Есть разные дороги - магистральные, городские, деревенские, разбитые и ухоженные, есть даже гоночные и кольцевые, но была и есть одна дорога, цена которой - жизнь ленинградцев, и не вспомнить о ней нельзя.

Никто не думал, что немцы так быстро выйдут к Ленинграду. Жители даже не хотели эвакуироваться: матери ещё «прятали» детей в окрестных санаториях, а танки генерала Гепнера стремительным броском уже взяли Псков, находящийся в 300 километрах от Невы. И хотя они проходили по тридцать километров в день, их наступление, наконец, замедлилось: передовые части врага упёрлись в Лужский оборонительный рубеж… Немецкий генерал подумал-подумал и не стал его штурмовать: немцы просто обошли линию обороны, как когда-то линию Мажино во Франции, и скоро вышли к окраинам Ленинграда. Им навстречу спокойно ехал трамвай….

А между тем, в город, ища защиты, отовсюду стекались люди:  одних только беженцев из Прибалтики было 300 тысяч. Есть им, однако, было уже нечего, ведь немцы замкнули кольцо кружения 8 сентября, взяв Шлиссельбург и отрезав тем самым последнюю сухопутную дорогу на Большую землю. Началась блокада, последствий которой никто не понимал.

В это время город готовился к последнему штурму ведь от наступавших немцев, стянувших на шее ленинградцев удавку окружения, до памятника Петру, центра города, было всего 15 километров. И так, как у самого монумента постоянно рвались бомбы, его обложили песком и досками…

Решили бросить в бой народное ополчение: винтовок, однако не хватало, и из музеев выносили оружие, хоть сколь ни будь пригодное для стрельбы. Быть может, они-то и остановили врага: эти студенты и профессора, музыканты и бухгалтера, не умевшие стрелять, но с отчаяньем обречённых шедшие цепями на врага…

Прибывший в город Жуков, видя, что немцы ещё немного и  войдут в город, объявил драконовские меры: по воспоминаниям очевидца В.В. Бежанова, было объявлено, что семьи сдавшихся врагу красноармейцев (читай — попавших в плен) будут немедленно расстреляны, как впоследствии и сами предатели. Неизвестно, применил ли маршал угрозу в отношении жён, детей военнопленных, но чтобы слова подкрепить делами, перед боем кого-нибудь казнили: построят полк, выведут дезертира или паникёра, и тут же расстреляют.

В общем, немцы не имели сил, чтобы штурмовать город, и решили взять его измором, как в старину. Но если прежде цель была одна — вынудить жителей сдаться, то с Ленинградом всё обстояло хуже. Гитлер издал директиву (и это не домыслы, а документ за № 1601 от 22 сентября 1941 года), в которой разъяснял: этот город нам не нужен, и если даже русские предложат его сдать, мы откажемся принять капитуляцию. Цель — полное вымирание его жителей.

Генерал Йодль показывал в Нюнберге: немецкие окопы часто заполнялись беженцами из Ленинграда — люди просто бежали от голода. Когда доложили Гитлеру, тот приказал гнать всех назад, в блокадный город, на верную смерть.

 Живые скелеты

К началу зимы 1941 года в Ленинграде уже вовсю царил голод: старикам и детям выдавали всего по 125 граммов хлеба в сутки — по сути, то был смертный приговор. И сделать ничего нельзя: немцы разбомбили Бадаевские склады продовольствия, и над городом повис дым горящей муки, а по асфальту тёк расплавленный сахар. Жизнь Ленинграда теперь всецело зависела от подвоза  продуктов, и пока Ладога не замёрзла, их возили баржами. Судов, впрочем, не хватало — они остались у немцев, в обводных, вокруг озера, каналах, ведь до войны Ладога считалась не пригодной к судоходству из-за бурного нрава. Вся надежда была теперь на лёд: было приготовлено 4, 5 тысячи автомобилей, но зима всё не наступала…

К слову, в Смольном не голодали: товарищ Жданов ел апельсины, — пайки его людям доставляли самолётами,   — а кожуру, конечно, выбрасывал. Вот её-то, вместе с прочей экзотикой, и искали в помойке голодные ленинградцы. Это не выдумка, а воспоминание очевидца. Ну, и правильно: если бы Жданов упал в голодный обморок, никому легче бы не стало…   

Наконец, в конце осени появился первый лёд — начало езды по нему было положено 20 ноября 1941 г. На счастье осаждённым, ударили ранние морозы, и лёд к этому времени достиг 20 сантиметров. Первым прошёл санный обоз, а за ним – легковушка, для пробы, и уже затем автоколонна полуторок.

