу на Симона Зилота - родится, аки злого". Впрочем, в некоторых местностях в этот день землю считали именинницей: пахать запрещалось. Тогда же копали кренья для лечебных знахарских зелий и искали клады.

Созвучие было положено и в основу примет на Мокия Мокрого (11/24 мая): "Мокро на Мокея - жди лета еще мокрее", "туман на Мокия - к мокрому лету". "По церковному календарю в этот день справлялось обновление Царьграда. Это событие крестьянину было малопонятным, зато само слово "Царьград" наводило его на мысль о граде, который не однажды приносил гибель его посевам. Поэтому земледельцы считали за грех на обновление Царьграда сеять, иначе градом побьет хлеб". Благодаря другому созвучию на Константина и Елену (Олену, Алену) сеяли лен: "посеешь лен на Олену - будут длинные льны". В другом регионе зафиксировано поверье, что лен, напротив, в этот день сеять нельзя, но с мифологической точки зрения важен не знак (+ или -), а сама сущность оппозиции, соотнесение растения лен с определенным моментом годичного круга, обозначенным именем Елены. Этот день (21 мая/3 июня) к тому же связан в рамках общей симметрии сезонов с тем же числом декабря: если 3 июня дождь с градом, то 3 декабря снег с крупой.

Из праздников подвижного цикла на 40-й день по Пасхе приходилось Вознесение с приуроченными к нему весьма характерными обрядами. Все они связаны с вертикальной осью мира, направлением вверх, и определяют как судьбу человека в будущей жизни, так и рост культурных растений. В этот день всюду пекли из теста "лесенки" иногда - с 7-ю ступенями, по числу небес христианского вероучения. При их помощи гадали о посмертной участи. Но чаще их, а также вареные яйца и даже ложки при еде подбрасывали вверх с приговором, заклинающим рожь вырасти так же высоко.

В этот же день совершался девичий (запретный для прочих) обряд "крещения и похорон кукушки". "Кукушка" эта изготовлялась из пучка травы и иногда имела человекообразный вид и наряжалась в девичий наряд. Ее сажали на (или под) березу, накрывали платком и трижды перекрещивали; девушки при этом кумились, что состояло в поцелуях и обмене мелкими вещами: крестами, бусами, платками; потом ели яйца, чьи скорлупки развешивали в Тульской губ. на деревьях и кустах. Все это сопровождалось песнями с упоминанием кукушки: свою роль здесь, вероятно, сыграло созвучие ее крика и слова "кума". Куклу потом тайно хоронили.

Сакрально отмеченным периодом была седьмая неделя по Пасхе - "семиковая", "зеленая", "зеленые святки", а особенно три ее дня: Семик, приходящийся на четверг, родительская суббота и собственно Троица - воскресенье, 50-й день по Пасхе и центральный праздник периода. Связанный с этим временем цикл обрядов символизировал смену весны летом. "Центральным персонажем" его было на Руси березовое деревце. Его ветвями украшались дома и улицы, вокруг срезанной березки водили с песнями хороводы. Завивали с особыми песнями ветви березок. Последнему обряду придавалось очень большое значение, о чем свидетельствует следующая запугивающая песня:

Кто не идет Венков завивать,

Положь того

Колодою дубовою,

Детей его

Курчижкою сосновою!

Кто венков не вьет,

Того матка умрет!

А кто вить будет,

Того жить будет!

(Смоленская губ.)

Иногда верхушки березок пригибали к земле и переплетали с травой (нейтрализация противопоставления верх/низ ради обеспечения плодородия), в березники приносили ритуальную яичницу. Смысл завязывания несло и кумовление, когда завязывались, устанавливались близкодружественные связи; ср. в другой системе воспроизводящий тот же смысл обычай переплетать руки, выпивая на брудершафт. В конце обряда деревце развивали и выбрасывали с причитаниями в реку. Развязанная жизненная сила должна была магически перейти в будущий урожай, о чем существовали специальные песни. Бросая венки в воду, опять же с соответствующими песнями, девушки гадали на Троицу о судьбе.

