Если сердце не бьется, то пусть хотя бы голова кружится.
Фредерик Бегбедер

А были ли мы счастливы?
Этот вопрос я задаю своему прошлому, которое в эти пасмурные дни как-то стучится в мое сердце, и будто мнется у порога и не знает, как пройти дальше. Я не знаю истинное значения «счастья», когда все уже совсем по-другому.  Я вспоминаю серпантиновые маршруты,  звук, когда ключ поворачивается в зажигание, когда рубашка велика на пару размером и я босая шлепаю по ламинату. Но было ли это счастьем? Было ли это тем настоящим, о котором всегда мечталось?  Я не могу ощутить что-то подобное сейчас, когда прошло столько лет, но при этом я не могу понять была ли я тогда счастлива? Счастье ведь еще и в том, чтобы делать счастливым человеком, что рядом. Но человеку, чья принадлежала рубашка и машина, это видимо было не нужно и в чем-то удобно. И как бы он не старался, и как бы не боролся с собой, но ведь за 2 с лишним года он меня так и не полюбил и вся история закончилась слишком грустно, и можно начинать плакать.
отчего я сейчас так глубоко обо всем этом задумываюсь, что за очередная переоценка и заглядывания в себя с лупой? Для чего мне дано мое собственное бегство от самой себя. Во всех грехах и грешках я уже сама себе призналась, кому еще надо? Совести во мне тоже едва ли наберется чайная ложка, но я ведь любила.… Никогда (ни «до», ни «после») я не испытывала такой же любви, когда за человека я реально была готова умереть, готова была подставить собственное тело под пулю, и знать, что это спасет и убережет. И когда рана моего сердца затянулась, и я  пустила туда совершенно другие чувства, я понимаю, что так любить я уже не буду. Во мне стала ощущаться черствая корочка нежелания пускать людей в свою мякоть, к своей сердцевине, к семенам моего рождения, я никого не хочу пускать.
Выжигая поля собственной души, начинаешь ценить и дождь, и первые ростки побегов. Начинать все сначала – тоже не мой удел, но я учусь совершенно иначе на все смотреть. Жизнь на самом деле во многих вопросах куда проще, чем нам кажется. Максимализма такого уже не будет, любовь не спасет, а я буду другой.
И если все-таки мое прошлое ко мне заходит, я его не гоню, я усаживаю пить чай с бергамотом и рассказываю удивительные истории. 

Во множестве гаджетов стопки неотправленных, недописанных, надорванных и поистине дурных писем и строчек. В мою жизнь врываются люди, и хочется наверное шепотом в ночь сказать "ну почему так поздно?", а с утра приходит осознание, что все "вовремя". Убегая от себя, хочется все равно оставить след, чтоб кто-то все-таки пошел в отчаянный путь на поиски меня. В большинстве ощущений я сейчас, конечно, гармонична, но... Мое глухое и глупое "но" всегда со мной, про износится четко и без сожаления, выражение лица немного становится дебильным при этом, словно удивлено чему-то, но меня ни чем не удивить, кроме как глубиной собственного сердца. Это какой-то бездонный вихрь, моя Вселенная, в которой всегда есть место, и кажется, что только вчера всех оттуда достала и выкинула, вдохнула свободно, ан-нет, я наебала себя, и там снова какие-то жильцы. Утренний кофе почти без молока, это меня огорчает. Пыль на полках заставляет задуматься о том, что я "не дома", но это уже другая история. У меня нет дома. Мой дом-это я. Перепутала краны с водой, и первая мысль "холодно, блядь!", мурашки смелой армией пробегают по телу. Холодные мурашки - маленькие лживые пупырки, это не те романтичные и сладкие мураши, что выбегают когда ты только смотришь кому-то в глаза. Строчки не склеиваются, и просто хочется пару ночей. Своих ночей. Как когда-то.

Наверное, все правильно. Эта жизнь закутила меня в новом вихре и потоке. Я делаю то, что умею, и я делаю это с горящими глазами. У меня руки дрожат от удовольствия, и помилуйте господа, это не минет. Мне нравится, что сейчас происходит со мной. Моя весна уже началась, но не какой-то там любовью, нет, моя весна другая. Снега меня не пугают, а только дают шанс на то, что когда выглянет солнце, я буду просто шире улыбаться. Я не хочу чтобы призраки прошлого стучались в мою спину, но моя спина эта явно какая-то стена, в которую так здорово вдарить кулаком. Сейчас когда ночи длиннее, а дни короче - мне кажется, что вообще душа не закрывается, а только шире и для всех. Я влюбляюсь через 10 минут, а через час пишу идеи по захвату мира. Моя любовь где-то во мне, и сейчас она сублимируется во что-то другое, в другие подвиги и совершения. Мне моя бабушка молвит о том, что мне пора детей, а я все еще думаю какие цветные колготки купить себе, чтобы улыбаться. Я сама еще ребенок, и это, пожалуй, меня радует. Моя жизнь стоит на новом этапе познания себя, и то, что я достаю из этих недр - мне нравится! Like it! Но только иногда я признают себе в двух вещах, первое это жуткий страх, что ничего не получиться, и второй, это то, что я никогда не испытаю счастье быть вновь изорванной любовью. Да-да, это великое счастье с заламываемым рук, бессонных ночей, килограммами слов. Ну, а пока, я вздохну и шагу, побеждая страх.

