Стараться убежать от своих же кошмаров, оставалось тем же бессмысленным действием. Ведь даже если прятаться от них, не смыкать глаз, все равно их абрисы и образы неминуемо предстанут перед глазами.

Я помню те фотографии, которые ты мне принес. Что на них было? Я видел сперва только красные пятна, пока не разглядел очертания лиц. Но только у этих ликов были пустые глазницы, да прорезью изображался рот. Эти снятые с живых лица, все как один искажались в ужасе, испуге и боли. Все одинаково свернулись как жалкий клочок кожи, который будто никогда не был частью чего-то живого.

Помниться, глаза как назло приковались к этим снимкам, взор бегал по каждому вырисованному кусочку, рассматривал. Пусть и картина эта уже и так задержалась в голове надолго, но все равно нельзя было отвести взгляд. Из живых лиц словно сделали маски.

Кто же был способен на такое? Промелькнула мысль и странное желание познать, кто столь художественно снимал такие личины. Я долго просматривал все, что было связанно с этим делом. Фотографии, видео, статьи. Я настолько увлекся этим, что был попросту одурманен самим фактом. И одновременно что-то знобило меня, отчего-то надавливало на душу и перехватывало дыхание. Был ли это страх или порывистое ощущение, захватывающее дух, я так и не смог разобраться.

Проходил не малый промежуток времени, на время поутихли слухи, перестало, как будто забылось, обсуждаться само это разбирательство. Все вернулось в прежнее плесневатое русло.

Буквально, хватило подождать некоторое время, пока все утихнет, для того чтобы показался на виду еще один удар. То кажется была ночь, да только без звезд и луны. Лишь темная завеса застелила все небо без единого проблеска света. Я совершал обыденную вечернюю прогулку, когда до ушей донесся наполненный леденящим ужасом визг.

Забитый в глубину темный угол, погасшие в округе фонари. Все как по элементарному сценарию ужасов, не находите? Сведенная дрожью фигурка девушки, затрепетала в одиноком тупике. Все тело как под тончайшими волокнами тока содрагало её и било изнутри. Взвившись рядом, стоял скрытый в тени мужчина. Нет, я не запомнил как он выглядел. Я даже не помню держал ли он что в руке. Единственное, запомнившееся, как его рука легла на лицо девушки, потом он легко провел чем-то по нему, и дальше в руке его сошлась новая добыча. Повисшая, обмяклая кожа.

Я тогда осел на землю, не понимаю почему, но меня внезапно сковал страх. Ни ноги, ни руки не были мне подвластны, и мне оставалось лишь как кукле сидеть на земле и издавать судорожные вздохи.

А потом все произошло слишком быстро и растянулось как на вечность. Возвышенный силуэт нагнулся надо мной и взял за горло, после чего незначительно держал на весу. Я смотрел в эти холодные, ничего не значащие глаза, которые смотрели на меня не больше чем на игрушку. Грубые руки ухватившиеся за мое лицо, и жестокая улыбка. Плотными тисками они сошлись на коже и тут же пальцы начали, словно срывать с меня мое же лицо…

И здес,ь все время прерывание, всегда кто-то как нарочно будит, расцепляя оковы сна и мешая досмотреть собственную сновиденную киноленту до конца. Как жаль, и как же хорошо… однако…Я знаю, мы еще увидимся. До следующей ночи.

Пожирая разум, шум разрывают голову и получаешь экстазное удовольствие, когда закрываются глаза в бессознательной дреме. И все только потому, что ты ничего не чувствуешь тогда. И это удовольствие.

Пора было привыкнуть, что в мире, как и равно везде, преобладает позиция равноценного обмена. На все что мы приобретаем, платиться определенная цена, и как ни прискорбно ценники нам чаще не видны. Поэтому продавщица-судьба попросту берет за что-то взамен то, что сама возжелает. Все настолько равнозначно, что за каждый свой блистательный выигрыш, платишь сокрушительным поражением. За радость – горем, за умениями – осечками, за улыбку – слезами, за любовь – ненавистью. Что за демагогия на ровном месте спросите вы? Вещи ведь совершенно разумеющиеся, и настолько естественны и разумны, что оспаривать такую позицию было попросту невежеством. Данное рассуждение возникает у всякого, когда на голову ему обрушивается, то, что сбивает с ног и сводит с толку. Он спрашивает «за что? Почему так?!», и вторит ему лишь его собственный голос. А на самом деле, просто время платить по счету. И если даже сперва удается удержаться от расплаты, то цена подлетит на проценты и возьмет еще больше.