Этот обряд подробно описан в челобитной нижегородских священников 1636 г.: "Да в седмыи ж... четверток по Пасце собираются жены и девицы под древа, под березы и приносят, яко жертвы, пироги и каши и яичницы, и поклоняс березам, и учнут походя песни сатанин-кия, приплетывая, пети и дланми плескати, и всяко бесяся. Седчи, поядят те приносы, и, восстав от яда, кояждо их поимутся две-две, и пришед к той березе, и зовъют тоя березы ветви в колца и скозе те колца творят целование, и от того целования беззаконного зовутся кумами и розходятся, а на праздник Сошествия Святаго Духа паки сходятся тем же обычаем, тако же песни сатанинския с плескою поют и тако, поедчи приносы, паки целование творят в тех же колцех, и поломав тоя березы ветви вершее, промеж кои целовались, и свив ветки, полагают их на главах своих и сносят на воду".

Известен древний обычай посещения на Троицу могил. "Стоглав" (сборник решений церковного собора 1551 г., состоящий из 100 глав), "осуждая этот языческий праздник, отмечал:"В троицкую субботу по селам и по городам сходятся мужи и жены на жальниках и плачутся по гробом с великим причитаньем. И егода начнут играти скоморохи, и гудцы и перегудники, они же, от плача преставше, начнут скакати и плясати и в долони бита и песни сатанинские пети..."

Потопление березок и развивание венков зачастую происходило в понедельник после Троицы - Духов день. Неделя, им завершаемая, называлась также "русальной": это было, по поверьям, время, когда особо активизируются русалки - выходят на берег, качаются на ветвях, заманивают встреченных, чтобы защекотать их: мужчин соблазняют своей красотой, а девушкам задают особые вопросы, о которых мы уже говорили в гл. 2. Особо часто это случается в Духов день и на Троицу (или в четверг и пятницу перед Троицей); в эту неделю остерегались купаться, ездить в одиночку через засеянное поле. Впрочем, были и средства уберечься от русалок: кроме Польши, которой они боятся, можно было прибегнуть к магическому кругу, которым следует обвести начерченный на земле крест и стать внутри - эта черта для русалок неприступна. Боятся они и ладана. В этот период русалки способны легко превращаться во что угодно - птиц, животных и даже неодушевленный предмет: колесо, стог сена, клубок ниток или листьев и т.п. Известно множество рассказов о встречах с русалками и даже о поимке этих речных и лесных простоволосых красавиц.

Русалки - души заложных покойниц - существа по природе враждебные живому человеку; в их облике много от духов природы, в частности - рек, что позволило еще Е.Г. Кагарову назвать этот образ контаминационным, смешанным. Их название, связанное с названием всей недели русальной, напоминает о давно предложенном наукой сближении славянских русалий (они известны и балканским славянам, и румынам) с античными "розалиями" - праздником, совершавшимся на могилах умерших безвременно и приуроченным ко времени расцветания роз. На Руси праздник поминовения заложных покойников приходился на Семик, причем во многих местах был сопряжен с продажей детских игрушек (преимущественно дудок, пищалей, свистков, а также глиняных шаров) и громким криком, шумом, свистом, откуда вятское название этого праздника "свистунья" старинное "свистопляска". Шум здесь, вероятно, форма магической защиты от враждебных духов; с той же целью поднимали шум и стрельбу у свадебного поезда.

