Ты покинул меня по- английски... А я тебя так ждала,не верила,что не придешь... Ведь ты говорил,что за что-то любить -это слишком просто! А ты полюбил меня за все: За то,что я порой бываю очень несерьезной, За то,что люблю встречать восходы и закаты дня! За то,что люблю смотреть на звездное небо, За то,что смеюсь иногда невпопад! За то,что мои сумрачные мысли, Светом тепла и нежности согреты! Ведь это Все для тебя! За то,что часто задаю вопросы, но ты не хочешь на них отвечать! За то,что я грущу,прячу слезы!.. За то,что очень- очень не хочу тебя потерять! За то,и ты это знаешь, Что люблю тетя безумно, Ведь были так с тобой близки! За то,что о тебе всю жизнь мечтала! За то,что лишь тебе хотела подарить Свою любовь, Свое признанье,нежность.., За то,что лишь тебя боготворить хотела своей жизни вечность! За то,что я такая, что не похожа на других, Знай,мой милый,дорогой,что я другая, Ты никогда не найдешь нигде такой, которая любила бы так тебя! Да,любить за что-то – это слишком просто!.. А ты меня покинул по-английски...Навсегда! G.V.

А, знаете, что главное на свете? – Две переправы жизненной реки… Лишь только не болели б наши дети, Да жили бы подольше старики. Корысть на кон поставив и наживу – Душе чулан убогий отвели – Теряем святость, веру, мудрость, силу… Точнее, потеряли, что могли. А знаете, что главное на свете? К чему любой однажды подойдёт? – Чтоб солнца луч встречал нас на рассвете, И чтоб был тот, кто нас всегда поймёт. Мир фальши и бездушья процветает И ценности на нет все сведены, И ни за что никто не отвечает, И нет морали у больной страны. А знаете, что главное на свете? – Суметь заботой ближних окружить. Тогда счастливей будут наши дети, И старики подольше будут жить. Мы, истины простые забывая, Становимся бездушней с каждым днём. И потому я искренне желаю Подумать, для чего мы все живём… Хорошее есть в каждом от рожденья, Cебя раскрыть не можем мы порой. Есть время, чтоб исправить упущенье, С душою оставаясь молодой. Есть те, кто рядом… Их совсем немного… Для них душевность наша и тепло Важней всего, ведь чуткости дорога Ведёт туда, где на душе светло. А знаете, что главное на свете? – Достоинство своё не потерять… И за слова почаще быть в ответе. И искренне обиды все прощать. © Copyright: Илья Евтеев

Старость... Простые, тихие, седые, Он с палкой, с зонтиком она, - Они на листья золотые Глядят, гуляя дотемна. Их речь уже немногословна, Без слов понятен каждый взгляд, Но души их светло и ровно Об очень многом говорят. В неясной мгле существованья Был неприметен их удел, И животворный свет страданья Над ними медленно горел. Изнемогая, как калеки, Под гнетом слабостей своих, В одно единое навеки Слились живые души их. И знанья малая частица Открылась им на склоне лет, Что счастье наше — лишь зарница, Лишь отдаленный слабый свет. Оно так редко нам мелькает, Такого требует труда! Оно так быстро потухает И исчезает навсегда! Как ни лелей его в ладонях И как к груди ни прижимай, - Дитя зари, на светлых конях Оно умчится в дальний край! Простые, тихие, седые, Он с палкой, с зонтиком она, - Они на листья золотые Глядят, гуляя дотемна. Теперь уж им, наверно, легче, Теперь всё страшное ушло, И только души их, как свечи, Струят последнее тепло. Николай Заболоцкий 1956 г.

Гроза... Содрогаясь от мук, пробежала над миром зарница, Тень от тучи легла, и слилась, и смешалась с травой. Все труднее дышать, в небе облачный вал шевелится. Низко стелется птица, пролетев над моей головой. Я люблю этот сумрак восторга, эту краткую ночь вдохновенья, Человеческий шорох травы, вещий холод на темной руке, Эту молнию мысли и медлительное появленье Первых дальних громов — первых слов на родном языке. Так из темной воды появляется в мир светлоокая дева, И стекает по телу, замирая в восторге, вода, Травы падают в обморок, и направо бегут и налево Увидавшие небо стада. А она над водой, над просторами круга земного, Удивленная, смотрит в дивном блеске своей наготы. И, играя громами, в белом облаке катится слово, И сияющий дождь на счастливые рвётся цветы. Николай Заболоцкий 1946 г.

