Веденеева Валерия в соавторстве с Рианной Авалонской "Дар демона"

 

...

Нет края у Вечной Степи: куда ни кинешь взгляд, лишь высокая, по колено, трава, что зеленым ковром уходит в горизонт. Повернись вокруг - то же будет на западе и на востоке, на юге и на севере. А подними голову - и из прозрачной синевы тебе улыбнется солнечное Око Неба.

 

 

Мэль любил Степь, а она дарила ему радость дикой скачки, свежесть грозового ветра, азарт погони и кровавой охоты. Степь была его домом и его миром все те двенадцать лет, что внук вождя уже прожил на этом свете....

  

   Полуэльф проснулся и несколько минут лежал, не шевелясь, не открывая глаз, пытаясь удержать ускользающий сон. Но счастливого солнечного мира его детства, когда жизнь, казалось, вся состояла из волшебных загадок и радостных открытий, больше не существовало. Реальность была коварной и жестокой, хотя, по-своему, не менее восхитительной, чем светлое прошлое. И в ней тоже были загадки, вопросы без ответов, тайны. А еще в ней была цель.

...

...

Тонгил попытался направить собственную силу на место прорехи, но ничего не вышло - резкое столкновение, и энергия просто стекла с эррэ эльфенка, ничего не изменив. Возможно, возьмись он лечить человека, что-то бы и впрямь получилось. Но эльф? Ведь прежний маг как-то мог это делать?

 

 

 

 

 

 

 

 

   Арон прикрыл глаза, пытаясь отрезать обычные человеческие чувства, надеясь, что сможет глубже ощутить собственную магию. Только так ему удавалось хоть немного совладать со стихиями, которые иначе вообще отказывались его слушать. Может, и здесь получиться?

   Мгновение, второе, третье - пульсацию эррэ Тималя он видел и с закрытыми глазами, но теперь она ощущалась чуть иначе - более отчаянная и менее чуждая. Тело эльфенка не хотело умирать, и магия его - слабая и неустойчивая, но все равно магия, - яростно цеплялась за жизнь. И за него, за Арона. Слабые щупальца эльфийской магии, от рождения данные всякому из Старшего народа, тянулись к нему, отдергивались, обжигаясь на темном пламени дара Тонгила, но возвращались вновь - к единственному источнику силы.

   Арон попытался заглянуть глубже, внутрь слабеющего эррэ, надеясь там найти подсказку-зацепку, как именно он может заживить рану. И провалился внутрь, в самую суть эррэ, в туман и безмолвие леса теней...

  

   Тонгил ощущал свое тело, как если бы оно стало в разы тяжелее, но вместе с тем приобрело способность парить в густом белесом воздухе, похожим на тягучий туман. Иногда светлые пласты срывались с места и улетали прочь, и тогда несколько мгновений воин мог видеть костлявые голые ветви леса. Но на смену исчезнувшему пласту появлялся новый, скрывая неприглядную картину. Однако мертвым лес не казался - скорее погруженным в летаргический сон бесснежной зимы.

   Было в этом спящем месте и нечто иное, плененное, но полное яростной энергии. Стоило Арону осознать это присутствие, как окружающая картина поменялась.

   Теперь, окаймленное со всех сторон спящим лесом, перед ним расстилалось небольшое озерцо - свободное от власти тумана, но покрытое толстой коркой прозрачного льда. А подо льдом кипело движение - но отнюдь не обычные рыбы с жабрами и плавниками. Там хаотично двигалось нечто, едва ли созданное благими богами.

   Змеиное туловище - непроглядно черное в голубоватой воде и слишком длинное, чтобы без свивов и переплетений вместиться в пределы озерца. Иногда к поверхности поднималась голова, и желтые гнилушки глаз с неприятной разумностью останавливались на человеке.

   И именно эта гигантская змееподобная тварь была тем, что Арон искал, была жизненной сердцевиной эррэ. Кто бы мог подумать, что сердцем магии прекрасных и надменных эльфов окажется создание, столь непохожее на них внешне?

   Змей двигался все яростнее, пытаясь вырваться из плена. Несколько мгновений Арон следил за его тщетными попытками, потом подошел к краю озера и топнул по льду - не сильно, всего лишь для пробы. Но в сумрачном мире эррэ, как оказалось, физическая сила значения не имела - лишь намерение и вмешательство извне.

   Лед раскололся...

  

   *****

  

   Мэа-таэль заворожено следил, как стремительно затягиваются края раны, как в лицо эльфенка возвращается краска...

   - Похоже, ты вспомнил! - проговорил он почти с благоговением, перевел взгляд на друга и вздрогнул: словно бы весь румянец, вернувшийся к Тималю, вытек кровью из жил Арона. Маг казался бледен до синевы.

   Потом Тонгил, словно через силу, поднял голову, посмотрел на полукровку, и криво и страшно улыбнулся.

 

роман не дописан еще, вот ссылка  на страницу автора

 

ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ

 

 

Коркин Сергей Львович "Заметки об Астрале и Вто"

 

Аннотация:
      Решил выложить в Интернет кое-какие свои записи об Астрале и ВнеТелесном Опыте (ВТО), так как боюсь, что написать об этом стройную главу для своей книги я смогу еще очень не скоро.

...