Таким образом, строго различались поминальные дни по умершим "своей" смертью (старики, предки, "родители", "деды") и заложным. Дело в том, что "души умерших детей и молодых людей, не вступивших в брак, могли возвращаться на землю в весенне-летний период, а "родители", "деды" - в осенне-зимний. При этом признаком появления на земле душ первой категории было расцветание цветов". Эти души при помощи различных ритуальных средств старались "спровадить" обратно. Для этого в Семик совершались обряды, известные в разных регионах как "похороны русалки", "проводы русалки" или ее "изгнание". Скажем, в Рязанской губернии в прошлом веке хоронили русалку таким образом: "В заковенье перед Петровым постом делают из тряпок куколку величиной с шестинедельного ребенка, намалевывают ей нос, глаза, рот, наряжают ее в платье. Сделавши из досок гроб, кладут туда куклу, покрывают ее кисеею и убирают цветами. Парни, девушки и молодые бабы несут гроб на берег реки; девушки наряжаются - кто священником, кто дьяконом, кто дьячком, делают кадило из яичной скорлупы и поют "Господа, помилуй!". Все идут со свечами из стеблей конопли. У реки русалке расчесывают волосы и прощаются с нею, целуя ее, причем одни плачут, другие смеются. Заколотивши гроб, привязывают к нему камень или два и бросают в воду. После этого обряда поют песни и водят хороводы". На Рязанщине же "всю троицкую неделю русалок изображали девушки, гулявшие по деревне с распущенными волосами, в одних рубашках. Во вторник русальской недели молодые бабы и девицы рядились в мужские костюмы или оставались в рубашках, изготавливали плети и уходили в поле, где пели плясовые песни, устраивали хороводы, а на обратном пути нападали на мужчин, стегая их плетьми. В ночь на заговенье Петрова поста жители изгоняли их, вооружившись палками, косами, кнутами. С криком "гони русалок!" они выпроваживали их из пределов своей деревни и возвращались домой с убеждением, что и настоящие русалки не будут больше никого беспокоить. Во многих местах в воскресенье перед Петровым постом или в воскресенье после Троицы сжигали женское чучело русалки, устраивая костер за селом в сумерки, прыгали через огонь с целью очищения от того зла, которое причинили злые духи".

Наконец, в обряде "проводов русалки" она иногда бывает представлена в виде чучела, точно так же как мы видели в обряде "похорон русалки". Но чаще всего русалку изображает девушка с распущенными волосами, в одной рубашке или даже без нее, часто украшенная цветами, иногда верхом на кочерге и с помелом через плечо. Такую русалку весело провожают обыкновенно до лесу или до ржаного поля, где она скрывается от провожающих. "Мы русалку проводили, - кричат тогда, - можно будет везде смело ходить" (Московская губ.).

Известны и другие обряды аналогичного назначения: ряженье в коня, шествие с лошадиным черепом на окрученной веревкой палке (этот череп - древнейший, еще индоевропейский культовый символ); голову эту бросали до будущего года в яму, что и означало проводы русалки до следующего лета и прощание с весной. В итоге большинства обрядов "русалку" бросали вниз - в яму, лог либо оставляли в промежуточной области пространства, где вероятнее всего прорыв сил Хаоса, - на меже поля, обнаруживая этим мифологический смысл обряда.

Заметим также, что можно усмотреть определенное сходство между обрядами "зеленой недели" и зимними святками, календарно ей "симметричными", что отражает симметричную противопоставленность сезонов - летнего и зимнего солнцеворота. Не забудем, что времена года, как и время суток, были связаны с мужским или женским началом: осень и зима (вечер и ночь) - преимущественно "женское" время, весна и лето (утро и день) - "мужское". Потому зимой колядуют преимущественно парни - "агенты" представители наступающего, близящегося мужского периода, а летом безобразничают и обходят с "русалкой дома" девушки и женщины: всякий раз ритуал исполняют представители пола, противоположного "господствующему" в это время, но в тот момент, когда это господство только-только начинает склоняться к закату.