Гроза идет... Движется нахмуренная туча, Обложив полнеба вдалеке, Движется, огромна и тягуча, С фонарем в приподнятой руке. Сколько раз она меня ловила, Сколько раз, сверкая серебром, Сломанными молниями била, Каменный выкатывала гром! Сколько раз, ее увидев в поле, Замедлял я робкие шаги И стоял, сливаясь поневоле С белым блеском вольтовой дуги! Вот он — кедр у нашего балкона. Надвое громами расщеплен, Он стоит, и мертвая корона Подпирает темный небосклон. Сквозь живое сердце древесины Пролегает рана от огня, Иглы почерневшие с вершины Осыпают звездами меня. Пой мне песню, дерево печали! Я, как ты, ворвался в высоту, Но меня лишь молнии встречали И огнем сжигали на лету. Почему же, надвое расколот, Я, как ты, не умер у крыльца, И в душе все тот же лютый голод, И любовь, и песни до конца! Николай Заболоцкий 1957 г.

Можжевеловый куст... Я увидел во сне можжевеловый куст, Я услышал вдали металлический хруст, Аметистовых ягод услышал я звон, И во сне, в тишине, мне понравился он. Я почуял сквозь сон легкий запах смолы. Отогнув невысокие эти стволы, Я заметил во мраке древесных ветвей Чуть живое подобье улыбки твоей. Можжевеловый куст, можжевеловый куст, Остывающий лепет изменчивых уст, Легкий лепет, едва отдающий смолой, Проколовший меня смертоносной иглой! В золотых небесах за окошком моим Облака проплывают одно за другим, Облетевший мой садик безжизнен и пуст… Да простит тебя бог, можжевеловый куст! Николай Заболоцкий 1957 г.

Сентябрь Сыплет дождик большие горошины, Рвется ветер, и даль нечиста. Закрывается тополь взъерошенный Серебристой изнанкой листа. Но взгляни: сквозь отверстие облака, Как сквозь арку из каменных плит, В это царство тумана и морока Первый луч, пробиваясь, летит. Значит, даль не навек занавешена Облаками, и, значит, не зря, Словно девушка, вспыхнув, орешина Засияла в конце сентября. Вот теперь, живописец, выхватывай Кисть за кистью, и на полотне Золотой, как огонь, и гранатовой Нарисуй эту девушку мне. Нарисуй, словно деревце, зыбкую Молодую царевну в венце С беспокойно скользящей улыбкою На заплаканном юном лице. Николай Заболоцкий 1957 г.

Группа КВАТРО. Очарована, околдована (М. Звездинский, Н. Заболоцкий) (Живой звук)

Признание... Зацелована, околдована, С ветром в поле когда-то обвенчана, Вся ты словно в оковы закована, Драгоценная моя женщина! Не веселая, не печальная, Словно с темного неба сошедшая, Ты и песнь моя обручальная, И звезда моя сумасшедшая. Я склонюсь над твоими коленями, Обниму их с неистовой силою, И слезами и стихотвореньями Обожгу тебя, горькую, милую. Отвори мне лицо полуночное, Дай войти в эти очи тяжелые, В эти черные брови восточные, В эти руки твои полуголые. Что прибавится — не убавится, Что не сбудется — позабудется… Отчего же ты плачешь, красавица? Или это мне только чудится? Николай Заболоцкий 1957 г.

Что наша жизнь в этом мире непознанном? И для чего мы приходим сюда? - Не знаем, но ведь зачем-то был создан он, И кто-то в нём нам считает года... Я жить хочу, просыпаясь от солнышка, В моё окно запустившего луч... И, каждый день допивая до донышка, В твои глаза успевать заглянуть... Знать не хочу я лихие пророчества,- От них потом я ночами не сплю... Ты мне скажи то, что слышать мне хочется, Одно из слов – это слово «ЛЮБЛЮ»!.. Пойми: во всех уголках Мироздания Живёт Любовь,- без неё нам нельзя! И, каждый миг ожидая признания, Гляжу в твои дорогие глаза... Но наша жизнь – лишь частица от Вечности, Приходит час, – от него не уйти,- Чтобы, Звездой промелькнув в Бесконечности, Сказать «прощай» нам земному пути!.. Когда замрут все часы в ожидании, И солнца луч не разбудит с утра, Пойму: Господь мне назначил свидание, И прошепчу: «Всем – пока! Мне - пора…» Когда замрут все часы в ожидании, И солнца луч не разбудит с утра, Пойму: Господь мне назначил свидание, И прошепчу: «Всем – пока! Мне - пора… АЛЛА КОРАБЕЛЬНИКОВА НУ, А ПОКА...