И все же, за что может быть уплачена стоимость ценною в жизнь? Что такого величественного и могущественного может предоставить судьба за такую цену? И что мог получить взамен человек на жизнь в муках? В тех муках, которые превращают картины в блеклые виды, а музыку в бесполезный шум, когда все вокруг затухает миллионами свечей и хочется лишь кричать дни напролет разрывая горло. За какую силу уплачена такая цена, или же это попросту такой рок, обрекающий человека на муки? Ну нет…все уговорено и отмечено, и если уж товар будет настолько хорош, то можно купить его пусть и за такую цену.

Безумие, глупость? Согласен, так оно и есть. Но из чего тогда соткан мир как не из безумия?

Вооружившись безрассудной решительностью, он решился взять крепость напропалую. Столкнуться с ней и непоколебимо взять на таран, вломившись и разорвав неприступные врата. По глупости своей, он не рассчитал и не успел понять, как стражи цитадели выдвинули острые пики пред собой.

 Разогнавшись, безостановочной скоростью он летел на них, как голубь на вертел, едва сумев заметить острые наконечники наготовленного орудия. Он останавливал ноги, но они инеркцией неслись на встречу пораженью. И поздно было останавливаться. И вполне легко предположить исход такого необдуманного поведения. Несколько штыков разяще рассекли его грудь, дав открытую рану для рвущейся наружу крови, которая так и заблестела на лезвиях. Он повис на них, как кукла, так тряпично и жалко. Он не мог сдвинуться. Ход туда – откроеться сильнее рана, и от потери крови смерть наступит мгновенно и не спрашивая, ход сюда – и еще сильней насаждаешься на пики. Безысходно.

 А кто виноват? Глупость? Он сам!

 Я наткнулся на пики, сдавайте червы.

Стой, это бездна!

 И не жди иного, бесполезно!(с)

Стоя на краю, глазами упавшими смотришь во тьму. Всего один шаг и поглотит тебя, загребет своими властными руками, и больше никогда не вернет. Ты канешь, и не просто во тьму - в неизвестность, в бесконечный мрак, что будет медленно поглощать, растерзывая на части и заполняя и без того ослабленное и опустевшее тело темью.

Но нет, это не больно. И единственное чувство, что закрепляет плоть и тело – холод и безгранная пустота. Будто все тело тонкими волокнами и кусками распадается на куски, а после и их даже не останется.

Смотря вниз,  уже сердце конвульсивно подрагивает от столь сильного и действенного чувства, как только видишь эту желобу мрака. Но нет, это не смерть. Хуже. Что-то не подвластное логики и разуму. Что-то иное, не возможное обхватить нашему рассудку. Она лишь забирает, не вернет и ничего не даст взамен.

Бездна…

Один шаг. Всего один шаг. И вечное распадение на части. Клетка за клеткой, нитка за ниткой, а в конце снова же ничего в результате. И нет конца, и нет начала. Все утихло и потерялось. Растворилось. В пустоте.

Почти уверен, что большинство с этим не согласиться и начнет утверждать что это мнение неправильно, но все же захотелось написать что-нибудь эдакое.

Кто слышит?

Срывайся прямо в бездну.

Кто видит?

Уходи в закат.

И образ лика твоего, оставляй лишь наугад.

Бери все, в ответ не отдавай.

Все что можешь – твое.

Что смог – то забрал

Что не сумел – прозевал,

Что не успел – пропустил.

Никто не следит,

И разум молчит.

Бери без укора, мы грешны все и так,

И высший суд не судит,

И небо все тихнет,

Что, кто, где, когда,

Все это погибнет.

Ни вечно ничто, и жизнь такова,

Так смысл тогда,

Держать себя?!

Рвать на части грешную плоть,

Разрывать на мелкие клочья,

И нет смысла кричать,

Все прочь,

И кровь и чувства…

 Чувствуешь ли ты биенье сердца? Биенье сердце, что рвется прямо из груди, наровясь выскочить наружу, избавиться от уз тела плоти. Прикоснись рукой, чувствуешь, как пульсирует кровь, что порывисто разливается по сосудам?