К началу Петровского поста (9-я неделя по Пасхе) был приурочен праздник Ярилы, о котором говорилось в гл. 2. Петров день (Петр - поворот, солноворот - 25 июня нового стиля, летнее солнцестояние, после чего "солнце идет на зиму") продолжал цикл весенне-летних календарных праздников, завершавшихся купальской обрядностью, хранящей следы древних ритуалов летнего "критического периода" мира. Она была связана с днями Аграфены Купальницы (23 июня/6 июля), Ивана Купала (24 июня/7 июля) и Петра - Павла (Петровки - 29 июня/12 июля). Впрочем, этот цикл, центральный на Украине, во многих русских регионах сохранился плохо - важнейшим по размаху обрядовых действий периодом была масленицы (на Украине, в свою очередь, куда менее значительная). Одним из ключевых ритуальных моментов этого периода, связанного, вероятно, с персонажем языческого пантеона Купалой, были общие купания с песнями. С Аграфены начинали купаться под открытым небом, непременно мылись и парились в банях, предварительно заготовив в лесу веников на год вперед (заготавливали тоже под специальные песни). Умывались утренней росой для здоровья, а затем купались спозаранку на Ивана. На Аграфену собирали травы и коренья для лечения и знахарства. Ночи в этот период жутковатые, поскольку, как это обычно бывает во время критического состояния мира, активизируются все силы, питаемые Хаосом, - не только целительные и способствующие плодородию, но и инфернальные (т.е. адские), темные, демонические. По украинским данным, "в ночь на Ивана Купала деревья переходят с места на место и разговаривают между собой посредством шелеста листьев; беседуют друг с другом животные и даже травы, которые этой ночью наполняются особой, чудодейственной силой". Ради такой силы и собирали в это время травы, которые использовались не только в лечебно-магических целях, но и для поиска кладов (мифический цветок папоротника), как приворотное зелье и оберег от бед и напастей. Важно понять, что традиционный человек не отделял "физического" и магического воздействия целебных трав, а потому важнейшим условием их лечебной силы был правильный (т.е. определенный соответствующими правилами) выбор времени и места сбора, а также выполнение необходимых ритуалов, в том числе пение особых песен. Вот одна из них:

Марья Ивана

Марья Ивана

В жито звала!

Марья Ивана:

"И пойдем-ка, Иван,

Пойдем-ка, Иван,

Сам Бог ходит,

Сам Бог ходит,

Жито родит!

Сам Бог ходит,

Жито родит:

Жито родит,

В наше жито!

Пойдем-ка, Иван!

В нашем жите

В нашем жите

Сам Бог ходит!

В нашем жите

Ядро с ведро!

Жито родит!

Ядро с ведро,

Ядро с ведро,

Колос с бревно!

Ядро с ведро".

(Смоленщина)

В этом тексте можно усмотреть древний мифологический мотив близнецов, вступивших в кровосмесительную связь, выделяемый исследователями в качестве ключевого для купальского цикла. Как пишут Вяч. Вс. Иванов и В.Н. Топоров, "в основе мифа, реконструируемого по многочисленным купальским песням и другим фольклорным текстам, лежит мотив кровосмесительного брака брата с сестрой, воплощаемых двуцветным цветком иван-да-марья - важнейшим символом купальских обрядов; желтый цвет воплощает одного из них, синий - другого". Эротический смысл песни - от первой строфы до финальных мотивов "ядер" и "бревна" - достаточно прозрачен. С близнечной парой Иван - Марья была связана магия любви и плодородия (Бог в жите приносит урожай), а также целебной силы. Интересна формальная сложность текста, выдающая значительную его древность: ритмические повторы стихов, сцепляющие между собой куплеты, словно звенья цепи: аава ввсв cсdс и т.д., внутренние рифмы, анаграммы (т.е. звуковые повторения - РОДит, яДРО, веДРО, - кодирующие определенные ключевые слова: здесь -РОД- - в связи с поРОЖДением уРОЖая). Все это говорит об архаичности и хорошей сохранности текста, донесшего до нас незапамятную языческую древность.

Эротическая символика была весьма характерна для купальских праздников (Купалу не зря сопоставляют с римским Купидоном). Речь, в частности, идет о ритуальном обливании водой и грязью всех, а особенно молодежи противоположного пола, завершавшегося совместным купанием. Очевидно, перед нами следы языческой сексуальной свободы в купальскую ночь, бывшей неизбежной составной частью магии плодородия. Любовные мотивы весьма часты в купальских песнях.

Но те же тексты донесли до нас еще один существенный мотив: изгнание ведьмы с поля. В юго-западных регионах были распространены варианты приведенной выше песни, говорящие об этом вполне определенно:

Марья Ивана на улицу звала,

Марья Ивана на улицу звала,

Марья Ивана:

Пойдем, Иван,

Пойдем, Иван,

На улицу,

Пойдем, Иван,

Будем глядеть -

Ведьма идеть

В наше жито.