Конечно, на сани умещалось слишком мало продуктов, а машины было опасно грузить до верху — лёд ещё не прочный, он просто прогибался и трещал, грозя лопнуть и всех погубить. Водители ездили с открытыми дверцами, чтобы вовремя выпрыгнуть. Выход, впрочем, нашли: прицепляли тросами к машинам гружёные хлебом сани. Теперь 30 километров ладожской дороги стали для ленинградцев «пуповиной жизни».

Поначалу колонны автомобилей шли вслепую: боялись вражеских самолётов, и лишь редкие регулировщики, с фонарями «летучая мышь» указывали направление.

Был случай, когда грузовик Ивана Кудельского заглох: колонна ушла вперёд, стемнело и разыгралась метель, а шофёр, к несчастью, потерял дорогу. Он всю ночь плутал по озеру, наконец, увидев огонь — то был часовой. «Эй, браток, — крикнул наш Ваня, — как попасть в Ленинград? Я, понимаешь ли, заблудился». И тут Кудельский слышит в ответ: «Nicht ferschteen !» То оказался немец, а город — Шлиссельбург, захваченный врагом. Наш водитель не растерялся, бросившись на фрица, связал его и дал газу. Потом пленного, как трофей, привёз нашим… 

Так вот и ездили через Ладогу, по два – три рейса в сутки. Чтобы не заснуть в пути, в кабине подвешивали котелок: он звякал на ухабах и бил по затылку.

В первую зиму через Ладогу было эвакуировано более полумиллиона (!) жителей, многие из которых так и не оправились: когда их начинали кормить, кишечник не справлялся, возникал его паралич, и люди умирали в страшных корчах.

Была увеличена и норма хлеба и в самом Ленинграде: на целых 100 г. рабочим, которые до этого получали 250 г., и на 75 г. остальным — это с их прежними 125 граммами + 75 добавочных составляло уже 200 граммов для иждивенцев в сутки. Чуть увеличили пайки и защитникам города —  красноармейцам, которые до того получали 500 г. хлеба в день. Большего дорога дать не могла.

И всё же истощённые люди продолжали умирать прямо на улицах: в одном феврале 1942 года, когда ледовая дорога трудилась на износ, там подобрали 7 тысяч трупов, а всего в тот месяц умерло 130 тысяч ленинградцев. Больше того, в феврале того же года были расстреляны 600 человек, обвинявшихся в каннибализме. И так было, по уменьшающейся, до самого лета, пока голод не победили окончательно. В самый критический период, с осени 1941 по весну 1942 года в Ленинграде умерло 780 тысяч человек, и это при 3-х миллионном населении.

  Путь — на дно

Говорят, в войну ладожский путь называли «дорогой смерти»: сколько машин ушло под лёд! Всякий раз их пытались достать: подойдут люди к полынье, а в воде мерцает свет — «светляк», как тогда говорили:  это горят фары. Ставят блоки и поднимают машину… полную трупов!

Вот рассказ из первых рук: на глубину (а Ладога в том месте достигала 50 метров!) спустился водолаз, протянуть по дну кабель. Когда его подняли, рассказывает: на дне — полуторка с полным кузовом мертвецов. Открыл он кабину: шофёр с ребёнком на коленях, а рядом — мать, держащая младенца…  

Шофёры ездили с открытыми дверцами, но люди, ослабленные голодом, не успевали выпрыгнуть из кузова… По Дороге жизни ходило сорок автобусов, только их пассажиры не были уверены, что доедут: десять из них так и ржавеют на дне, став для людей братской могилой…

К счастью для ладожского льда, зима оказалась холодной: столбик термометра держался на отметке минус 15- 20 градусов, а в новогоднюю ночь ударил арктический мороз в 51 градус ниже нуля! И потому, даже в апреле 1942 года, когда стало припекать солнышко, и поверхность озера покрылось талыми водами, лёд ещё выдерживал машины. Они рассекали воду, словно катера: дорога существовала по 24 апреля.