Здравствуй. Может ждал, а может нет.
Но я долго не могу быть далеко.
Разреши остаться хоть во сне,
Чтоб как прежде, просто и легко.

Здравствуй! Снова и снова строки меня возвращают к тебе и для тебя, я не знаю как именно я напишу это письмо, и смогу ли я его закончить. Но, мой дорогой читатель, ты прочти его чуть шепотом про себя, чуть прикрывая глаза, окунаясь в какие-то тебе известные дали и мечты. Как найти мысли, которые я смогу тебе спокойно описать., не солгав? Знаешь, люди в своем отношение стали какой-то грязью, которую каждый день, каждый из нас месит по дорогам, что в этом городе совсем не чистят. Хочется в домик с трубой, теплый чай из самовара, баранки, и пламя свечи, которое отражается в глазах, и согреваться не жаром печи, а греться жаром сердца Мы совсем потеряли контроль над своими чувствами, мы как зверей их запихиваем в клетки, боясь что кто-то их увидит, или они набросятся и откусят руки. Перед нашими душами так и надо повесить табличку "с рук не кормить". Мы за масками чопорности совсем забыли звук нашего искреннего смеха, а помнишь как мы смеялись? Я утратила надежду вспоминать все это. Трехлетние игры разума и с собой. Потеряли важное, отпустили крылья и опустили руки, без надежд когда-нибудь быть услышанными. Все чаще мне хочется кричать, что все мое существование принадлежит кому угодно, да только не мне самой. Огромная часть моего сердца лежит у тебя на коленях, и пытается согреваться в самые морозные вечера, когда приступы одиночества душат и обдают ледяным холодом. Наши ладони не согревают друг друга, да и иногда пару раз в год, мы имеем наглость согреться о слова. Есть ощущение, что все-таки, что мы не просто так даны друг другу, что свет льется на нас лучом спасения и очищения, что мы не просто земные твари. Мы не сцепляем руки в замок вечных чувств, и пустых обещаний, но я все равно чувствую как мы с тобой умеем вне зависимости от обстоятельств летать на облаках. В моем бесстыдстве и в твоей верности мы находим покой, каждый свой угол и спасение. Мы как щенки щемимся к теплому огоньку, да только не каждый решает быть иным, а кто-то сгорает словно мотылек. Из раза в раз опаленные крылья... Одному Небу известно как я о тебе думаю, что и во имя чего. Когда-то ты избрал себе миссию "спасти", но ни на секунду не задумался, а кто же спасет тебя. Сегодня, как и тем летним днем, я желаю лишь о том, чтобы взвалить твою судьбу на свои плечи, и нести твой крест, дабы тебе облегчить участь. Мне невероятно хочется раскрыть душу шире, чтобы ты разглядел то истинное и то настоящее, что есть, чтобы твои догадки остались догадками, и правда приятно укутала вечностью и наконец твои крылья будут расправлены и ты сможешь сказать сам себе "здравствуй". Мои мольбы за тебя, за твою душу и сердце возносятся к небесам чаще, чем ты можешь себе представить. Смею догадываться, что тебе сложно вообще представить как именно я к тебе отношусь, но поверь, что я и сама не знаю. Порой мне кажется, что это и есть то самое настоящее чувство, что воспевают сотни лет, а иногда я все тверже уверена в том, что это чудная сказка, что я сама придумала для тебя и себя. Без слов! Я хочу осушить с тобой бокал вина и отдать тебе самое дорогое, что у меня есть. Этот сгусток, что гоняет кровь бьется всегда аритмично при мыслях о тебе, и кажется, что навсегда будет греть самые теплые воспоминания. Скажи, ты помнишь те моменты, когда мы имели счастье(=наглость) упиваться друг другом? Мои губы скользящие по твоему телу, шепот срывающейся на крик, легкостью забвенного сна и сладость пробуждения, когда я рядом с тобой... Эти ночи я ни за что не выкину из памяти, и если бы мне сказали, что я могу оставить одно лишь воспоминание, поверь, я бы оставила наше лето. Ты говоришь "привет", а я придумываю историю длинною в вечность, где когда-то мы могли вспорхнуть как бабочки. Но, написав эту историю в своей голове я ее тут же забываю, чтобы не дразнить себя. Чистые мысли и разум, что заполняю тобой. О каком спасение я молвлю, когда тебе не нужны ни мои слова, ни моя вечность, ни вообще что-то подобное. Господи, да почему же я с тобой так робею, и превращаюсь в "тургеневскую барышню", что боится всего на свете и несет в себе килограммы романтики? Просить тебя о чем-то совершенно нет смысла, совсем недавно, дни можно по пальцам пересчитать, я тебе говорила о том, что хочу тебя увидеть, ты сказал, что позвонишь...я не жду. Я никогда не жду от тебя звонка или письма, но я всегда жду чудес. Удивительно, но чудеса мы вольны делать сами. Как же хочется осыпать тебя этими самыми чудесами, дарить тебе то чувство, когда сердце бьется из груди, когда нежность льется радужной струей из глаз и ладоней. Думаю Бог меня ни раз еще накажет за все эти мысли и желания, но я готова за них отвечать даже на самом страшном суде. Меня судить и судить, жечь на костре как Жанну Д'Арк, срывая лохмотья, выставляя напоказ разъяренной толпе. И если Бог меня от тебя огораживает, то место для меня явно уже забронировано. Мне не хочется вызывать в тебе жалость, мне не нужно осуждения, я только хотела бы, чтобы ты понял и почувствовал меня. Чтобы мой свет и добро проникли в тебя и согревали, чтобы чувства моего сердца как-то тебе помогали и давали воздух, когда мир перекрывает дыхание, мне бы только чуточку ответов на бестолковые вопросы, что задаются в Небеса. Знаешь, я почти готова вновь скрыться из твоей жизни, и ни намека на свое существование, но ты снова подкинул дровишек фразой "а я о тебе сегодня думал". Нет дороже слов, чем эти. Нет глаз, в которые я с таким удовольствием и отчаянием ныряю. Нет слов, чтобы описать тебе всю палитру моих ощущений, чувств и эмоций. На моей спине нежными шрамами воспоминания твоих ладоней, и шелеста ветра, когда мои глаза настолько насыщенного зеленого цвета, что любая сосна позавидовала бы мне. Я хочу сорваться с места и примчатся в любую точку земного шара и прижаться к тебе, обнимать и забывать весь свой смысл жизни, весь свой мир зачеркивая и вознося себя вечности. Я пишу тебе, и все еще не знаю как закончить, и вот заканчиваю. Почувствуй. Дыши ровнее, и будь счастлив, пожалуйста будь счастлив!
Береги себя. Твоя D.F.