Ня иди, ведьма,

В наше жито –

У нашем жите

Сам Бог сидит,

Сам Бог сидит

С боженятами:

Бог Илюшка,

Сын Петрушка.

(Смоленская обл.)

Эта песня, кстати, записана фольклорной экспедицией Российской академии музыки им. Гнесиных в 1992 г. Тогда же записаны варианты текста "ведьма сидит в нашем жите" "выйди, ведьма, с наша жита" и т.п. Ведьма, как известно, могла сделать на поле так называемый "залом" - вещь чрезвычайно неприятную и опасную. Как пишет ТА Новичкова, "кто сожнет залом - иссохнет и умрет, кто съест хлеб, в котором будет содержаться мука из зерен колосьев залома, - умрет, пустит солому на подстилку - скот околеет. Заломы делали только ведьмы, мужчины-колдуны не могли. Ведьма выходила на залом в одной рубахе без пояса около полуночи, приступая к залому, сбрасывала и рубаху. Если кто-нибудь увидит ведьму идущей на золом, колдовство не выйдет, возвращающейся с поля - умрет тот, кого она встретит. Избавиться от смерти можно было только убив ведьму. <...> Залом выглядел следующим образом: хлебные колосья, растущие в круге диаметром 30 - 35 см, спутаны, их стебли надломлены и согнуты к центру круга, в середине которого оставлено десятка два несломанных колосьев". Ясно, что от такой напасти нужно было оберегаться, что и отразилось в заклинательных текстах песен.

Велико значение в купальских празднествах не только воды, но и огня. На Украине в ночь на Купала с песнями жгли костры, вокруг которых плясали и через которые прыгали: удачный прыжок предвещал счастье. Как писал в конце XVI в. украинский полемист афонский монах Иван Вишенский в послании к волынскому князю Острожскому, "...Купала на Крестителя утопете и огненое скаканя отсечете..." (Ивана Купала по церковному календарю - день памяти Иоанна Крестителя). Кстати, по полесским данным, цикл обрядов, связанных с купальскими огнями и потоплением куклы, также восходит к обрядам изгнания ведьмы. Но на великорусской территории костры на Купала практически отсутствовали.

Поскольку праздник связывался с солнцем (солнцестояние), в обычае было пускать с горок обвязанные соломой и подожженные колеса (колесо - древний солнечный символ: круг с точкой-ступицей в центре и лучами-спицами). Обязательной среди прочих игр были горелки - игра, наполненная мифологической символикой и, видимо, восходящая к языческому ритуалу. Она состояла в том, что играющие образовывали пары и становились вереницей. Впереди тот, кто водит ("горящий", "горельщик", "горюн"). Ему нельзя оглядываться назад. Либо он, либо все игроки выкрикивали (пели):

Стой подоле –

Гляди в поле.

 Едут там трубачи

 Да едят калачи.

 Погляди на небо –

Гори, гори ясно,

Чтобы не погасло.

Звезды горят,

 Журавли кричат –

Гу, гу, гу, убегу.

 Раз, два, не воронь,

 Беги, как огонь.

После этого "горящий" смотрит на небо, а задняя пара в это время, отпустив руки, бежит - один по одну сторону вереницы пар, а другой - по другую, стараясь соединиться снова впереди "горящего". Если это удается - он продолжает водить, если нет и "горящий" ловит кого-нибудь, то оставшийся без пары становится "горящим".

Мифологический смысл игры реконструируется из текстов припевок, которые в разных регионах были различными. Вот еще несколько:

Гори, гори жарко.

Едет Захарка,

 Сам на кобыле,

 Жена на коровке,

Дети на тележках,

Слуга на собаках,

Погляди-ка вверх –

Там несется пест!

Стой, гори на месте,

Гори, не сгорай,

По бокам глазами

Поменьше стреляй,

А гляди на небо,

Там журавли,

 А мы ноги унесли!

Гори, гори ясно,

Чтобы не погасло.

Глянь на небо –

Птички летят,

Колокольчики звенят:

Диги-дон, диги-дон,

 Убегай скорее вон!