Прорыв

От голода ленинградцы перестали умирать в 1943 году. С одной стороны, 2/3 горожан были эвакуированы по Ладоге, и оставшимся увеличили норму хлеба, а с другой, в январе 1943-го удалось пробить узкий, 10-километровый, коридор сквозь вражеское кольцо блокады. Наши части тогда взяли Шлиссельбург, что позволило отбить и прилегающий ладожский берег, по которому сразу была проложена железнодорожная ветка и сухопутная автодорога — голод был побеждён.

Вот характерная деталь: в том же 1943 году в Ленинграде уже пили чай с конфетами  «Мишка на севере», которые выпустила, как в довоенные годы, местная кондитерская фабрика. А между тем в братских могилах, не успев превратиться в прах, лежали более полумиллиона ленинградцев, так и не дождавшихся этого часа.

Ледовая дорога работала до последней возможности. В середине апреля температура воздуха стала подниматься до 12 - 15° и ледовый покров озера стал быстро разрушаться. На поверхности льда накапливалось большое количество воды. В течение целой недели - с 15 по 21 апреля - машины шли по сплошной воде, местами глубиной до 45 см. В последних рейсах машины не доходили до берега и грузы переносили на руках. Дальнейшее движение по льду стало опасным, и 21 апреля Ладожская ледовая трасса была официально закрыта, но фактически она функционировала до 24 апреля, так как некоторые водители, несмотря на приказ о закрытии трассы, продолжали рейсы по Ладоге. Когда озеро начало вскрываться и движение машин по трассе прекратилось, работники трассы перенесли с восточного на западный берег 65 т продовольственных продуктов.

Всего за зиму 1941/42 года по ледовой трассе было доставлено Ленинграду 361 109 тонн различных грузов, в том числе 262 419 тонн продовольствия.
За этот же период (с 22 января по 15 апреля) было эвакуировано 554 186 человек.

Из них:Семьи рабочих и служащих - 193 244
Рабочие и служащие - 66 182
Семьи военнослужащих - 92 419
Учащиеся ремесленных училищ - 28 454
Научные работники, преподаватели, студенты (с семьями) - 37 877
Колхозники с Карельского перешейка - 27 274
Дети из детских домов - 12 639
Раненые красноармейцы - 35 713

По некоторым сведениям в 1942 году по дну Ладожского озера был проложен трубопровод для снабжения горючим города и фронта, но не располагая этими данными я не берусь этого утверждать.
А вот прокладка линии электропередачи началась в августе 1942 года. Строителям предстояло протянуть под непрерывными бомбежками и обстрелами 104 км трассы по лесам и болотам и почти 23 км по дну Ладожского озера, что было особенно сложно. С помощью баржи, двигавшейся по Ладожскому озеру, кабель опускался в воду. Все работы велись в ночное время и только в тихую погоду, чтобы не допустить повреждений кабеля. Разработанные скоростные методы укладки кабеля позволили закончить сооружение подводной линии передачи за 8 - 9 дней. Для прокладки первой линии кабеля строителям потребовалось всего 45 дней вместо 60-ти. 23 сентября 1942 г.

Значение Ладожской коммуникации невозможно переоценить. Она спасла ленинградцам жизнь, позволила городу выстоять в кольце блокады, явилась путем, по которому осуществлялась его связь со всей страной, оказавшей ему всю возможную поддержку.

На западном берегу Ладожского озера у мыса Осиновец ныне создан музей "Дорога жизни" филиал Центрального военно-морского музея. Собранные здесь многочисленные документы и реликвии рассказывают о мужестве и подвигах тех, кто обслуживал и защищал водные и ледовые трассы, связавшие в годы Великой Отечественной войны город на Неве с Большой землей. У Вагановского спуска сооружен мемориальный комплекс "Разорванное кольцо".

Строки из писем, изъятых военной цензурой (из архивных документов управления ФСБ по С.-Петербургу и области [материалы Управления НКВД по Ленинградской области]).:

"…Жизнь в Ленинграде с каждым днем ухудшается. Люди начинают пухнуть, так как едят горчицу, из нее делают лепешки. Мучной пыли, которой раньше клеили обои, уже нигде не достанешь".

"…В Ленинграде жуткий голод. Ездим по полям и свалкам и собираем всякие коренья и грязные листья от кормовой свеклы и серой капусты, да и тех-то нет".

