Как-то давно, однако, не писала я о том, как мы просто себе жили.

Наверное потому, что очень долго не было в моей жизни в принципе никакого особого существенного «мы».

События плодились скудно. А то, что выживало, порождало впечатления либо уж слишком никомуболеенепонятные. Либо, по моему вдруг оскромневшему мнению, совершенно не заслуживающие того, чтобы о них что-то там отдельно писать.

Все это время я дожидалась, когда скопится достаточно интересного. Затем давала себе обещание это как-то приемлимо доработать. Затем проходил год и по итогу все трансформировалось в какой-то сухой отчет по типу «Спасибо. Выжили»

 

Иными словами, очень давно уж как-то не случалось со мной этого старого-доброго  словоблудия вроде «Пришел с работы. Написал о том, как поработал».

Раньше на работе действительно что-то происходило.

Потому что у нас был Манул.

Манул, можно сказать, создал для нас целую «эпоху». Целый отдельный мирок вроде Нарнии из шкафа.

Он был в той степени начальником, чтобы не чураться нас чем-нибудь добровольно подучить и покупать туалетную бумагу в наш маленький квартирный офис на первом этаже обычной девятиэтажки спального района.

Манул был мамкой. А мы его что-то вроде детками.

В офисе мы переобувались в большие мягкие тапки, угощали друг друга печеньем, смотрели вместе фоточки из отпусков – иными словами все было настолько лампово, что не будь это тогда моей первой работой и не мечтай я по-глупости о настоящем крутом офисе из стекла и металла, я бы была счастлива изначально.

А не спустя лишь восемь лет, когда вспоминала об этом постфактум.

В ламповом офисе нас работало тогда десять.

Все чудаковатые и, до однообразия острые на язык. Поэтому когда наша братия собиралась где-нибудь на кухне за обеденным судочком борща, всякий раз рождалось что-то особенно колоритное.

Перлы сыпались из нас, как из рога изобилия. И я постоянно держала наготове открытие черновики, чтобы отправлять наши хлесткие дилоги прямиком со сковородочки в анналы истории.

Совершенно не заботясь о том, интересно это вообще еще кому-то или нет.

На удивление, было интересно.

И перечитывать это спустя восемь лет тоже было чертовски интересно.

Настолько интересно, что я всякий раз  ловила себя на том, что воскликиваю:

«Хоспади! Какая же я молодец, что все это мракобесие тогда записывала!»

 

И вот пришла мне в голову как-то мысль, что.

эта вот событийная насыщенность – как прогрессия: чем больше отдаешь, тем больше возвращается.

Сперва ты решаешь рассказать о том, как закипает чайник, как ты просто идешь в магазин за консервами. Затем ты уже не просто идешь в магазин, а с тобой по пути что-то происходит. Ты снова об этом рассказываешь...

...а затем как-то неожиданно ты уже в гуще событий с кучей своих внезапно свалившихся на голову друзей уже несетесь на всех парах к каким-нибудь сумасшедшим приключениям... 

Лето двадцатого года, безусловно, всколыхнуло мою уже начавшую  изрядно попахивать затхлостью житуху.

И тем самым вернуло в нее то старое-доброе повествование от настоящего текущего времени.

 

Вот сегодня, допустим, тридцать первое августа, понедельник.
Последний день лета и по совместительству западлисто жаркий день.

Я проснулась спустя пять часов беспокойного и сумбурного сна человека, налупившегося на ночь, и нехотя, одним глазом принялась соображать рабочее организационное письмо.

Чтобы, дескать, отпроситься по сугубо важным семейным обстоятельствам, а на самом деле, потусить еще лишний денек с Ленкой и Сашей, которые приехали ко мне в гости из Харькова просто потому что могли.

Ленке и Саше повезло больше – они сейчас спят.

Я завидую им через стену и понимаю, что к вечеру отрыв в нашей выносливости станет заметно ощутим.

С выносливостью у меня вообще стало похуже. У Ленки, судя по всему, тоже.

Это уже третий день, как мы хотим построить какие-нибудь глобальные насыщенные планы, чтобы везде успеть, а на деле  до вечера лежим на диване, жрем мороженное и собираем пазлы из котов.

 

Пазлов из котов у меня собралось много – спасибо карантин – один из них как раз лежал почти законченным на кухонном столе, когда ребята и приехали.

Обедать было больше негде, поэтому мне ничего не оставалось, как подрядить ребят «ну чисто по-братски» поискать недостающие детальки, пока я буду подметать вдогонку пыльные катушки из-под коридорных шкафов.

Хозяйка я вообще-то заботливая и внимательная, но творческая: любой регулярной уборке предпочитаю «еще одну главу и вон тот арт».

Еще одна глава застигла меня врасплох, когда у меня как раз оставались последние пару часов на приведение квартиры в порядок.

Поэтому гости мои приехали прямиком в лучшее доказательство моего к ним исключительного доверия.

Ленка, благо, знает меня не первый десяток год, поэтому закалена видами моей старой родительской комнаты, где я тогда бесчинствовала нещадно, превращая и без того колоритную жилплощадь в пестрящий всеми красками арт объект из разнообразных там мусоров.

 

(в тему моей квартиры)

Успешность котового мероприятия превзошла все мои ожидания,
и когда мы за полчаса закончили мой двухнедельный план,
я тут же как-то без слова сняла с полки следующую новую коробку, откупорила ее и выложила на стол (который изначально, собственно, и требовалось освободить).

Дело пошло, и вот уже третий день мы собираем «неоновых пидорасов, говнюков и наркоманов» – коими в порыве эмоциональной страсти оказываются все изображенные коты, если почему-то совершенно не хотят складываться воедино.

(мои легендарные 220ть котов, каждому из которых я в процессе дала имена)

 

 

Упорство наше не уступает в стенобитности соседской дрели.

Если пазлик не входит в дырку, это значит, что он обязательно войдет в нее позже. Раз эдак на третий. Когда данность побеждает настойчивость,  залупистую детальку натужно выковыривают со словом «б-ть!», кладут рядом, чтобы другой человек через пять минут сделал то же самое, попытавшись запихнуть ее на то же место с восклицанием «О!».

Процесс получается увлекательный и очень напоминающий нашу студенческую молодость.

 

Каждый день ездим по вечерам в город.

За все лето я была в городе четыре раза, три из которых за последние два дня.

В городе мы снова и снова гуляем по центральной улице и пялимся на красоту. В Киеве сейчас ярко. Карантин выглядит так, будто бы вся страна переехала в столицу и стеклась в центр потусить.

Мне кажется, что когда нам не нужно было сидеть дома и сторониться друг друга через два метра, город был намного пустее.

Обычно мне нравится, когда людей мало,
однако после того, как полгода невылазно поживешь в лесу, начинаешь на удивление радоваться.

Особенно уличным музыкантам, на которых ранее было как-то одночленственно.

Впрочем, мне бы и дальше так было, если бы не Ленка, способная разобрать в этих разномастных каверах то Сплин, то Квин, то Радиохэд.