Основные мотивы, встречающиеся в припевках: а) огонь, горение; б) движение неких существ; в) взгляд вверх; г) полет чего-то вверху (первые три мотива совпадают с мотивами самой игры). С большой долей гипотетичности эти мотивы можно подверстать под сюжет "основного мифа" о Громовержце: бог, находящийся вверху, поражает летящим огнем (пест рассматривается как эквивалент молнии) противников. В одной из припевок выступает все "святое семейство": Громовержец на коне, его жена на коровке (вспомним предполагаемую символику божьей коровки) и дети (в других вариантах их, возможно, замещают птицы). Поимка водящим убегающей пары при таком истолковании символизирует наказание. Впрочем, такое прочтение не является ни доказанным, ни единственно возможным.

Завершался цикл гуляний с любовными песнями и ночными кострами в заговенье после Петрова поста, на Петра и Павла (29 июня/12 июля). Этот день считался датой окончательных проводов весны. Начинался сенокос. Наступало короткое лето.

Купальские обряды, совершаемые в канун праздника («ночь накануне Ивана Купалы»), составляют сложный обрядовый комплекс, включающий: сбор трав и цветов, плетение венков, украшение зеленью построек, разжигание костров, уничтожение чучела, перепрыгивание через костер или через букеты зелени, обливание водой, гадания, выслеживание ведьмы, ночные бесчинства.

Купайла — с древнейших времен известен у славян как праздник Солнца, зрелости лета и зеленого покоса. Люди опоясывались перевязями из цветов, на голову надевали венки из трав. Водили оды, пели песни. Старики с помощью трения сухих палочек добывали «живой огонь», разводили костры, в середину которых ставили шест с укрепленным на нем горящим колесом — символом солнца. Купальские праздники совершались во времена язычества в честь Бога Солнца, супругой которого была светоносная Заряда, красная девица.

После перехода на новый стиль праздник Ивана Купала приходится на 7 июля, точнее, в ночь на 7 июля. Некоторые европейские страны отмечают Иванов день или День святого Ивана (подобие Ивана Купалы) по старому стилю, в дни летнего солнцестояния — с 20 по 26 июня.

Славянская община родноверов, чьи праздники представлены в Календаре в разделе «Праздники славян», также отмечает праздник Ивана Купалы по старому стилю — 24 июня.

Приметы на Ивана Купала

1. В ночь накануне Ивана Купала девицы опускают на речные волны венки с зажженными лучинками или свечками, завивают венки из Иван-да-Марьи, лопуха, богородицкой травы и медвежьего ушка. Если венок тонет сразу, значит, суженый разлюбил и замуж за него не выйти. У кого венок дольше всех проплывет, та будет всех счастливее, а у кого лучинка дольше погорит, та проживет долгую-предолгую жизнь! (Девушки, прежде чем исполнить этот обряд, стоит поэкспериментировать с различным горючим материалом и выбрать что-нибудь наиболее долгогорящее:).

2. В Иванову ночь ведьмы делаются более опасными, а потому следует класть на пороге и на подоконниках крапиву, чтобы защитить себя от их нападения. Нужно запирать лошадей, чтобы ведьмы не украли их и не поехали на них на Лысую гору: живой оттуда лошадь уже не воротится! (Где наши лошадки и где та Лысая гора:).

3. В Иванову ночь на муравьиных кучах собирают в сосуд масло, которое признается целительным средством против разных недугов. (Интересно, что понимается под муравьиным маслом? Может быть, муравьиная кислота?).

4. В зачарованную купальскую ночь деревья переходят с места на место и разговаривают друг с другом посредством шелеста листьев; беседуют между собой животные и даже травы, которые этой ночью наполняются особой, чудодейственной силой. (Страшно оказаться в таком лесу, где деревья могут вспомнить обо всем зле, причиненном человеком?)

5. В Иванову ночь собирают траву богатенку, которую втыкают в стену на имя каждого из семьи; чей цветок скоро завянет, тому или умереть в этот год, или захворать. (Очень грустное поверье, даже комментировать не хочется)

6. Если в эту ночь сорвать цветок Иван-да-Марьи и вложить в углы избы, вор не подойдет к дому: брат с сестрой (желтый и фиолетовый цветки растения) будут между собою разговаривать, а вору покажется, что разговаривают хозяин с хозяйкою. (Иван-да-Марью в наши дни может заменить радио или магнитофон).

