Если сердце не бьется, то пусть хотя бы голова кружится.
Фредерик Бегбедер

А были ли мы счастливы?
Этот вопрос я задаю своему прошлому, которое в эти пасмурные дни как-то стучится в мое сердце, и будто мнется у порога и не знает, как пройти дальше. Я не знаю истинное значения «счастья», когда все уже совсем по-другому.  Я вспоминаю серпантиновые маршруты,  звук, когда ключ поворачивается в зажигание, когда рубашка велика на пару размером и я босая шлепаю по ламинату. Но было ли это счастьем? Было ли это тем настоящим, о котором всегда мечталось?  Я не могу ощутить что-то подобное сейчас, когда прошло столько лет, но при этом я не могу понять была ли я тогда счастлива? Счастье ведь еще и в том, чтобы делать счастливым человеком, что рядом. Но человеку, чья принадлежала рубашка и машина, это видимо было не нужно и в чем-то удобно. И как бы он не старался, и как бы не боролся с собой, но ведь за 2 с лишним года он меня так и не полюбил и вся история закончилась слишком грустно, и можно начинать плакать.
отчего я сейчас так глубоко обо всем этом задумываюсь, что за очередная переоценка и заглядывания в себя с лупой? Для чего мне дано мое собственное бегство от самой себя. Во всех грехах и грешках я уже сама себе призналась, кому еще надо? Совести во мне тоже едва ли наберется чайная ложка, но я ведь любила.… Никогда (ни «до», ни «после») я не испытывала такой же любви, когда за человека я реально была готова умереть, готова была подставить собственное тело под пулю, и знать, что это спасет и убережет. И когда рана моего сердца затянулась, и я  пустила туда совершенно другие чувства, я понимаю, что так любить я уже не буду. Во мне стала ощущаться черствая корочка нежелания пускать людей в свою мякоть, к своей сердцевине, к семенам моего рождения, я никого не хочу пускать.
Выжигая поля собственной души, начинаешь ценить и дождь, и первые ростки побегов. Начинать все сначала – тоже не мой удел, но я учусь совершенно иначе на все смотреть. Жизнь на самом деле во многих вопросах куда проще, чем нам кажется. Максимализма такого уже не будет, любовь не спасет, а я буду другой.
И если все-таки мое прошлое ко мне заходит, я его не гоню, я усаживаю пить чай с бергамотом и рассказываю удивительные истории. 

Во множестве гаджетов стопки неотправленных, недописанных, надорванных и поистине дурных писем и строчек. В мою жизнь врываются люди, и хочется наверное шепотом в ночь сказать "ну почему так поздно?", а с утра приходит осознание, что все "вовремя". Убегая от себя, хочется все равно оставить след, чтоб кто-то все-таки пошел в отчаянный путь на поиски меня. В большинстве ощущений я сейчас, конечно, гармонична, но... Мое глухое и глупое "но" всегда со мной, про износится четко и без сожаления, выражение лица немного становится дебильным при этом, словно удивлено чему-то, но меня ни чем не удивить, кроме как глубиной собственного сердца. Это какой-то бездонный вихрь, моя Вселенная, в которой всегда есть место, и кажется, что только вчера всех оттуда достала и выкинула, вдохнула свободно, ан-нет, я наебала себя, и там снова какие-то жильцы. Утренний кофе почти без молока, это меня огорчает. Пыль на полках заставляет задуматься о том, что я "не дома", но это уже другая история. У меня нет дома. Мой дом-это я. Перепутала краны с водой, и первая мысль "холодно, блядь!", мурашки смелой армией пробегают по телу. Холодные мурашки - маленькие лживые пупырки, это не те романтичные и сладкие мураши, что выбегают когда ты только смотришь кому-то в глаза. Строчки не склеиваются, и просто хочется пару ночей. Своих ночей. Как когда-то.