 

Утром почему-то почувствовала, что хочу написать, но честно даже не представляю о чем. Вот сейчас я на работе, у меня кофе, пирожное «картошка» и крыжовник с грядки. Прошлые выходные я провела прекрасно, и теперь не то, чтобы больше нет вопросов, теперь я не так нуждаюсь в ответах.
В уже далеком 2009ом году, я познакомилась с красивой парой. Л. и А. были такими родными с первого момента вдоха, с момента пересечения глаз. Когда мы знакомились, то дело у них и не пахло браком. Л. был разведен и не очень удачно, со скандалами, истериками теперь он практически не видит своего первого сына. Помню это внутреннее напряжение, когда я видела их вместе, я не могла объяснить, что происходит, но меня слегка будоражило и трясло от каждого из них, но это наоборот разогревало мое желание с ними общаться. Когда Л. мог много выпить, он бежал ко мне через весь лес, хватался за руку и говорил шепотом «помоги мне дышать», я его успокаивала и отводила туда, где он смог бы побыть с собой. В тоже время А. молча, смотрела на все это, и никогда не имела ко мне отторжения, наоборот все как-то ближе мы общались. Она знала все про мою личную жизнь, о переживаниях и не только, знала очень много секретов, и была как-то всегда со мной спокойна. С ними я никогда не было супер-друзьями, пару раз в год мы виделись и этого было достаточно. Хотя, вот тут я и начинаю открывать занавес, с Л. я виделась гораздо чаще, потому что, то напряжение, что было между нами, всегда играло со мной, и было выше каких-то принципов. Подолгу мы сидели в московских кофейнях, пили чаи, разговаривали об энергии и потоках, об айкидо и просто, о всякой чепухе, а я после встреч с ним всегда была как-то спокойна, умиротворенна и легка. Потом настал момент, когда Л. безумно и откровенно начал говорить о своих желаниях, когда он это говорил, у меня сводило низ живота, но я стойко держалась и отвечала ему словами. Мы могли подолгу ночью переписываться и говорить друг другу о том, как лучше сделать хорошо, но никогда ничего не выходило за грань. Летом 2010-го, он приехал на место нашего знакомства, но один, и тут я действительно начала бояться за свое спокойствие рядом с ним. Мы сидели на берегу и долго-долго говорили, он открыл мне мои карты, и тут я испугалась…Я встала и ушла, и думала, что надолго. Я не могла вот так вот в раз осуществить все то, о чем мы с ним говорили, хотя нутро мое ныло и жаждало его. Он меня не стал догонять…
Вечером того же дня, он нашел меня. Схватил за руку, и тихо сказал «помолчи». Он потащил меня от любопытных глаз, усадил перед собой и долго-долго говорил о том, что во мне есть энергия, что сшибает его, что эти потоки видят люди, и мне надо быть аккуратней. Он держал за руку, а у меня по спине бежал ток, который, наверное, ничем было не остановить. И тут он взял меня за шею, запустил ладонь в волосы, и поцеловал…я так опешила, что ответила на поцелуй, дальше начиналась какая-то похоть, танец энергий, но я остановилась и резко сказала «нет». Он попросил сделать ему массаж, и уединившись я все-таки его делала, хоть меня и изрядно трясло, и я не поддалась на провокации.

