Невозможно рассказать об этом человеке без пикантных подробностей. Но я постараюсь.

Впервые увидел его в буфете Министерства культуры. Там всегда бывало холодное пиво в бутылках и приличная закуска. Мы выпивали с друзьями и о говорили о чем-то абстрактном. Неожиданно появился он. Весь блестящий, сияющий, с маслянистыми глазами.

-Здесь кажется говорили о Петре Ильиче Чайковском?

Спортсмены народ сложный. Год издеваются над собой ради десяти секунд. Когда рекорд установлен, что происходит с этими людьми? Кто-то едет на сборы (выпивка, девочки), кто-то занимается тренерской работой.

Я встретил своего приятеля Боба на улице Горького у книжного магазина. Он стоял одинокий и понурый. Боб - мастер спорта по стендовой стрельбе. Вернулся из Крылатского.  Попал куда надо, все, что нужно поразил. Теперь мается от безделья.

-Поехали к нам в лагерь, -говорю, -соберем пионеров, я тебя представлю как участника "Игр доброй воли".

Боб человек стеснительный, тут же отказался. К счастью в моей сумке зазвенели бутылки.

Я не видел этот спектакль, но зная всех его участников, представляю всю картину.

В начале третьей лагерной смены, 9 августа, зам.начальника лагеря Санников Владимир Дмитриевич устраивал бенефис. Это было факельное шествие в память жертв атомной бомбардировки "Хиросима не повторится". СВД читал свои стихи "Агрессоры грозят народам бедами", пионеры били в барабаны, отрядные колонны выстраивались в марше и весь лагерь выходил на спортивное поле. Зажигался костер. Звучала песня "Японский журавлик".

В тот сезон, так получилось, никто из лагерной администрации не смог присутствовать на мероприятии. Один из сотрудников, вернулся из города пораньше и увидел такую картину.

На сцене у флага, где проходила пионерская линейка, лежал Владимир Дмитриевич, как всегда в белой рубахе, с пионерским галстуком и медленно в микрофон шептал свои стихи. Дети  замерли. Над ними трепетал плакат "ХЕРАсима не повторится". Рядом со сценой на стуле сидел аккордеонист. Инструмент на его коленях был перевернут. СВД замолчал. Аккордеонист заиграл. Под трубные звуки "Свадебного марша" Мендельсона лагерь двинулся в торжественном параде...

 

Как сделать японского журавлика. Схема

Вообще-то была она похожа на Водяного из мультфильма "Летучий корабль", но кто-убедил ее, что она Алла Пугачева. Из простыней шила балахоны. Распускала волосы по плечам. Иногда ходила так по лагерю. Из года в год.

Она рисовала детей гуашью. Дети получались стандартными, с круглыми глазами, пухлыми щеками, как малыши на коробках с детским питанием. Только лица у них были почему-то старыми.

Она, то хохотала на весь лес, то рыдала. Вой был похож на пожарную сирену. Собирались все сотрудники, кто знал ее и кто не знал, утешали. Это был еще один концерт.

Меня она не любила (есть за что). Я опровергал ее представление о мире, наполненном интригами, заговорами и ненавистью.

Ей мешал мой смех, как гвоздь в ботинке.

Она называла себя и все звали ее литературно-музыкальным именем "Олеся".

Настоящее имя было другим.

Не знаю почему я вспомнил о ней?

Вообще-то в личную жизнь сотрудников никто не вникает, все заняты сами собой. Этому благоприятствует обстановка: четко налаженный рабочий день, лес, пруд, теплый вечер. Но иногда интимное становится общественным.

Библиотекарь Вера чем-то похожа на героиню Веры Алентовой из народного кино "Москва слезам не верит". Она в ожидании своего Гоши. Поэтому к ухаживаниям относится вяло. Нет в этих местах принца. Ухаживания могут быть назойливыми. Аккордеонист Сергей Евгеньевич, кажется преступил красную линию и получил в глаз от руководителя кружка хоровой пантомимы Андрея Львовича.

В кулуарах прения. Статус неприступности Веры поднялся еще на несколько порядков.

Вечером на дискотеке для сотрудников через зал к креслу, где сидит Вера проходит Андрей Львович.

Я в микрофон:

-Вот идет борец за права женщин, наш рыцарь Андрей Львович.

Вера, жаждет еще крови: -Андрей, он тебя рыцарем обозвал.

-Ну не пидарасом же, -успокаивает  даму ее кавалер.

Иллюстрация отсюда

Июль. Жара. Мы сидим с СВД и пьем портвейн.

Да, -вздыхает Владимир Дмитриевич, -вот когда-то было все по-другому. Раньше я брал телегу и лошадь с хоздвора, сгонял всех собак на танцплощадку и въезжал туда перед открытием конкурса бальных танцев. Поднимал бокал водки и провозглашал: Пусть грянет бал! Так начинался первый бал Наташи Ростовой.

А сейчас?

И вдруг кто-то случайно бросил фразу: давайте встретим Новый год.

Поставили посреди танцплощадки елку. Украсили сцену серпантином, дети клеили игрушки. Всем нашлась работа. Музруки спешно разучивали новогодние песни

Не помню, кто был Дедом Морозом. Владимир Дмитриевич был Снегурочкой.

Пьяный, в коротком красном платье с открытыми плечами, как у Элен Курагиной, с ярко накрашенными губами он взлез на мой стол, на котором стояла аппаратура и насмерть ухватился за микрофон.

Его Снегурочка говорила об исторических решениях апрельского пленума, призывала быть достойными памяти павших. Несколько раз я на лету подхватывал кассеты и пластинки, которые он в запале сбрасывал толстой ногой с наманикюренными пальцами.

Грянул бал...