Жизнь играет, а я молюсь.
Я хочу быть хорошей девочкой, с плохим уклоном.
Я подогрею собственный разум. Волчьи глазки одиночки напротив, я курю как сумасшедшая, и плевать, что кашель так и лезет из недр души. Я не окрепла здоровьем, но низ живота наливается сладостью, когда что-то чертит в глаза. Моросящий дождь. Каблуки по Арбату, красный плащ в глазах зорко и ярко, а я стараюсь держать себя в руках. В чужих руках.
Я имела наглость таить в этих грубоватых ладонях и вдыхать этот запах, теперь на статусе «бывшие» (или просто друзья) мы идем на спектакль. У меня горит правая лопатка, он сознается, что чувствует, как игральные кости на его щиколотках выбрасывают очередное «11». Это что-то такое, что не передать словами. Мне невероятно хочется с ним целоваться, как сумасшедшей таить в его руках, ногтями впиваться в плечи и кричать о том, что мой разум вышел за пределы. Я поскальзываюсь, и он держит меня за руку, крепче сжимая ладонь. Меня трясет, но я старательно молчу, я делаю вид безразличия, и очень хочу, чтобы это самое безразличие меня все-таки настигло. Почти весь спектакль его рука лежит на моем колене, через плотную ткань красных колгот я чувствую как мне жарко, но я не дергаюсь, я молчу. Я чувствую, как у меня немеет шея, и как хочется убежать отсюда. Сцены спектакля, горловое пение, лица в масках, все это настолько близкое и явное для нас двоих, что страшно шелохнуться. Это игра на пределе.
После спектакля мы идем пить чай, а я курить и выдыхать дым ему в лицо, одно мое движение и мы бы поцеловались, но я себе запрещаю. Между нами случается разговор, в котором сквозит многоточиями.
- Почему глядя на тебя, я хочу грешить?
- Хочешь сделать из меня плохого мальчика?
- Это я уже сделала ровно год назад. Теперь я хочу чтобы ты сделал меня плохой девочкой…
Мы недоговариваем, он нервно втаскивает из моей пачки сигарету, прикуривает, и не может курить, я забираю у него сигарету и прошу кофе, да покрепче и горячее, чтобы я могла занять себя, заткнуть.
- Говорила мне мама, чтобы я язык за зубами держала…
- Ты всегда была непослушная…
Всю ночь мне снится как я с ним трахаюсь, как сумасшедшая ловлю в темноте его взгляды, ладони цепляются за его плечи, спина прогибается под натиском, как хочется пить.. Жажда,. Меня мучает эта ночь запахом воска во сне, лязг цепей на щиколотках и поцелуи до крови. Только бы эти сны остались снами…
Я хочу быть хорошей девочкой, с плохим уклоном.

Разреши мне тобой накуриться,
Дымом ядовитым задохнуться.
Без тебя совсем не спиться,
Без тебя совсем и не проснуться.

Рифмы рваные, как раньше,
Знаешь, люди в сердце не обманут.
Будем рядом, иль стали дальше,
Крепче узы только станут.

Эта ночь такая пьяная,
Я по горлу пропускаю едкое вино.
Я с тобой такая рьяная,
Но закончилось кино.

Вечер-ночь-утро-день-снова вечер,
Я бегу одна сквозь грохот.
Прибегу к тебе на встречу,
И услышу совести зловещий хохот.

Пробежала и упала,
Словно не было и этих сил.
Знаешь, я совсем другая,
Да и ты чертовски мил..был.

Я закончу эти строки,
Сохраняя на себе следы.
Не забудь мои-твои пороки,
Оставляй все для мечты.

я для себя поняла, во-первых внутренние первые эмоции не переделать, а во-вторых,срать мне на форму, главное настроение)

Перемалываю в себе себя саму. Уничтожаю планомерно и верно все прошлое и не пошлое. Знаю, что так будет лучше. Сердце орет благим матом, что надо сделать действо, разум остужает, и говорит «нет». Я решила Тебе написать, и долго вынашивала это состояние, а сегодня впервые за долгое время зашла на этот дурацкий сайт соц.сети, в которой отражаются гости – и опачки, кто тут у нас был. Я как приличная девочка мозгоебательница, тут же, просто моментально придумала то, что Ты сам хочешь что-то мне сказать, но не говоришь…
Знаешь, я бы была готова услышать от Тебя миллионы слов, да только если бы Ты сидел напротив и прятал глаза в край стола, в пол, в полочку над моей головой… Я очень боюсь, что услышав Тебя, или банально прочитав тебя, я снова вскрою себе сознание, и это будет очередное великое извержение. А раны затягиваются и остаются рубцы, и кровь с гноем вытекают постепенно, не так быстро как иногда хотелось бы. Если бы можно физически Тебя из себя вытошнить, то я бы не думая засунула два пальца в рот. Я бы не молчала в тишине, а только бы собирала остатки.
Я чувствую, что те кусочки, что остались от меня за год немного склеились, и где-то с кривыми краями, где-то с пробелами, где-то клей выступает, но глядя вскользь, и не заметишь всей нелепости. С виду все хорошо, а внутри… Не надо об этом.
У Тебя глаза меняются, а у меня отрастают волосы. Ты на шею ей вешаешь якоря, как и мне когда-то в уши, и не знаю я, что и как, но кажется, что это очень некрасиво с Твоей стороны. Конечно, более некрасиво то, что она была моей подругой, а Ты моей жизнью, но все же.
Я скучаю по Тебе и по одной Твоей Родственнице. Я скучаю по себе с Тобой и по Нашему с Ней детству, и в себе я смогу найти смелость написать, что мне Ее не хватает, то Тебе пока нет. Точнее есть, но смысла нет. От Нее однажды получила ответ-раскаяние, от Тебя же стены, сняся которые, я возвела вокруг себя крепость. Очень хочется все в раз разнести. До сих пор не могу Тебя простить и отпустить, и себе съедаю сознание, искусственными зубами.
Лучшее, что мне осталось от Тебя, это не Любовь, это не Счастье, это не Воспоминание, а твой знакомый, который все еще остается моим стоматологом.