После этого случая месяца полтора мы не общались, и тут он мне пишет «приезжай, ко мне, пожалуйста». Я еду, с теми же смешанными чувствами, что я предаю А., и саму себя, что могут быть у нас проблемы, но меня не остановить, напряжение растет. И когда, в 2010 году, Москва была в дымке, воздух прогрет до 45 градусов, мы трахались как сумасшедшие на заднем сиденье машины.  Мы как безумные искали место и возможность. Мы трахались перед открытом окном, когда это могли слышать и видеть соседи. Он меня возил к своим друзьям, с которыми мы сначала напивались и потом он меня трахал, он любил показывать мне же мою страсть и мое желание, это все казалось, что будет бесконечным. Иногда я взбрыкивала и говорила, что я не могу так предавать А., он просил расслабиться, и уже одним движением по моему телу стало понятно, что реальность и совесть где-то не здесь. В какой-то момент я все перерубила, и даже сейчас я не могу понять когда это случилось.
Л. и А. женаты, у них растет прекрасный сын, копия папы. И в этот раз я поняла то, что А. все знает, и, наверное, даже как-то не против. Она как мудрая женщина понимает, что с такой энергией как у ее мужа, ей одной не справится, и поэтому она мне сказала, и уже ничего не объясняя, а я не спрашивала «мой муж смотрит на тебя». Все понятно. Но и это уже закончилось..
Хотя, я бы сейчас не отказалась от подобной авантюры. Но держу себя в руках.
Но.. притяжение все также есть, и стоит мне посмотреть на него, как внизу живота снова как-то неспокойно.

Мальчик-волчок, не врывайся в жизнь мою.
У меня для тебя кроме насмешки и зеленых глаз – больше ничего нет.
Я смогу подарить тебе встречу, возможно, поцелуй.
Держи мое запястье крепче, и снова кричи
«Ведьма ты! Дай мне встречу».
Письма с вензелями от тебя приносят только улыбку и хохот.
Слышал, как ведьмы хохочут, сгорая на кострах?
Мальчик-волчок, не крутись вокруг меня, будет больно.
Я сейчас обижена, и тебе пару ожогов доставлю.
Злость, что кипит – будет тебе уроком, но не хочу учить.
Тише!
Не вой! Я тебе душу выверну и плюну, ножкой еще топну.
Беги!
Спаси сам себя от меня, и не оглядывайся. Оставь меня во снах.
Не трогай мои ладони и не вдыхай ключицы. Беги!
Пиши свои картины, пачкайся в красках, твори!
Сохрани тебя, Бог!