Хочу вспомнить наших "лагерных" стариков. Все они дети войны. Сопляками, стоя на ящиках, точили снаряды для фронта.

Наш лагерь маленький островок большой страны. Все, что происходит в большом мире, эхом отзывается у нас. В 1985 году, летом, стране началась кампания по борьбе с пьянством.

Бывает так: прислал завод человека в лагерь, а занять его нечем. Воспитателями отряды укомплектованы, работников по уборке -  два на корпус. Муж приехал с женой, ее нужно куда-нибудь пристроить.

Что делать?

Придумывают кружки. И детям польза и взрослые при деле. Специализация зависит от моды. Аэробика или макраме. Кружок горнистов и барабанщиков. (Им, кстати, руководил несколько лет подряд популярный ижевский музыкант Валерий Никитин, он ходит по лагерю в детской маечке, разрисованной чебурашками).

... Ну, легкомысленны... ну, что ж... и милосердие иногда стучится в их сердца... обыкновенные люди... В общем, напоминают прежних... квартирный вопрос только испортил их...

Кроме нас, "лагерной Аэлиты", педсостава, хмурых мужиков с хоздвора и мордатых работников кухни, в лагере существуют неизвестные злые тетки. Кто они, не знает даже начальник лагеря Галина Григорьевна. Приехав, с "явным желанием отдохнуть" они пока тут и там устраивают склоки. Непонятно кто они и где живут.

В лагере новый сотрудник. Старший воспитатель Нина Петровна. На ней клетчатое платье, черные чулки и парик.Она похожа на Джека Лемона в роли Дафны ("В джазе только девушки"). Основная ее специальность преподавание математики в спецшколе. Своими педагогическими приемами она пользуется и здесь. "Вы должны оставлять тарелки чистыми", - визгливым голосом внушает она детям младших отрядов.

У меня тут же рождается сценарий борьбы с ее методами.

В тихий час он заглядывает к нам в комнату. Мы - это физрук Владыкин и пионервожатый Слава.

-Мужчины, пожалуйста, пройдите по палатам мальчиков. Проверьте, чтоб никто из них не держал руки под одеялом...

Рано утром Галина Григорьвна (начальник) и Нина Петровна задержались у моего окна.

Девочка  была  похожа  на маму. А  также  на  заместителя
комсорга по идеологии.

С.Довлатов. Встретились, поговорили
В столовую мы всегда ходим вместе. Мы - это художники, танцоры, музыканты, "элита", как называет нас Пружинин (СВД спросил у меня: -Что это, "лагерная Аэлита?". Чуть позади нас идет Тамара Витальевна, зарывшись в меховой воротник теплой куртки. Июль. Солнце. Жара.

-Ну почему мне так холодно, -возмущается она, хлопая себя по бокам маленькими кулачками, нервно натягивая на них вязанные шерстяные манжеты.

Поздно вечером мы сидим на крыльце, обсуждаем прошедший день.

-Ну почему мне так холодно, -это Тамара Витальевна. Поверх куртки она накинула тяжелое одеяло. -Я спать пойду. Произнеся эту фразу с вызовом и поставив в конце многоточие, она уходит.

Мы молчим.

Ранним утром, у окна радиорубки, где я ночую, стоит невысокий сухощавый человек в кремпленовых брюках с отглаженными "стрелками" и рубахе с большим воротом. Он самозабвенно играет на "аккрдЭоне" (именно так он произносит название своего инструмента) еврейские мелодии. Это Валентин Петрович Пружинин - пионерский баянист. Он хочет опохмелиться. Я выношу ему стакан вина. Трудовой день начался.

Валентин Петрович - профессиональный Дон Жуан. Он похож на романтических актеров Владимира Рецептера и Валентина Никулина. Основная его работа в лагере, в перерывах между музыкальными занятиями, поиск. Вот он подходит к пионервожатым.

Через два года должность художника я совместил с работой радиста.

Радист - это будильник лагеря, его кремлевские куранты. Побудка, обед, развлекательные мероприятия - обо всем я обязан оповещать. Дело это не трудное. Одна беда. Я никогда не ношу с собой часы и в доме моем, даже настенные, всегда показывают разное время.

По соседству с "Лесной страной" находился пионерлагерь "Дзержинец". Я ориентировался по его сигналам. На гвозде под магнитофонм висела фонограмма "Вставай, вставай...", на проигрывателе пластинка с "лапкой" на нужном месте. Сплю я чутко. Как только заиграет в "Дзержинцем", ему вторит побудка "Лесной страны".

Начинал я пионервожатым. Моя напарница-воспитательница была девушка, грубо говоря, с придурью. Шли дожди, лето все еще не начиналось. Все эти дни мы готовили корпус для приема детей. И все эти дни моя воспитательница, ее звали Наташа, спрашивала меня: а как мы будем спать? (Так сразу, не поговорив о Пушкине...) В конце концов, с этим вопросом она обратилась к начальнику: места в корпусе мало,  а я женщина... Короче, стал я художником.

Художники, Наташа и Вера, ломали голову, как расписать стены клуба, покрытые нитроэмалью, гуашью. Не ложатся эти краски и все тут. Я, со своей любовью к аппликации, посоветовал им нарисовать все на бумаге, вырезать и кнопками укрепить на стенах.

Так я стал художником.

Сотрудники были давними знакомыми и мне  было не просто "влиться" в их коллектив.

Шефство надо мной взял знаменитый конькобежец Владимир Сергеевич Иванов.

Когда я пробегал мимо его корпуса, Иванов кричал из окна "Художник, а художник!" И ставил передо мной на подоконник  полный стакан красного вина.

Так началась моя "лагерная" эпопея. Продлится она шесть лет...