В той музыке, что звучит в моем Сознание нет слов, нет нот, нет такта и ритма. Я закусываю нижнюю губу и работаю-работаю и на удивление – работаю. Я настолько загнала себя в какие-то рамки и ящики, что придумываю себе ощущения. Сейчас я придумала, что по мне скучает один человек, который явно не просто так прошел сквозь мою жизнь. Даже не так, он не то чтобы скучает, ему меня не хватает. Таких как я у него нет, и не было, я была каким-то фонтаном в его жизни, костром, что разгорелся за две недели и потух уже к июню. Путь от марта до июня, и я все время что-то просила и требовала, не замечая за собой косяков.
Я ушла от него к другой, совершенно непонятной и неясной жизни, ушла и даже не поворачивала головы, когда это надо было, и пока он скорей всего собирал себя, я грелась на пляже в Испании. Глупая картина, когда неусидчивая девочка пересела на новый, считайте царский стул, где так удобно и хорошо, и пяточки не достают до итальянской плитки и можно «болтать» ногами. Я поступила очень некрасиво и неправильно, и сейчас не то, чтобы себя корю, я пытаюсь понять «а правильно ли я поступила?». Ведь изначальные мотивы были – это бегство за хорошим сексом и удобной жизнью. Добежала и остановилась, теперь совсем никуда не хочется, а только быть в этом доме, что я стараюсь пропитать уютом, вниманием, любовью и заботой.
И все-таки мысли о Том Человеке не дают мне покоя, я разрываюсь между своим ощущением, реальностью и сказками, что лапшой висят на моих ушах. Быть может, судьба распределила все правильно, дала мне смерть-надежду на восстановление и снова жизнь? Может это действительные и реальные сроки понимания мира и себя в нем? Может я не просто так получила поддых и кровью харкала себе же под ноги? Вытирая соленые слезы, ненавидя весь мир, открылись горизонты сознания. Меня учили, что только в истинной боли от Любви можно открыться миру и найти гармонию, и я скорей всего нашла. Я качалась на качелях, когда мир переигрывал со мной и в свет и тьму, я поднялась, и я пошла. Далеко ив верно, правильно и решительно, важно и ярко, но куда я иду?
И этот мартовский снег, когда начнет таить, он смоет все мои следы…

Тебя хоть там любят? скажи мне не мучай.
Тебя хоть там любят? запомни, послушай -
На всякий пожарный, на экстренный случай,
Чтоб не было трудно : я вытрясла душу.

Чтоб больше не думать и больше не помнить,
Чтоб снова тревогой тебя не изранить.
Я вытрясла душу в унынии комнат.
О, Господи, дай мне короткую память!

Тебя хоть там любят? лелеют? целуют?
Тебя обнимают? ты счастлив? ты весел?
Нет, нет, не печалюсь. нет, нет, не тоскую:
Я вытрясла душу в унынии кресел.

Не холодно хоть? не грустишь? не измучен?
Зима говорят, будет нынче суровой.
На всякий пожарный, на экстренный случай -
Я вытрясла душу в унынии слова.

Чтоб больше не выглядеть слабой и скучной.
Но помни: родных не бросают. не губят.
Ну что же молчишь ты? скажи мне, не мучай –
Тебя хоть там любят?
Тебя хоть там любят?..
(с)

От «Тебя» до «Него» моя целая жизнь,
Пару сотен таблеток для крепкого сна,
Пару литров алкоголя по венам,
Пару тысяч сигарет и кофе с утра.