К ней всюду относились с уваженьем: И труженик и добрая жена. А жизнь вдруг обошлась без сожаленья: Был рядом муж - и вот она одна... Бежали будни ровной чередою. И те ж друзья и уваженье то ж, Но что-то вдруг возникло и такое, Чего порой не сразу разберешь: Приятели, сердцами молодые, К ней заходя по дружбе иногда, Уже шутили так, как в дни былые При муже не решались никогда. И, говоря, что жизнь почти ничто, Коль будет сердце лаской не согрето, Порою намекали ей на то, Порою намекали ей на это... А то при встрече предрекут ей скуку И даже раздражатся сгоряча, Коль чью-то слишком ласковую руку Она стряхнет с колена иль с плеча. Не верили: ломается, играет, Скажи, какую сберегает честь! Одно из двух: иль цену набивает, Или давно уж кто-нибудь да есть. И было непонятно никому, Что и одна, она верна ему! Эдуард Асадов

Я пришел к тебе с приветом… Я пришёл к тебе с приветом, Рассказать, что солнце встало, Что оно горячим светом По листам затрепетало; Рассказать, что лес проснулся, Весь проснулся, веткой каждой, Каждой птицей встрепенулся И весенней полон жаждой; Рассказать, что с той же страстью, Как вчера, пришёл я снова, Что душа всё так же счастью И тебе служить готова; Рассказать, что отовсюду На меня весельем веет, Что не знаю сам, что буду Петь — но только песня зреет. Афанасий Фет 1843 г.

Человеку надо мало… Человеку надо мало: чтоб искал и находил. Чтоб имелись для начала Друг — один и враг — один… Человеку надо мало: чтоб тропинка вдаль вела. Чтоб жила на свете мама. Сколько нужно ей — жила. Человеку надо мало: после грома — тишину. Голубой клочок тумана. Жизнь — одну. И смерть — одну. Утром свежую газету — с Человечеством родство. И всего одну планету: Землю! Только и всего. И — межзвездную дорогу да мечту о скоростях. Это, в сущности, — немного. Это, в общем-то, — пустяк. Невеликая награда. Невысокий пьедестал. Человеку мало надо. Лишь бы дома кто-то ждал. Роберт Рождественский 1973 г.

Восьмидесятые годы были удивительно плодотворным периодом в жизни Ивана Константиновича Айвазовского. В 1881 году он создал один из своих шедевров, картину «Черное море». Лето 1886 года было проведено им в постоянной работе, плодом которой явилась целая серия новых картин. Конец 1886 года и первая половина 1887 года были необыкновенно обильны выставками. После весенней, академической и московской выставок, осенью 1886 года, новая серия его произведений была выставлена в Одессе, Николаеве, Киеве, Харькове и других городах России, а также в Ницце, Ментоне и Бухаресте. Художественный критик Владимир Стасов так писал о значении Айвазовского для русского искусства: «Маринист Айвазовский по рождению и по натуре своей был художник совершенно исключительный, живо чувствующий и самостоятельно передающий, как никто в Европе, воду с ее необычайными красотами».
Произведения этого периода отличает особая простота содержания, приглушенная красочная гамма, виртуозность исполнения. С годами его мастерство крепло, а образы моря, которые создавала его кисть, становились все более тонкими и многогранными.
Все эти характеристики в полной мере можно отнести к картине «Берег моря». Этот морской пейзаж был написан в 1886 году. На картине изображен морской прибой у скалистого берега, который едва различим сквозь серебряную пелену напитанного влагой воздуха. Превращаясь в хрустальную россыпь пены, волны с шумом разбиваются у ног путников. Лишенный внешнего блеска сюжет располагает к размышлению и покоряет легкостью и свежестью исполнения.

