Каждый избиратель Зеленского разочаровался в нем по-своему.
Павел Казарин



Полтора года назад было принято говорить о том, что Зеленский объединил страну. Кто-то сгоряча делал вывод о найденном золотом сечении украинской политики, которое сможет стать общим знаменателем для страны.

Это была ошибка. Зеленский не был точкой консенсуса. Каждый его избиратель придумывал президента самостоятельно – и, в результате, каждый разочаровался в нем по-своему. Кризис доверия и легитимности был делом времени – и как только прежняя монолитность власти начала давать трещину, мы стали наблюдать метастазы.

Нужно понимать, что за тридцать лет независимости в Украине сложились свои собственные касты. Мы по инерции называли их по роду должностных обязанностей – что, в общем, никак не меняло положение дел. Прокурорская каста. Милицейская каста. Судебная каста. Любой доступ к административному ресурсу рождал в стране сословную прослойку. Главная задача которой была в сохранении собственной неприкосновенности и внутрикорпоративных правил существования.

Майдан и война начали ломать прежнее положение дел. Западные деньги стали безальтернативными – и выдавались под жесткий райдер. В списке требований шли реформы, разрушавшие сословно-феодальный порядок. Страна могла существовать лишь на условиях борьбы с коррупцией. Лишь на условиях внедрения новых правил игры, выстроенных на прозрачности.

Украинские касты оказались под ударом. Государственные предприятия должны были уйти на приватизацию. Государственные закупки должны были стать конкурентными. Государственные люди были обречены отчитываться об активах, доходах и расходах.

От реформ выигрывали все, но по чуть-чуть. А проигрывали немногие, но много. И вопрос реванша был лишь делом времени. Для этого нужно было немногое. Вакуум управляемости. Кризис легитимности. И спустя полтора года после избрания шестого президента страны такой момент настал.

Местные выборы обнулили прежнюю монолитность президентской команды. Пророссийские избиратели начали сбегать обратно к Виктору Медведчуку. Проевропейские – искали в бюллетенях альтернативы. Хваленое парламентское монобольшинство раскололось – и напоминает осьминога, которого Банковая пытается упаковать в авоську. За право заполнить вакуум управляемости теперь развернулась настоящая борьба.

Конституционный суд всего лишь обозначил претензии судебной касты. Той самой, что привыкла чувствовать себя одним из акционеров страны. Для них сама попытка судебной реформы была посягательством на сословные права. И как только они сочли, что окно возможностей для возвращения прежнего статус-кво открылось – мы стали свидетелями реванша.

Впрочем, они не первые. Чуть раньше свои права на власть начала заявлять партия Антимайдана. Весной они успели победить реформаторов – и выдавили их из окружения шестого президента страны. Превратили суд над Сергеем Стерненко в образцово-показательный сигнал для уличных активистов. Пытаются опротестовать монополию Майдана в публичной этике и эстетике.

Праздник сословного непослушания – это всего лишь итог слабости центра. Вакуум президентской власти будут заполнять все те, кто еще семь лет назад ощущали себя хозяевами страны. Да, на защиту реформ может становиться улица – но вряд ли Банковая готова ей доверять. Реформы могут защищать западные доноры – но вряд ли крах страны служит для кастовых бунтарей достаточной причиной для послушания.

Наверняка Владимир Зеленский продолжает считать себя властью. Но особенность в том, что, с точки зрения конкурирующих игроков, он стал инструментом демонтажа власти. Случайным человеком без кадрового резерва и сплоченной команды. Президентом без четкого этического контура и ценностных ориентиров. Те, кто конкурируют с ним в борьбе за власть, привыкли видеть его на сцене. В том числе и на собственных корпоративах.

Вопрос о том, кто здесь власть, станет главным вопросом ближайших месяцев. За право дать на него ответ будут бороться адвокаты Москвы. Украинские олигархи. Сословные касты. Региональные бароны. И если вы убеждены, что знаете, кто по итогу победит в этой борьбе – вы ошибаетесь.

Потому что этого не знает никто.

Источник