Здравствуй! Ты о снах хотел моих узнать, может, что откроют, или ответы на вопросы это даст. Сядь удобнее, прикури спокойно, выдохни, и, затаив дыхание читай внимательнее.
Бывает, Ты приходишь в сон внезапно, тогда дрожу, и комкаю одеяло, но в сон ныряю глубже.
Ты приходишь часто, садишься рядом, молчишь, и я дрожу. За ладонь Тебя хватаю, и бегом… Мы бежим свободные и легкие, куда-то туда, где нет свинцовых туч, послушай, такое бывает. Я чувствую как жарко ладони, я слышу, как бьется Твое сердце, я слышу как чайки кричат, я слышу как песок хрустит под босыми ногами. Я слышу, как  замираю внутри, чтоб Тебя не спугнуть, чтоб не растворился Ты. Мы прибегаем к причалу, а там на мосту  вижу смешных ребятишек. Говорю Тебе чуть тише «смотри!», но Ты не поворачиваешь туда головы, и отвечаешь «уйдем же скорее», а я тащу Тебя к мосту, и умоляю «да посмотри же ты!», и Ты мгновенно исчезаешь. Остаюсь одна, на холодном песке, и вглядываюсь в ребят, и понимаю…вздрагиваю и просыпаюсь.
Ты в латах усталых приходишь с дороги, я в чарку наливаю вина. Устал. Борода рыжая вся спутанная, как мысли мои позавчера, но я очень напуганная. Кидаю в камин пару полешек, Тебе подаю ягненка с картошкой, сама же держу пяльцы. Блюдца бьются, пальцы сжимают деревянный овал, на них вышивка сиреневой нитью «my Captain».  Ты просишь дать тебе мыло, и запах дегтярный во сне ощущаю реально. Зажигаю лучину, сижу молчаливо в тиши залы какой-то, я слышу, как Ты неспешно бредешь до кровати, и слышу, как тяжелый и усталый сон Тебя там накрывает. Молча, подбегаю к Тебе (куда делось платье, почему я в ночнушке?), и рядом спокойно ложусь, целую в висок и бормочу «счастье!». На этом будильник в 7.42 пронзает своей трелью.
Бывает такое, что иду по Москве, неспешно, лениво шагая, и слышу как музыка вечности в городе этом, звучит из каждого окна. Я почему-то одна, народу немного, я тихо бреду по Арбату. (ты знаешь, он неизменен). И вдруг с крыш на меня падают камни, слегка задевая мои плечи, остаются какие-то ссадины да шрамы, но я же знаю, что пройдя этот камнепад, мне воздастся наградой. Я знаю, что там, возле МИДа стоять будешь Ты, с воздушным шаром, зеленого цвета, и молча, будешь курить, чуть улыбаясь. Я не дохожу до Тебя пары шагов, я падаю замертво, и совсем не дышу. Камень упал, я умерла..

Мне снится спальня с белыми одеждами, там мы почти нагие, целуем жарко губы. Мы там целуем нежно миллиметры тел родных, любимых (?), и таим в нежности. Мы там срываем день, кидая себя в ночи, мы там безумно сладостны друг с другом, ломая спины в истоме наслаждения, и сводит судорогами тела. Там жарко нам, и лед уже расстаил на пупках. В себя пускаю, ярче, чаще, глубже и сильней. Я просыпаюсь с желанием курить…
Мне снится мой обычный день, когда один звонок случайный, в глаза мои бросает тень. Мне голос равнодушный говорит, что Ты в больнице, что только номер мой у них откуда-то. Я еду, почему-то на метро и без людей. Вбегаю в госпиталь, какой-то двухэтажный, хватаю за рукав врача. «День добрый. Скажите С-н где? Где мне найти его? Скорее, доктор!». Меня сажают на жесткий стул, дают каких-то капель на ложке оловянной, и говорят «спокойнее, к Нему пока нельзя», и я на крик срываюсь вновь «мне очень надо, Доктор! Ему сейчас необходима  я!». Бегу по коридорам белым, открывая все палаты, заглядывая в одну из них, случайно встретила себя (плевать, тебя ж найти мне надо), врываюсь я в палату №14/02, и понимаю, да тут Ты. На тумбе букет увядших лилий, окно все грязное (при чем тут это?), и Ты лежишь под простыней, и трубки изо рта торчат. Сажусь на краешек, беру ладонь твою в свою (опять все расковырял, ну что ж такое-то! Где крем опять забыл?). На мониторе бежит зеленой полосой биенье сердца твоего и звук такой писклявый наполняет-раздражает. Целую руку, целую губы и висок, и сквозь сон молитвы в Небо отправляю за тебя. Заходит врач и говорит «Он в коме, вы знаете его родных?». В момент, что я ища ответа смотрю на три веснушки на носу, Ты вдруг глаза свои открыл, меня увидел зашептал «звони…». (проснулась оттого, что в руках держала телефон (он был на тумбочке вообще-то).

И это еще не все… Одни из самых ярких, их больше, их сотни, не все я вспоминаю, но так Ты ближе.

…Когда я приезжаю в незнакомый город, меня всегда тянет бегать и фотографировать. Все подряд, от основных достопримечательностей до объявлений на дверях магазинов. Я закрываю глаза и представляю, как я ношусь, как будет много хороших снимков, какие будет забавные кадры, как будет падать свет, какие рожицы состроят мне дети. Слишком быстро я успевала все это представить, что даже могла заметить себя редактирующую эти вымышленные кадры. А в итоге, я очень редко беру в руки камеру, еще реже бегаю в поисках света и контраста, и уж точно не трачу уйму времени на редактирование. Сейчас, когда ноутбук заполнен совершенно-бесконечным количеством фотокарточек, я радуюсь тому, что так немного кадров, что выкидывать не так много, а точнее архивировать. Бывают моменты, когда я жалею о том, что не успела снять столько моментов, но кадры в памяти не стереть, и уж точно не заархивировать. Тысячи моментов всплывает, и еще миллионы впереди. Я так люблю незнакомые города, и выходя на одну из улиц, я уже четко нарисую себе в воображение сто и один кадр, который, к сожалению, не сотрешь, и кнопки “delete” нет.