«Он» помог мне подняться с колен,
На которые «Ты» поставил отважно.
Отряхнул с меня грязь и, снимая лохмотья,
Говорил как ему сердце мое важно.

Я «Тебя»  любила, задыхаясь порочно,
Я «Тебя» в сердце своем оставляла.
И себе ни за что не могла простить,
То, что так сильно тебе доверяла.

«Он»  молчит вечерами, сжимая ладонь,
Забирает с учебы, с работы, из спортзала.
«Он» о любви мне каждый день говорит,
Можно снова жить, я себе это доказала.

У «Него» для меня есть новая жизнь,
У меня для «Него» сотни мечтаний.
Мы друг друга никогда не отпустим,
Только «Ты» не назначай мне свиданий.

 

А давай бежать вместе, пока у нас есть силы.
Давай топтать этот талый снег босыми ногами, и он льдинками пробьет наши стопы.
Давай бежать вместе, не оглядываясь назад, не спрашивая "как дела?", у тех, кто мог когда-то позвонить в три часа ночи и сказать "здравствуй!".
Давай раздарим подарки и сувениры в коробку запрячем, где никогда никто их не найдет.
Силы свои оставим слабым, а сами взлетим к небесам, где нас точно кто-то да ждет.
Все Моря перекрасим и будем стоять на стыке течений, смывая с себя всю грязь прошедшую, налипшую комьями, и раздирающую наши ранимые души.
Однажды мы чуть не умерли, так давай и сейчас не умрем, а крепко возьмемся за руки и будем делить воздух поровну.
Давай подарим наши души на растерзание голодающим, которые готовы плакать сутками над нашими беспомощными словами.
Сколько же слов мы обронили од ноги тем, кто теперь танцует вечерами?
Потерялись мы с тобой, и уже не найдемся.
Мы будем за руки друг друга крепко, в губы нежно, объятия крепче.

 

Я не люблю тебя; страстей
И мук умчался прежний сон;
Но образ твой в душе моей
Всё жив, хотя бессилен он;
Другим предавшися мечтам,
Я всё забыть его не мог;
Так храм оставленный — всё храм,
Кумир поверженный — всё бог!
Михаил Лермонтов

Хочется вырвать из себя этот сгусток нервов, что трещит порой, надрываясь. Я все время куда-то бегу, спотыкаясь, поскальзываясь и падая на зад. Встречаю кого-то похожих сердце взрывается в бешеном стуке, в истеричном припадке и криком «выпусти меня!». Хочется сесть на перроне и расплакаться, хочется саму себя пожалеть и дать себе же пощечину. Я глотаю комок в горле, закуриваю на ветру и плетусь дальге в бесконечности на работу. Отработаю движения поворота ключа в замке, нажать кнопку включения ноутбука, поставить чайник, помыть чашку, заварить кофе, пару сахара, печенька… И крутит-вертит меня в круговороте жизни, и швыряет по углам, заостряя собственное «я» на поиске и смыслах. Я теряю ночью над собой контроль, или я проваливаюсь в сон, или начинаю рисовать ужасные картины в своем воображении. Я бы задушила саму себя во сне, будь я уверена, что станет легче. Но я просыпаюсь от назойливой трели будильника, отскребаю себя от кровати, выдергиваю из-под теплого одеяла и..бег начался. Каждый день марафон, каждый день звон в ушах, каждый день…
Иногда чувствую как запястья мои скованы, перевязаны тугими веревками, рот завязан какой-то тряпкой, и ори-не ори, а никто не услышит. Порой, я пленник своей же темницы страхов, порой мне так страшно отрывать от себя элементы Прошлого, что вот-вот и я покачнусь и упаду, и в миг на мелкие кусочки рассыплюсь.