7. В полночь нужно не глядя набрать цветов и положить под подушку, а утром проверить, набралось ли двенадцать разных трав. Если набралось, в этом году замуж выйдешь. Под голову кладут трипутник (подорожник), приговаривая: «Трипутник-попутник, живешь при дороге, видишь малого и старого, скажи моего суженого!» (Эта примета подходит биологам. Кто, кроме них, сумеет отличить одну травинку от другой?).

8. На Иванов день до восхода солнца нужно пронести через свое стадо медвежью голову и зарыть посреди двора, тогда среди скота падежа не будет. (Возможно, так и произойдет, если скотина благополучно переживет нервный стресс от вида и запаха медвежьей головы).

9. Если на Иванов день перелезать двенадцать огородов, любое желание сбудется. (Все исполнится, особенно если вовремя сумеете убежать от разгневанных садоводов-огородников).

Всякое дело в мире творится, про всякое в сказке говорится. Жили-были дед да баба. Всего у них было вдоволь – и коровушка, и овечка, и кот на печке, а вот детей не было. Очень они печалились, всё горевали. Вот раз зимой пало снегу белого по колено. Ребятишки соседские на улицу высыпали – на санках кататься, снежками бросаться, да и стали снежную бабу лепить. Глядел на них дед из окошка, глядел и говорит бабе:

– Что, жена, призадумавшись сидишь, на чужих ребят глядишь, пойдём-ка и мы, разгуляемся на старости лет, слепим и мы снежную бабу.

– Что ж, пойдём, дед, на улицу. Только на что нам бабу лепить? Давай-ка вылепим дочку – Снегурочку.

Сказано – сделано.

Пошли старики в огород и давай снежную дочку лепить. Вылепили дочку, вставили вместо глаз две голубеньких бусины, сделали на щёчках две ямочки, из алой ленточки – роток. Куда как хороша снежная дочка Снегурочка! Смотрят на неё дед с бабой – не насмотрятся, любуются – не налюбуются. А у Снегурочки роток улыбается, волосок завивается.

Шевельнула Снегурочка ножками-ручками, с места сдвинулась да и пошла по огороду к избе.

– Дед! – баба кричит, – да это у нас доченька живая, Снегурочка дорогая! И в избу бросилась... То-то радости было!

Растёт Снегурка не по дням, а по часам. Что ни день – Снегурка всё краше. Дед и баба на неё не насмотрятся, не надышатся. А собой Снегурка – как снежинка белая, глазки что голубые бусины.

Вот пришла весна-ясна. Все ребята рады-радёшеньки. Подружки хороводы водят, песни поют.

Стали и Снегурку с собою звать:

– Пойдём да пойдём, Снегурочка!.. – Пойдём да пойдём, подруженька!..

А тут и дед с бабой велят:

– Иди, иди, Снегурочка, иди, иди, деточка, повеселись с подружками.

Разыгрались девушки. Вечером разожгли костёр из хворосту, стали через костёр прыгать. Только Снегурочка не хочет прыгать... Да пристали к ней подруженьки:

– Прыгай, прыгай, Снегурочка!

Подошла Снегурочка к костру, разбежалась и прыгнула...

Зашумело над костром, застонало жалобно, и не стало Снегурочки.

Потянулся над костром белый пар, свился в облачко, полетело облачко в высоту поднебесную.

Растаяла Снегурочка...

Как подумаешь, куда велик божий свет! Живут в нем люди богатые и бедные, и всем им просторно, и всех их призирает и рассуждает господь. Живут роскошные — и празднуют; живут горемычные — и трудятся; каждому своя доля!
В царских палатах, в княжьих чертогах, в высоком терему красовалась Несмеяна-царевна. Какое ей было житье, какое приволье, какое роскошье! Всего много, все есть, чего душа хочет; а никогда она не улыбалась, никогда не смеялась, словно сердце ее ничему не радовалось. Горько было царю-отцу глядеть на печальную дочь.

