Говорят, из Шоушенка нет выходов
Иногда хочется просто взять и перевернуть все вокруг вверх дном, уничтожить все, что могло бы кому-то рассказать хоть что-то о прошлом тебе, повыдвигать все ящики столов, вытряхнуть из них все черновики, тетради и записные книги, в которых есть информация, пустить их в шредер, сложить в кучу и бросить спичку прямо здесь, посреди комнаты, потому что пускай горит в сотый раз дом, пускай полыхает все, что было вчера. Сменить имя, сменить паспорт. Вчера что-то было и имело смысл, сегодня утеряло, а я не вижу ни единой причины вспоминать о вчера.
Вздохнуть облегченно, взять небольшую сумку и уехать куда-то: в другой конец города, перейти на другую сторону дороги, сесть на поезд и уехать в другой конец страны – да какая разница куда, если всюду все одинаково? – лишь бы не здесь, лишь бы не слишком долго. Не настолько долго, чтобы успели запомнить черты лица и манеру молча проходить не здороваясь. И что, что мы живем вместе и долго? Я тебя не знаю, не помню.
Там, в том месте, найти самый захолустный отель, снять самый дальний номер на неделю-другую, найти никому не известный букинистический магазин, купить разных книг с печальными фабулами, с героями, которым никогда не нравилась жизнь, и утомляло повышенное внимание. Писать в два раза больше историй о людях, которых никогда не знал. А потом вернуться обратно, на то же место, в то же самое тело и понять, что ничего не изменилось, но ты вроде бы снова нашел здесь что-то новое на несколько мгновений. Как-то звук с улицы стал приглушеннее, лица у всех помрачнели, выцвели, провода колеблются с другой частотой, ночь тише, словно ее окунули в воду и одели в водолазный костюм – черный и непроницаемый.