"…Я был свидетелем сцены, когда на улице у извозчика упала от истощения лошадь, люди прибежали с топорами и ножами, начали резать лошадь на куски и таскать домой. Это ужасно. Люди имели вид палачей".

С 1 октября рабочие и инженерно-технические работники стали получать по карточкам 400 граммов хлеба в сутки, все остальные — по 200 граммов. Резко сократилась выдача других продуктов. С пивоваренных заводов забрали 8000 тонн солода и перемололи их. На мельницах вскрыли полы и собрали всю мучную пыль.

Для подвоза продовольствия и боеприпасов оставалась единственная коммуникация — по Ладожскому озеру. К началу войны оно было мало освоено и практически не изучено. 30 августа 1941 года Государственный Комитет Обороны принял решение о доставке грузов в Ленинград через Ладожское озеро. На западном берегу озера началось сооружение порта в небольшой бухте Осиновец, в 55 километрах от Ленинграда. 12 сентября 1941 года к причалам мыса Осиновец с восточного берега Ладожского озера пришли две баржи, доставив 626 тонн зерна и 116 тонн муки. Так начала действовать блокадная «артерия» Ленинграда, которую народ назвал «Дорогой жизни».

Коммуникация приобрела стратегическое значение — по ней направлялись в город из глубины страны пополнение в войска, боеприпасы, топливо. Отсюда они переправлялись на баржах и небольших судах на западный берег, а затем их доставляли в Ленинград по железной дороге. Пропускная способность этого пути была невелика. Сильные осенние штормы и непрерывные бомбардировки врага значительно замедляли темп перевозок.

С 12 сентября по 15 ноября, когда навигация официально закончилась, по Ладоге удалось доставить 24097 тонн зерна, муки и крупы, более 1130 тонн мяса и молочных продуктов и других грузов. Каждый рейс по озеру был подвигом. Осенние штормы на Ладоге делали невозможным судоходство.
Судов на Ладоге было крайне мало, и они не смогли существенно помочь голодающему городу. В ноябре Ладога стала понемногу затягиваться льдом. К 17 ноября толщина льда достигла 100 миллиметров, но этого было недостаточно для открытия движения. Ждали морозов. 20 ноября толщина льда достигла 180 миллиметров — на лёд вышли конные обозы. 22 ноября на лёд вышли машины. Так родилась ставшая знаменитой ледовая трасса, которую именовали Военно-автомобильной дорогой № 101.

Соблюдая интервалы, на небольшой скорости машины поехали по следу лошадей. 23 ноября в Ленинград завезли только 19 тонн продовольствия. Дело в том, что лед был хрупок; двухтонные грузовики везли по 2-3 мешка, тем не менее, несколько машин затонуло. Позже к грузовикам стали прикреплять сани, что позволило уменьшить давление на лёд и увеличить количество груза. Помогли и морозы — если 25 ноября в город завезли 70 тонн продовольствия, то через месяц уже 800 тонн. За это время затонуло 40 грузовиков.

Перерезать Дорогу жизни немцы стремились постоянно. В первые недели работы трассы немецкие лётчики безнаказанно расстреливали с бреющего полёта автомашины и бомбами разбивали лёд на трассе. Для прикрытия Дороги жизни командование Ленинградского фронта установило прямо на льду Ладоги зенитные орудия и пулемёты, а также привлекло истребительную авиацию. Результаты не замедлили сказаться — 16 января 1942 года на западный берег Ладоги вместо запланированных 2000 тонн было доставлено 2506 тонн грузов.
В начале апреля 1942 года растаял снег, и лёд на озере покрылся водой — порой на 30-40 сантиметров. Но движение по Дороге жизни не прерывалось. 24 апреля, когда начал разрушаться снежный покров, Ладожская ледовая трасса была закрыта. Всего с 24 ноября 1941 года по 21 апреля 1942 года через Ладожское озеро в Ленинград было доставлено 361309 тонн грузов, три четверти которых составляли продовольствие и фураж.

Дорога жизни была под особым контролем, но и на ней не обходилось без преступлений. Водители ухитрялись сворачивать с пути, расшивали мешки с продуктами, отсыпали по несколько килограммов и вновь зашивали. На пунктах приема хищения не обнаруживали — мешки принимали не по весу, а по количеству. Но если факт кражи доказывался, то водитель немедленно представал перед военным трибуналом, который обычно выносил смертный приговор.

link    via