Перемалываю в себе себя саму. Уничтожаю планомерно и верно все прошлое и не пошлое. Знаю, что так будет лучше. Сердце орет благим матом, что надо сделать действо, разум остужает, и говорит «нет». Я решила Тебе написать, и долго вынашивала это состояние, а сегодня впервые за долгое время зашла на этот дурацкий сайт соц.сети, в которой отражаются гости – и опачки, кто тут у нас был. Я как приличная девочка мозгоебательница, тут же, просто моментально придумала то, что Ты сам хочешь что-то мне сказать, но не говоришь…
Знаешь, я бы была готова услышать от Тебя миллионы слов, да только если бы Ты сидел напротив и прятал глаза в край стола, в пол, в полочку над моей головой… Я очень боюсь, что услышав Тебя, или банально прочитав тебя, я снова вскрою себе сознание, и это будет очередное великое извержение. А раны затягиваются и остаются рубцы, и кровь с гноем вытекают постепенно, не так быстро как иногда хотелось бы. Если бы можно физически Тебя из себя вытошнить, то я бы не думая засунула два пальца в рот. Я бы не молчала в тишине, а только бы собирала остатки.
Я чувствую, что те кусочки, что остались от меня за год немного склеились, и где-то с кривыми краями, где-то с пробелами, где-то клей выступает, но глядя вскользь, и не заметишь всей нелепости. С виду все хорошо, а внутри… Не надо об этом.
У Тебя глаза меняются, а у меня отрастают волосы. Ты на шею ей вешаешь якоря, как и мне когда-то в уши, и не знаю я, что и как, но кажется, что это очень некрасиво с Твоей стороны. Конечно, более некрасиво то, что она была моей подругой, а Ты моей жизнью, но все же.
Я скучаю по Тебе и по одной Твоей Родственнице. Я скучаю по себе с Тобой и по Нашему с Ней детству, и в себе я смогу найти смелость написать, что мне Ее не хватает, то Тебе пока нет. Точнее есть, но смысла нет. От Нее однажды получила ответ-раскаяние, от Тебя же стены, сняся которые, я возвела вокруг себя крепость. Очень хочется все в раз разнести. До сих пор не могу Тебя простить и отпустить, и себе съедаю сознание, искусственными зубами.
Лучшее, что мне осталось от Тебя, это не Любовь, это не Счастье, это не Воспоминание, а твой знакомый, который все еще остается моим стоматологом.

В той музыке, что звучит в моем Сознание нет слов, нет нот, нет такта и ритма. Я закусываю нижнюю губу и работаю-работаю и на удивление – работаю. Я настолько загнала себя в какие-то рамки и ящики, что придумываю себе ощущения. Сейчас я придумала, что по мне скучает один человек, который явно не просто так прошел сквозь мою жизнь. Даже не так, он не то чтобы скучает, ему меня не хватает. Таких как я у него нет, и не было, я была каким-то фонтаном в его жизни, костром, что разгорелся за две недели и потух уже к июню. Путь от марта до июня, и я все время что-то просила и требовала, не замечая за собой косяков.
Я ушла от него к другой, совершенно непонятной и неясной жизни, ушла и даже не поворачивала головы, когда это надо было, и пока он скорей всего собирал себя, я грелась на пляже в Испании. Глупая картина, когда неусидчивая девочка пересела на новый, считайте царский стул, где так удобно и хорошо, и пяточки не достают до итальянской плитки и можно «болтать» ногами. Я поступила очень некрасиво и неправильно, и сейчас не то, чтобы себя корю, я пытаюсь понять «а правильно ли я поступила?». Ведь изначальные мотивы были – это бегство за хорошим сексом и удобной жизнью. Добежала и остановилась, теперь совсем никуда не хочется, а только быть в этом доме, что я стараюсь пропитать уютом, вниманием, любовью и заботой.
И все-таки мысли о Том Человеке не дают мне покоя, я разрываюсь между своим ощущением, реальностью и сказками, что лапшой висят на моих ушах. Быть может, судьба распределила все правильно, дала мне смерть-надежду на восстановление и снова жизнь? Может это действительные и реальные сроки понимания мира и себя в нем? Может я не просто так получила поддых и кровью харкала себе же под ноги? Вытирая соленые слезы, ненавидя весь мир, открылись горизонты сознания. Меня учили, что только в истинной боли от Любви можно открыться миру и найти гармонию, и я скорей всего нашла. Я качалась на качелях, когда мир переигрывал со мной и в свет и тьму, я поднялась, и я пошла. Далеко ив верно, правильно и решительно, важно и ярко, но куда я иду?
И этот мартовский снег, когда начнет таить, он смоет все мои следы…

А никакой Боли, по сути, и нет.