 

Я невероятно и неистово по тебе скучаю, я сжимаю зубы в желаниях, чтобы тебе не написать. Я вчера в ночи готовила, и так о тебе задумалась, что теперь пластырь на большом пальце, и вкус крови снова стал знаком. Почти год назад, я кусала губы до крови, в жажде, желание, в страсти, в намерениях, чтобы быть с тобой рядом, а сейчас у меня нет ни шанса, ни надежды, у меня есть только совершенно новая жизнь.
В этой жизни не надо тебя, а я все равно тащу, шлейфом, болью, слезами, истериками, да только все это слишком глубоко, я зарываю это, засыпаю пеплом и кофейной гущей, на которой, кстати, уже не гадаю. Мне бы схватить тебя за руку, почувствовать трещинку сверху на кисти, потому что ты не носишь перчатки, и закрытыми глазами узнать ощущение. Знаю, что больше нет ничего, ни надежды, ни шанса, ни спасения… Мне катастрофически не хватает тех чувств, что у меня были к тебе. Я хочу лопатками чувствовать твои поцелуи, я хочу знать, что прозвенит звонок и у меня будет 13 минут, но уже ни черта не будет. Ты, там, в обнимку с той, что и я обнимала, целовала, подпускала ближе ресниц. Ты там, такой, которого я бесконечно долго ждала, которому бесконечно всю себя отдавала, и который являлся моим дыханием. Странно, да…
неутолимое сегодня чувство одиночества, брошенности, потери, страха, слез. Хочется разодрать глотку в крике, как больно порой бывает, но молчу, молчу, даже почти не пишу, не надо все это мусолить, перемалывать как кофейные зерна, не надо ничего.
Расшибаю лоб в попытках бежать, и чем дальше убегаю, тем впереди больше вероятность наткнуться вновь.  Имена, машины, глаза, взгляды, чьи-то слова, чья-то вечность, и снова по нервам удар, как по клавишам. Только в миноре. И чтоб прям так за душу взяло, чтоб все наглухо взорвать, добавить пару моментов и соло скрипки. Пожалуйста, умоляю тебя, целуя твои ладони, прошу, исчезни из моего сознания, и больше не появляйся. Я устаю от тебя, когда ты не мой.
Чертовски как-то плохо. 

 

Скажи, а она тоже дрожит, когда ты дуешь на спину?
Скажи, а она тоже пускает мыльные пузыри ладонями?
Скажи, а она тоже сжимает во сне твою руку?
Скажи, а она тоже умеет дышать цветущими яблонями?

Скажи, а ты ее также называешь тем-самым-именем?
Скажи, а ты ей также показываешь те-самые-мультики?
Скажи, а ты с ней также ходишь по рок-н-ролл заведениям?
Скажи, а ты уже нашел в продаже желтые сапоги и зонтики?

Скажи, а ты ей цветы срываешь, чтобы в вазу поставить?
Скажи, а ты ей уже все моря пооткрывал, что отражали мои глаза?
Скажи, а ты ей успел записку с "добрым утром" оставить?
Скажи, а ты ей подрить мое желание, что уже ее мечта?

Скажи, а ты ей говорил о том, как было нам с тобой вместе?
Скажи, а ты ей говорил о том, что мои мечты так и разбились?
Скажи, а ты ей говорил о том, что потерял чувство чести?
Скажи, а ты ей говорил о том, что мы вместе боялись?


 

И бежала куда-то вновь по холодным улицам, не видя под ногами паркета.
Я молчу в оконные рамы, к стеклу прижимаясь лбом, уже пятая сигарета.
Этот чертов дым расползается по углам, заполняя все щели вокруг.
Как жаль, что кому-то из вас не смогу сказать шепотом «здравствуй друг!».

Потерялись, заблудились, в зимние дни платья белые примеряли на снегу.
Кто же знал из нас всех, что через пару лет, я все общие фото на дно уберу.
Кто из нас всех мог догадаться, что коробка будет лежать в глубине чердака,
И неровными буквами я на всех стенках вдоль напишу «Открывать нельзя!».

В этом хламе потертом, в этих игрушках, в этих записках с признаниями,
Был когда-то смысл, для каждого свой, упивались встречами – свиданиями.
С кем-то делила постель, друзей, подруг, годы, молитвы, мечты и слова,
С кем-то хотела старость встретить на старой скамье, зная, что навсегда.

Где-то тот наш «Метеор» все еще есть, отсчитавший лет двенадцать нам
Где-то на Московском вокзале все та же Ложка звенит по стаканам,.
А Андреевская все та же, красива и безмятежна, и теплоходы и туда и сюда,
Только почему-то от каждой строки в трещинку губ катится ядовитая слеза.

Все отпустить бы куда-то на северный ветер, чтобы никогда уже не вспоминать,
Все аккуратно скальпелем вырезать, все из сердца безжалостно уничтожать.
Не заменимых людей совсем не бывает, кто-то уходит, и кто-то приходит,
Только музыка в плеере по кругу с годами, только она ответы на все всегда находит.