Проводишь лезвием холодным и сгорающим от наслажденья языком по плоти обессиленной.

Съешь.

Разрежешь на множество кусочков, и плоть ты жадно проглоти. Возьми поострее нож и беспощадно подели на части, и оставляя нетронутым их, съешь, проглоти.

Вкусно?

Сцеди немного крови, а теперь в бокал вина добавь. Наслаждайся этим блюдом, и чувствуй полную власть и обладание. Господство над телом. Безграничный верх над ним.

Съешь и кусочков больше не оставь. Никому. Лишь сам насладись этой трапезой, преподнесенной добровольной жертвой…

Приятного аппетита

О люди, как же вы смешны.

Как вы упрямы и наивны.

Что, полагаете, вы не грешны?

Считаете, себя в пуху и вате?

Как будто ваши руки не грязны,

Как будто только пухом укрываетесь.

Ох, как наивны и смешны,

Все ваши мысли, подвиги, и грязные слова.

Все надвигаете вы на права,

Что трогать вас нельзя и точка.

И только сдвинь ты жизни строчку,

Так стразу брань и ругань вслед.

А руки пачкать то зачем?

Зачем тот лист бумаги брать?

Все ясно так, менять и незачем.

Сгорайте сами в своем затманенном рассудке…

мой фетиш

 Парни, как вы великолепны, когда на вашем отточенном теле растекается кровь…

Как невероятно красиво и прекрасно слышать ваши отчаянные, полные боли крики.

Это музыка…чарующая, завлекающая и пьянящая  мелодия. Она дурманит разум, и наполняет кровь бушующим, горячим алкоголем.

Как же великолепно видеть как те, что признаны защищать, и сами молят о помощи, пощаде, спасении. Как их уста вскрываются в вскриках ужаса и боли. А тело изящной дугой взвиваеться от накатившихся судорог. Как по их бархатной коже, словно переплетенные волокна стекают алые дорожки…

А их глаза, они как зеркало выдают всю их печаль и сломленную гордость.

Ах, юноши, как же вы красиво плачите. Хоть говорили что плачут только слабые…Как мелкие слезинки, отражающие скорбь и уязвимость струяться из глаз. И мелкие кристалики бьются о земь. Оставляя за собой малые мокрые пятна…

Как восхитительно, видеть ваши отчаянные лица и надломленные тела.

Как великолепно ощущать что вы во власти случая, и можете разбиться как фарфоровые куклы…Всего одно мгновенние и ваши тела сломаються… их сломают, когда забава надоест…вы как игрушки, красивые куклы, во власти кукловода.

И всего один щелчок решит вашу судьбу...

Я любил ломать красивые вещи, красота туманит взор.

Я любил ломать гордых людей, любил сокрушать стойких.

Я любил ломать жизнь, поэтому предпочитал владеть чужой.

Я хотел научиться летать, но я ране потерял крылья.

Я хотел научиться дышать, но воздух был мне противен.

Я хотел от всего убежать, но в стенах закрыли и в клетку меня посадили.

Я хотел наконец все сломать, все сломать, ничего не оставить.

Знак безысходности, такое противное, тяжкое и ненавистное бремя.

Тот момент, когда воистину чувствуешь себя птицей, что не может летать, но имеет крылья. Мелкой рыбешкой в огромном, величавом океане…

Трек стекла, и рука в крови...

Надоело…надоело…надоело…

Все опять не так, не нужно. Как одно знамя домино, перевернуло другое, а дальше по цепочке рушатся выстроенные в ряд столбики.

Остановите…

 Кто-нибудь остановите их падение. Не дайте полностью упасть тому, что строил я своими руками.

Хватит…

 Удар, осечка, смерть. Удар, осечка, смерть.

Перестань бить мимо, сколько можно наступать ногой в капкан, что еще недавно ставил ты на дикого зверя?..

Больно…

 По руке течет яркая алая дорожка, пачкая кожу, оставляя следы.

Чертово стекло…Опять удар мимо…

Дайте ластик, хочу стереть свое прошлое…