Открывает он свои царские палаты для всех, кто пожелает быть его гостем.
- Пускай,- говорит,- пытаются развеселить Несмеяну-царевну; кому удастся, тому она будет женою.
Только это вымолвил, как закипел народ у княжьих ворот! Со всех сторон едут, идут - и царевичи и княжевичи, и бояре и дворяне, полковые и простые; начались пиры, полились меды — царевна все не смеется.
На другом конце в своем уголке жил честной работник; по утрам он двор убирал, вечерами скот пасал, в беспрестанных был трудах.

Хозяин его - человек богатый, правдивый, платою не обижал. Только покончился год, он ему мешок денег на стол:
- Бери,- говорит,- сколько хочешь!
А сам в двери и вышел вон.
Работник подошел к столу и думает: как бы перед богом не согрешить, за труды лишнего не положить? Выбрал одну только денежку, зажал ее в горсть да вздумал водицы напиться, нагнулся в колодезь - денежка у него выкатилась и потонула на дно. Остался бедняк ни при чем. Другой бы на его месте заплакал, затужил и с досады б руки сложил, а он нет.

- Все,- говорит,- бог посылает; господь знает, кому что давать: кого деньгами наделяет, у кого последние отнимает. Видно, я худо рачил, мало трудился, теперь стану усердней!
И снова за работу - каждое дело в его руках огнем горит!
Кончился срок, минул еще год, хозяин ему мешок денег на стол:
- Бери,- говорит,- сколько душа хочет!
А сам в двери и вышел вон.
Работник опять думает, чтоб бога не прогневить, за труд лишнего не положить; взял денежку, пошел напиться и выпустил невзначай из рук - денежка в колодезь и потонула.
Еще усерднее принялся он за работу, ночь недосыпает, день недоедает.

Поглядишь: у кого хлеб сохнет, желтеет, а у его хозяина все бутеет; чья скотина ноги завивает, а его по улице брыкает; чьих коней под гору тащат, а его и в поводу не сдержать. Хозяин разумел, кого благодарить, кому спасибо говорить.
Кончился срок, миновал третий год, он кучу денег на стол:
- Бери, работничек, сколько душа хочет; твой труд, твоя и деньга!
А сам вышел вон.
Берет работник опять одну денежку, идет к колодезю воды испить — глядь: последняя деньга цела, и прежние две наверх выплыли. Подобрал он их, догадался, что бог его за труды наградил; обрадовался и думает:

"Пора мне бел свет поглядеть, людей распознать!"
Подумал и пошел куда глаза глядят. Идет он полем, бежит мышь:
- Ковалек, дорогой куманек! Дай денежку; я тебе сама пригожусь!
Дал ей денежку. Идет лесом, ползет жук:
- Ковалек, дорогой куманек! Дай денежку; я тебе сам пригожусь!
Дал и ему денежку. Поплыл рекой, встрелся сом:
- Ковалек, дорогой куманек! Дай денежку; я тебе сам пригожусь!

Он и тому не отказал, последнюю отдал. Сам пришел в город; там людей, там дверей! Загляделся, завертелся работник на все стороны, куда идти — не знает. А перед ним стоят царские палаты, сребром-золотом убраты, у окна Несмеяна-царевна сидит и прямо на него глядит. Куда деваться? Затуманилось у него в глазах, нашел на него сон, и упал он прямо в грязь.
Откуда ни взялся сом с большим усом, за ним жучок-старичок, мышка-стрижка; все прибежали. Ухаживают, ублаживают: мышка платьице снимает, жук сапожки очищает, сом мух отгоняет.

Глядела, глядела на их услуги Несмеяна-царевна и засмеялась.
-Кто, кто развеселил мою дочь? — спрашивает царь. Тот говорит: "Я"; другой: "Я".
- Нет! - сказала Несмеяна-царевна. - Вон этот человек! - И указала на работника.

Тотчас его во дворец, и стал работник перед царским лицом молодец-молодцом! Царь свое царское слово сдержал; что обещал, то и даровал.
Я говорю: не во сне ли это работнику снилось? Заверяют, что нет, истинная правда была,— так надо верить.