Было Время, когда соленое Море разъедало мне руки, невыносимо щипало глаза, сдирало кожу и мешало дышать.
Было Время, когда ветер залетал ко мне в голову, шумел, наводил какой-то свой порядок и исчезал.
Было Время, когда я умудрялась тонуть несколько раз за сутки, и уже потом снова и снова оказывалась на белых простынях.

Я в этом мире испытала, мне кажется, что все. Мне дали почувствовать всевозможные максимумы жизни и своих же чувств. Только вот Ненависть все никак не может во мне проснуться, никак не может взять верх над другими, все никак… В Дружбе была до конца, до потери сознания и собственного разума.  В Любви терялась, плутала, искала, находила, расшибалась, летала и молчала сцепив зубы от обиды, и было много-много тайн от всех вокруг. Без крика о том, что я кого-то люблю. Больно.
Головокружительные взлеты оказывались действием после следующего удара кнутом по спине, а мои мечты разбивались также легко, как и хрусталь об больничный кафель. Я за свою жизнь умудрялась несколько раз сдохнуть и охрипнуть от крика в пустоту. Я бывала грубой, лживой, жестокой и совсем неверной, но теперь совсем все иначе. Теперь я по-другому смотрю на себя в зеркало поутру, и мне нравится это отражение, мне нравится та девочка, что смотрит на меня. Шрамирование  «на гладкой как бархат спине» пройдет, заживет и с новыми силами в бой, потому что иначе невозможно, просто иначе тогда ничего не имеет смысла. Я согреваюсь о ту данность, что сейчас имею, я греюсь о то, что сейчас есть во мне, и что я могу отдать.
Сейчас у меня поистине все хорошо и спокойно. Мечты и иллюзии стараюсь не строить, не даю себе шансы во спасения, и не делаю лишних движений. Иногда к горлу подкатывает ком прошлого, который так хочется выплюнуть, растоптать и выбросить, уничтожить к чертям.
А на проспектах машины разные, но я знаю четыре из них, и водителей лично, и только тихо закрываю глаза, и потом резко посмотреть вверх, чтобы слезы не текли из глаз. Нельзя себе позволять расслабляться и пытаться вернуться туда, где наотмашь удары под дых. Даже выходя с работы, хлопнув стеклянной дверью, и пешком по переулкам… Даже тогда я все знаю и знаю где горит свет, и кто бывает на какой-то крыше.  Нельзя возвращаться в прошлое, надо закрыть его в себе поглубже и аккуратно закинуть туда мину, и пусть тихонечко со временем все там взорвется, а на новых выжженных полях строю новое.
Чистое, яркое и искреннее я строю, без грамма лжи и фальши.  И скоро все совсем изменится, и снова вечность в косы, и босиком к мечтам… Ведь, наверное, не просто так есть момент, когда ощущаешь, что ладони уместят весь мир. И еще чуть-чуть нежности…

 А знаешь, почему? Потому что любить бывает больно!
В любви человек беззащитен! Раним!
Он как устрица без раковины. Бери и ешь!
Только лимоном не забывай поливать. Чтобы вкуснее.(c)

Когда наступает ночь, мне становится еще хуже чем днем. Я на бесконечное проигрывание ставлю Gary Land – In the cathedral, и моя тоска вливается в меня. Она поступает сквозь поры и потом по венам, я чувствую каждую капли ее, как ртуть на красном покрывале, как дым, что обволакивает глотку, как обжигающие напитки по гортани вниз, которые уже не пьянят. Я искренне не понимаю слов «ты достойна лучшего», да кто как ни я сама знаю кого я достойна. Что мне теперь делать с этими коробками воспоминаний, пакетами мечтаний, упаковками с желаниями, и куда спрятать сокровенные мечты? Где бы найти тот огонь, что спалит это все к чертям, который уничтожит все это, и мне уже ничего не будет напоминать.
Мне надо сжечь половину гардероба, штук пять блокнотов, коробки две с бусами, и удалить с жесткого диска все фотографии, стереть стихи и записки, разбить телефон, который подаренный и, в котором так много всего такого уже несбывшегося. Удалить полезные закладки, удалить себя с сайтов, и никогда на них больше не заходить, не ждать с замиранием сердца, когда в skype будет гореть зеленая кнопочка, ничего не ждать. Надо закрыть глаза и выдохнуть.