Картина “Морской берег. Прощание” была создана Иваном Айвазовским 1868 году, по всей видимости, во время его пребывания в Феодосии. Прославленный маринист был щедрым покровителем своего родного города. Благодаря ему в Феодосии была открыта художественная школа, инициированы археологические раскопки, а весной 1868 года начато строительство железной дороги.
Айвазовский с большим теплом относился к Феодосии и всегда возвращался в этот город, считая его своим единственным домом. Аллегорический мотив прощания, изображенный на картине, созвучен настроению, которое мог испытывать художник, покидая родные края, отправляясь в очередное путешествие. Как и во многих произведениях мастера 1860-х годов, важную роль в этой композиции играет постановка интенсивного освещения, придающего картине особое эмоциональное звучание. Вся живописная поверхность полотна окрашена горячими лучами рассеянного алого и оранжевого света, эффектно выделяющего основные композиционные объемы. Пространство картины разделено на несколько планов, маркированных силуэтами прощающихся в правой нижней части композиции и далее, следующих по диагонали - шлюпкой, ожидающей моряка, и кораблем на горизонте. Восходящее из-за горизонта солнце символизирует начало нового дня и начало нового морского путешествия.
В своем творчестве Айвазовский часто обращался к изображению мотивов встреч и прощания, как к идее, близкой самому художнику, обращенной к мироощущению человека эпохи романтизма. Подобные сюжеты можно встретить на других известных картинах мастера: “Встреча рыбаков на берегу Неаполитанского залива” (Государственная Третьяковская галерея, 1842); “Утро на море” (ГМЗ “Павловск”, 1849).

Для написания картин известный художник Михаил Врубель вдохновлялся русским фольклором, былинами, он придавал каждому герою особенные черты. Так произошло и с полотном «Царевна-Лебедь». Рассказываем, кто изображен на нем, и как живописцу пришла идея картины.

Прообраз Царевны-Лебедь
Михаил Врубель написал картину «Царевна-Лебедь» в 1900 году после выхода оперы Николая Римского-Корсакова. На этом полотне, как и на многих других работах, художник изобразил свою жену — известную певицу Надежду Забела. После того, как живописец увидел ее выступление в роли Царевны-Лебеди в опере Римского-Корсакова «Царевна-лебедь», он решил написать свою музу. Стоит отметить, что между образом Надежды Забелы на картине и в реальности мало сходства. Врубель лишь вдохновлялся красотой и чарующим голосом возлюбленной, а царевна на полотне — это плод воображения живописца. Искусствоведы считают «Царевну-Лебедь» одним из самых загадочных полотен. Дело в том, что художник объединил в героине несочетаемое: свет и тьму, холод и тепло.


Сказочный мир
Образ царевны детализирован. Врубель подчеркивает превращение женщины в лебедя с помощью птичьей выразительности глаз, острого очертания губ. Мы видим, что у нее роскошный белый наряд. Также художник создает музыкальность образа царевны за счет переливов красок, игры серых и розовых полутонов, сияния драгоценностей. Мы чувствуем сказочную атмосферу, как будто героиня затягивает нас в волшебный мир. Врубель пишет ее со спины, она смотрит на зрителей печальными глазами. У царевны приподняты брови, сжаты губы. В сказке Александра Пушкина образ Царевны-Лебедь светлый, радостный. На полотне Врубеля же тревожный. Героиня как будто беспокоится о чем-то, скрывается от нас. Живописец мастерски передает лицо, пальцы, легкую ткань царевны. На картине мы видим игру света и тени. Также во время ее написания художник использовал мазки мастихина. Он создавал уникальные перламутровые оттенки.


Все женщины Врубеля в образе Царевны-Лебедь
Считается, что лебедь — это символ вдохновения. Благодаря этому образу можно узнать самые темные и загадочные стороны жизни. Царевна как будто манит зрителей. Мы восхищаемся красотой ее лица, большими глубокими глазами, хрупкими длинными пальцами. Замерзшая вода, огонь придают героине таинственности. Врубель создает впечатление, что Царевна-Лебедь — это лишь видение, которое сейчас исчезнет.
Искусствоведы считают, что эта работа вобрала в себя все предшествующие женские образы на полотнах художника. Это символ непостижимой красоты.


«Царевну-Лебедь» купил Михаил Морозов. Впервые она была представлена публике в 1901 году на выставке «36-ти художников». А потом по завещанию коллекционера картину передали в Третьяковскую галерею.