 Я ношусь со своей а-ля Болью как с писанной торбой. Как мать оберегает младенца, как львица прячет львят, как птицы укрывают крыльями птенцов – так и я со своими ощущениями. И если всмотреться вглубь себя самой то я понимаю, что никакой Боли то и нет. Это остатки от обиды и предательства. Я как наркоман из себя выдавливаю остатки, чтобы вновь упиться всем этим, почувствовать себя несчастной, написать какой-то очередной пост, или поплакать вечером. Боль – хорошая причина для всего. Мне грустно – ах, это снова Боль щемит. Мне весело – ах, это назло моей Боли. Я счастлива – ах, я смогла справиться. Я пишу – ах, снова выдавлю из себя все это.
Я подкармливаю свою Боль воспоминаниями и фотографиями, на пару страничек залезть, чтобы аж вскрыться и потом покричать в пустоту «Это должно быть моим!». Я лелею свою Боль в себе и культивирую ее, чтобы она ни в коем случае не сгнила, а наоборот прорастала и давала какие-нибудь плоды.

А никакой Боли, по сути, и нет.

Я в себе оставила пару дверей с замочками, открывая которые колышу свое прошлое. Я рассматриваю каждый период жизни, упиваюсь ощущением заново прожитых мгновений, поплачу и посмеюсь, и снова закрою все. Бесконечные блокноты прочитаны, а сердце невольно живет и стучит. Стуки мерные и спокойные, душа полна жизни и жаждой преодоления препятствий, но после того как следует успех, надо срочно придумать себе что-то, чтобы расстроится, чтобы пожалеть себя, чтобы был баланс как хорошего, так и плохого. Фантомная Боль лучший коктейль, что  я могла сама себе придумать, чтобы запивать все то, что со мной происходит.

А никакой Боли, по сути, и нет.

 

Я меняюсь на глазах. Не могу сказать, что в какую именно сторону, но я очень изменилась. После того как прошел год, я по-другому смотрю на людей, на мужчин, на детей, на отношения, на звезды, на Море и Небо. Я ращу волосы, больше не пью, не курю на голодный желудок. Я пеку блины, готовлю завтраки-обеды-ужины, хожу учиться два раза в неделю, хожу в спорт.зал и бассейн, и с апреля в автошколу. Я по выходным приглашаю гостей, и слушаю как в полночь звучит гитара и глотки надрываются в пение. Я плююсь оттого, как некто родные люди, меняются на глазах, я с тоской перечитываю письма с ними, и сейчас не узнаю. Куда спрятали человеческое? Куда исчезло то тепло, что согревало в минуты расстояния и холода?
Я также перечитываю старые записи из дневников, и удивляюсь насколько меня хватало, насколько во мне хватало место на столько судеб? Каждого же впитывала, проживала с ним его жизнь, и запоминала мелочи… Я и сейчас помню, некоторые движения, родинки, интонации, слова, шутки, манеры…  Из меня все это не вычерпать, не достать, оно так и сидит во мне плотными занозами и коктейлями воспоминаниями.
Шесть лет назад я вышла замуж, сменила фамилию, место жительства,  не одну работу… Сейчас мне двадцать четыре, я разведена, снова живу где-то, но не в отчем доме, сменила опять работу, и пытаюсь нагнать пробелы, которые были до этого, пытаюсь быть разумней и не творить глупости, пытаюсь быть спокойнее. Пока получается :)
 

 

 

Сегодня я собиралась на работу с огромными приключениями. Сначала я очень сладко начала все просыпать, потому что во сне был желанный подарок на день рождение, уже был у меня и мой. Проснулась от назойливой трели домашнего телефона, хорошо, что я Милого попросила позвонить мне и проверить встала я или нет. Как угорелая я собиралась на job. Бегала, спотыкалась, проливала, наизнанку надевала, отрывала, и наконец, стою вся такая одетая, уже в шапке, поворачиваю замок и…тадам. Меня заперли с той стороны. Звоню Милому, говорю, что он меня запер. Жду его. Звоню начальнице, объясняю так и так, меня, мол, заперли, я задержусь. И смеяться и плакать хочется. И все-таки добираюсь на работу…
И о чудо, купив великолепный кекс и сливки, я глупо понадеялась расслабиться и вкусить пары свежесваренного кофе. Черт. Нет сахара, да как же это так? Я не могу пить горький кофе. Расстроилась.
Почта не работает, аська глючит, мысли в разные стороны, и кажется, что главная ошибка за сегодня: не надо было Данечке просыпаться.
Звоню маме, чтобы рассказать, какая у нее везучая дочь, как здорово ее заперли дома, как она споткнулась на лестнице (а об этом я разве не написала?), как вообще все «прекрасно» в этот чудесный последний ноябрьский день. Я рассказываю, а мама смеется, думаю «ну нормальная реакция». Когда я дошла до момента моего плена, мама не выдерживает и еще громче начинает смеяться. Выясняю, у меня все-таки чудесная, самая ебанутая семейка в мире. Мама сквозь слезы от смеха рассказывает «Бабуля пошла выносить мусор, и Дедуля ее запер, и уехал в институт читать лекции», тут не выдерживаю я и у меня слезы на глазах. Замечательная семейка. 