Хочется состричь опять волосы, опять хочется каких-то кардинальных перемен, но пока мне жалко отстригать, хотя в них, в этих волосах воспоминаний столько, что всего и я не упомню. Я плачу своими срывами и боязнью оставаться одна. Куда бы убежать, куда бы сбежать, как бы избежать... Не могу никак собраться, какая-то разобранная мозаика, поиск самой себя. Запуталась, истрепалась, стерлось слишком много от меня, тяжело закрытыми глазами находить себя наощупь, когда даже не представляешь кто ты сейчас. Я не закрываю глаза, плачу, ищу ответы, и совершенно не понимаю ничего из того, что сейчас творится. Я загружаю себя невидимыми делами и проблемами, пустым общением с людьми, которым это го по сути и не надо, я сгораю каждую ночь. У меня беспокойные сны, я вижу там желаемую реальность, не могу ни о чем перед сном думать, кроме как об ушедшем, не вижу и не чувствую будущего. Все тело будто бы иглами во внутрь, я чувствую как острые кончики в меня вонзаются, и из каждой маленькой дырочки будто сочится кровь, и ощущение, что я проснусь вся в этой крови, если проснусь... А я просыпаюсь.
Утро не фига не мудренее вечера.
Каждый раз когда я курю на любимом подоконнике, я смотрю во двор, и в каждой въезжающей машине я вижу свою мечту, что вот кто-то приехал, кто-то подъехал к моему подъезду, набирает номер по памяти, а я то в тапочках и халате (который еще не сожгла), и слышу «Дань, я здесь, давай спрячемся?», и я бегу в чем есть, перескакивая через ступеньки, не обращая внимания на свой внешний вид. И вот так в чем я есть он меня увозит, укрывает пуховым одеялом под утро, целует в висок, и не спит, а ждет пока мое дыхание станет ровным... Но мечта разлетается каждый раз когда заканчивается сигарета.

 

 …Здравствуй!
Ты этого не прочитаешь, а я это пишу чтобы хоть как-то разобраться со своей болью внутри. Мне трудно сейчас понять этот мир, что будет дальше, и как дышать ровно и плавно. Я разговариваю с собственным отражением, размазывая соленые слезы по щекам, и пару капель на прокусанную нижнюю губу, чтобы щипало от боли. Так будет более живо, так я почувствую, что я все еще жива. Я вчера, обнимая тебя, хотела плакать, хотела плакать выпуская твою ладонь из своей, хотела плакать, когда опрокидывала в себя третью текиллу-бум, потому что тот «бум», что в моей душе, никогда не ляжет на тебя словами, и ты никогда не услышишь.
… У меня не хватает сил на Любовь...
За 9 дней меня будто бы выпили, во мне нет ничего живого и настоящего. Я стала какая-то кляча, которая все еще живет какой-то надеждой. Я чувствую, что у меня закончились все ресурсы, я разбила свои кулаки в кровь пока стучалась в закрытые двери. Мне хочется потеряться в толпе, стать маленькой девочкой, что просила желтые ленты в косы и синие платье, мне хочется орать на весь мир, вытирать слезы кулачком и хотеть в этом мире только воздушный шарик или сладкую вату. Прокрутить бы жизнь как мультфильм. ...Ты стал здоров...
Без лишней скромности скажу, что «вылечив» тебя, я заболела сама. Теперь надо и мне ложки доброты малинового варенья, отваров нежности и терпения, капель счастья в глаза, и мазью по всему телу. Ты теперь можешь смело все делать, в кончиках моих пальцев впитан ты, и твои страхи, я на себя забрала парочку-тройку грешков твоих, да только не забывай про одну юную леди. Ты ей нужен больше, чем кому-либо, ты ей необходим сильнее кто-либо вокруг. Помни, что твоя дочь это ты сам и твоя сила притяжения на этой земле.
...Я разбилась...
Я была хорошим граненым стаканом, а теперь я только осколки на перроне провинциального городка, где меня сметет дворник, смахнув метлой на рельсы...