 В начале снился обыкновенный неосознанный сон. Я качусь на велосипеде с огромной горы и в итоге приезжаю в какую-то деревню или небольшой городок. Беседую там с каким-то местным жителем о предприятии занимающимся добычей драгоценных камней, которое расположено в этом населенном пункте. Потом собираюсь возвращаться обратно и вдруг понимаю, что мой велосипед сломан - обод переднего колеса страшно погнулся (почему-то камеры вообще не было). Пытаюсь выпрямить обод, но у меня ничего не получается. Приходится идти пешком и рядом вести велосипед. Постепенно в голове у меня начинает проясняться - я понимаю, что нахожусь в сновидении. Понимаю, что могу бросить велосипед и пойти налегке. Однако, бросать велосипед жалко, но все же я оставляю его. Иду дальше, вроде бы как домой. Осознание потихоньку нарастает. Ощущаю на голове у себя бейсболку. Она мне мешает. Я снимаю ее и бросаю на землю. Тут вспоминаю, что я могу летать в сновидениях, вспоминаю также и о том, что могу попробовать и очутиться в своем астральном теле, использовав технику ВЫНЫРИВАНИЯ ИЗ СНОВИДЕНИЯ (см. запись за 27 июля 2005 г.).
      Я начинаю взлетать вверх, изображение исчезает, и я ощущаю свое астральное тело внутри лежащего на кровати физического. На этот раз отрыв астрального тела от физического происходит очень легко (я даже не замечаю этого) - я просто встаю в полный рост на пол, однако по-прежнему ничего не вижу. Решаю спуститься во двор, пройти к стоящему напротив дому и зайти в какую-нибудь квартиру. Действовать приходится вслепую, по-прежнему вокруг меня непроглядная темная мгла, однако страха нет абсолютно. Почему-то я не прибегаю к помощи рук, чтобы что-то ощупать, а просто ступаю, как мне кажется, сквозь стену и чувствую, как начинаю медленно и плавно опускаться вниз.
      Когда спуск прекращается, я ощущаю себя стоящим на асфальте. Пытаюсь идти вперед, ноги еле ворочаются. Тем не менее, я продолжаю двигаться вперед. Прикидываю в голове, сколько я уже прошел и понимаю, что так мне еще идти и идти, тем более вообще непонятно в каком направлении я двигаюсь. Пытаюсь обрести хоть какое-то зрение, но безрезультатно.    

ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ

 

Тайлер Дерден "Индиго.Нет"

Ладноченков очнулся, поднял тяжелую голову и узрел подсевшего за столик кореша, коллегу из "Подворотной Правды", пухлого Алика Махмутдинова, как всегда в чистом, на вид даже теплом свитерке на мягко - белую рубашку, короткие волосы лоснятся, щеки румяны, глаза живо поблескивают под стеклышками очков в тонкой оправе. Образцовый пай - мальчик, только что не в панталонах и без связки учебников.

 

Писал какой то Демон. Криттер открыл письмо.
   "Твои рисунки мне очень понравились, они необычные. Он что то цепляют внутри, как будто имеют отношение ко мне. Эти рисунки будят мою память, короче, все это неслабо меня задело. В анкете на твоем разделе я видел ты живешь в Кенигсберге. Если не против, давай встретимся где нибудь. Почему то мне кажется это важным".
   Криттер задумался. Интересно. Почему они так зацепили этого типа и чего он хочет? Впрочем, письмо Демона тоже не оставило Криттера равнодушным, и он задумался, где бы действительно встретится. На ум пришло только одно действительно тихое местечко, где Криттер ощущал себя уютно. Если этому Демону реально понравились рисунки, он не будет удивлен таким местом назначения. Криттер написал, где бы он хотел собраться, и понял что ждет этой встречи почему то.
   В дверь застучали, и Криттер вздрогнул от неожиданности и давешнего страха перед внезапными визитами в его комнату. Озлившись на свой страх, про который он в последнее время успел забыть, Криттер отправил письмо и подошел к двери. Отодвинув засов, он приоткрыл дверь, и в щель виднелась разъяренная батина рожа, кажется, он уже успел бухнуть. Батяня у Криттера был отставным военным, сидел на пенсии, с тех пор как его сократили. Он работал где то сторожем, сидел в будке с телевизором и дул чай, раскланиваясь важным господам, живущим в элитном доме, ворота в который он охранял. Он по пьяни любил гундеть, какой был важной шишкой, а теперь, сидя в будке и провожая взглядами солидных господ, завидовал этой плесени жизни. Он хотел чтобы Криттер стал большим человеком в костюме и при галстуке, и любое отступление Криттера с этой дорожки бесило батяню. Хотя он не был родным отцом Криттера. Родного отца Криттер не знал, и подозревал что его маманя просто залетела. Союз батяни и мамани, как считал Криттер, был скорее клубом по интересу. Она тоже когда то была шишкой, каким то начальником, но с развалом страны развалилась и ее организация, что привело опять же к пенсии и телевизору. У Криттера была и сестра, но ее он совсем не знал, она жила где то на Украине со своим мужем.
   - А ну выключи свою хуйню, - потребовал батя.
   - Это что то новенькое, - подумал Криттер, удивленный таким резким нарушением негласного перемирия, и ответил, - Я уже ухожу, сейчас выключу компьютер, - поставил он ударение на слове компьютер, словно зачеркивая пренебрежительное отношение бати ко всем этим "штучкам", которые пугали его.

 ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