невероятность невозможного.
о чем чаще всего думается у края? перед началом новой черты.
все сыплется, сыплется... на голову, из рук, под ноги, из-под ног.
И это волнительное крушение, разгар перестройки, пожалуй, чудесное из времен. по крайней мере, пока. Иногда мне кажется, что я только этим и занимаюсь, крушу и строю. Рубану со всего маху в стену, а потом собираю кирпичики. потом рубану увереннее. Возможно, еще немного, и я добью ее окончательно. 
Главное не оглядываться.

потому что всегда чего-то хочется кроме. на что-то отвлечься, на что-то поддаться. 
Сперва это яблоко после обеда, когда не хочется, а лишь бы чем-то себя занять. Гадкая папироска от скуки. "Не пойти на тренировку", полежать подольше, посмотреть в окно лишний раз. Потом кажется, что надо себе позволять больше, не быть столь строгим. И так это снова и снова начинается. Это топтание на месте.

искание решений по поводу решимости, рушимости нерушимого, решения нерешенного. Запихивание белой в ваты в пробоины. Создание видимости.
Так было когда-то с елочными игрушками. и той самой ватой. когда они разбивались, их не выбрасывали, их отчаянно реанимировали, запихивая белый наполнитель, а потом отворачивали порченной стороной с глаз долой. и типо справились. никто же не видит. внешне неплохо. и плевать, что у тебя там дыра размером с орех.

И если не научиться этому: придерживаться сказанного, выбрасывать сломанное и не выдумывать костыли, множество костылей, чтобы только прикрыть свою моральную хромоту, то будет плохо. Точнее, ничего не будет. И это хуже всего.

Тогда пройдет еще пять лет, но ни один камень не сдвинется с места. И вода будет так же продолжать их пассивно отбачивать, утекая мимо. Туда, где у кого-то живые горные реки, и бурлящие перекаты.

Я не знаю, чего мне от себя надо. Замолчать или кричать громче? Что и как я пытаюсь доказать себе, перенизывая строки. Может просто, это от безнадежности. Чтобы сделать вид, создать эту видимость. Ведь я вроде бы что-то и делаю, а по факту все так же продолжаю лениво смотреть в окно