 Не буду писать о шумном веселье каком-то, о виски со льдом и о бокале с шампанским, не расскажу о темном пиве и горе фисташек. Не хочу.
Это как бы мои личные записи, и, что хочу то и пишу. Боже-боже-боже, кажется у меня едет крыша, я сама себя изъедаю изнутри, как червяк грызет свое яблоко, так и я. Медленно, прогрызая себе тоннель и кажется можно вылезти на иллюзорную свободу, да только я скорей лопну от ожирения этим яблоком, чем позволю себе свободу. Загнала себя куда-то. Все конечно же хорошо, да только мысли разбегаются как тараканы по углам и топают так громко, что я не могу спать ночами. Я вообще не могу спать ночами, самый сладкий сон меня накрывает в 5-6 утра, когда брезжит ленивый рассвет, когда у всех нормальных людей фазы сна уже более легкие, меня придавливает к подушки, и хочется выть. Часто ловлю себя на том, что хочу именно выть, именно кусать губы и удара хочу. Совсем мазохиста стала, но так хочется отрезвляющей пощечины, именно нанесенной мне физически. Я глушу себя кофе, лимоном, какими-то сладкими конфетами, но понимаю, что мою душонку неимоверно тянет на подвиги, на какие-то свершения, что себе не позволяю, а надо бы просто расслабиться и выдохнуть все это, оставить нужно было где-то там, где-то между гранями двадцать-десять и двадцать-одиннадцать.
Ничего у меня не получается.

Я себя корю за то, что я хочу к тебе, хочу тебя видеть, трогать, смотреть в глаза и каждый раз убирать ресничку. Я хочу удушить себя за желание приготовить тебе «Цезарь», и чтобы я вскрикнула оттого, что ты мне аккуратно провел по шее, вниз к ключице, мне бы по-хорошему за такие действия тебе по роже ударить, а я за закрытыми веками только о них и вспоминаю. Я хочу свои пальцы пропустить сквозь твои рассматривать твою ладонь, а потом молча просить о горячем чае, что фруктами свежими пахнет. Мне бы смотреть на тебя снизу вверх, и чтобы прядка волос специально (как обычно: случайно) выбилась и ты ее бы убрал за ухо, поцеловав в висок. Мне бы просто уснуть с тобой рядом, когда так спокойно, когда мы не делим одеяло и сны, когда мы просто спим, крепко прижавшись друг к другу, без какой-либо сексуальной подоплеки, мне не надо этого. Я грежу только о том спокойном сне, что всегда с тобой.
Убиваю себя по-тихонечку, открывая вторую пачку сигарет, запивая ледяным молоком.  

 Налей мне стакан, умоляю, умоляю... Без тебя совсем не засыпаю. Я бы засыпала себя пеплом, чтоб глазами тебя не видеть, только ладонями тебя слышать. Я твои песни по кругу пускаю, и тебя в ветер все отпускаю... Бумерангом мысли возвращаются, топчутся, прячутся, как котята умываются... Рисовала бы тебе слова на кружевных салфетках, и сидела бы молча, искала счастье в шоколадных конфетках. Мне не надо тебе говорить, мне бы лучше молчать, да все смыслы перестать искать. Почему в ресницах снег замерзает? От чего эти слезы не тают? Я не перестаю забываться в ромашковом чае, и горячем кофеине. Я как наркоман сижу на эндорфине, мне бы твои ладони вдоль спины, и желания уже позабыты.
Знаешь, помнишь, потеряла... Я не тебя искала, не хотела, не ждала, не с тобой летала. Хочется очень поставить жирную точку, но нам бы еще предновогоднюю ночку. На два дыхания поровну, и по последнему слову на замерзших губах. Понимаю, оскорбляюсь, обижаюсь... я перед тобой как новогодняя мандаринка — очищаюсь и съедаюсь. Успокой меня хоть словом колким, чтобы смех был звонким. У тебя на ладони есть шрам, ты ломал стекло, и был настоящий хам, когда — то тебе было совсем все равно. Убежал? Спрятался? Нашел? Далеко ты все равно не ушел. Для тебя есть плитка горького шоколада, а больше — то наверное и не надо. Нам бы коньяк по пузатым бокалам, и до утра отражаться в стаканах. Блике через запотевшие окна Полянки, где кто-то бежит на свиданки. Я так и не добежала, как-то споткнулась и упала, и тебе почему-то мечтала.

В моем осознание счастье твое, и любовь и женщины, и признания и слава, и пакеты улыбок и счастья. Боюсь только того, что ты слишком поздно поймешь мои слова все, что истинный их смысл упадет на тебя грузом, когда я уже растворюсь, как чай в сахаре (помнишь откуда это метафора?). Но знаешь, этого ты хоть и не прочтешь, и хорошо. Мне не нужен ты как мужчина и спутник, как любовник и как меценат, ты просто во мне. А я люблю другого... Ты знаешь же, да?