 

Я учусь с тобой быть.
Перемалываю в себе Прошлое, которое тянется шлейфом за мной.
Ты прости меня за это.
Иногда мне кажется, что я сверну шею себе, в те моменты пока оборачиваюсь.
Твои глаза, это мое маленькое личное Море, мое Небо и мое дыхание.
Я целую тебя перед сном, сжимая ладонь.
Тебе тяжело справится с моими слезами, а мне с надеждами.
Но верю, что сможем все.
Надо пережить и отрубить в себе все эти хвосты.
Я смогу.
Ты только помогай мне…
В реальности мне страшно, а в мире иллюзий все чаще начинаю тонуть.
Я тебе нежными ладонями спину разрисую узорами.
Ты мне цветы даришь красивые.
Я вдыхаю ароматы через бутоны.
Боюсь, что все очень быстро исчезнет.
Целуй меня чаще, обнимай крепче, люби жарче.
Не дай мне потонуть в обидах Прошлого, не дай мне разбить Настоящее.
Дай мне Будущее.
Я на широком подоконнике дома, в котором мечтала жить.
Я живу на 7ом этаже, и прекрасно ощущаю высоту.
Я имею все то, что хотела, а что-то будет 5 декабря. (а может и раньше)




Главное научиться опять мечтать…

 

Перед праздником на меня нападает хандра, депрессия, раздражительность и усталость.
В голову лезут страшные мысли.
Расстраиваюсь из-за недостатка денег, и нужно делать выбор.
День Рождение – со столом, подарком и друзьями?
Или…
Новый Год – с друзьями, шумно, весело и где-то не здесь?
Мысли роются в моей голове, сжигая друг друга.  Тараканы устроили третью мировую, и кажется, что я скорей сойду с ума, чем разберу все в себе.
Боюсь своего дня рождения, потому что боюсь взрывов из Прошлого, боюсь, что снова изнутри все лопнет, и зальет сознание.
Надо быть спокойнее.
Куплю себе сегодня успокоительный чай, вспомню вкус января и февраля.
Ожесточенно хочется исчезнуть, растворится, и куда-нибудь убежать, только бы спокойствие меня накрыло.
А сейчас я истеричка.
Терпения. И не мне. А со мной.

 

 

 

Как же не хочется осознавать, что в моем сердце теплится пепелище чувств. Я разжигаю больше и ярче все новые костры, и даю себе сама шанс. Закрываю глаза, пытаюсь не успеть уловить реальность, закрыть двери, еще раз проверить замки, и в очередной раз куда-то вышвырнуть ключи. Эта ноющая боль начинает снова разрастаться неприятными ощущениями внутри, и будто сердце снова пустили в мясорубку, и я каждой клеткой все это чувствую. Перед сном загадываю желания во имя другого, во имя сил и терпения, дабы не исчезнуть. У кого-то, или чего-то прошу дать мне знак, что с кем-то все в порядке, что здоров, что не болеет, что, черт возьми, может и счастлив. Ну, а я как-нибудь продержусь, и выйду снова птицей с крыльями, и будут надежды и мечты. Я стала почему-то дико уставать, мне не хватает сна и сил, чтобы как-то собрать все мысли разом, чтобы все получилось, чтобы задуманное осуществилось. Всегда, за две недели до события, у меня начинается хандра, депрессия и истерики. В этом году День будет совершенно другим. Без ожидания чуда, без билета, без удивления, но..с родителями своими и не только, с самыми близкими друзьями, с новой жизнью, с новыми воспоминаниями. Удивительно… и совершенно не понимаю, просто не могу склеить в своей голове как это, так, и почему главное так. Отказывается сознание отвечать на мои вопросы, и задает их еще больше. Могла в начале декабря уехать в Египет, но не еду. Корпоративной поездки для прогрева костей не будет, а жаль. Наверное, я даже расстроилась, но я так хотела увидеть Море, я так изнываю без него. Или Него. На Новый Год думала уехать в Финляндию, но и тут промах. Я стояла в жестком выборе: подарок на День или поездка. Немного эгоистично я решила, что все-таки хочу подарок, и нельзя ставить перед таким выбором. Я, что виновата, что мой День в декабре? А вообще все хорошо. Работа работается, учеба учится, сердце стучит, компот на столе.

 

Я учусь говорить по-английски, с пробелами в фонетике, и ошибками в словечках, и корявыми правилами апострофа. Больше не пью ирландский виски, не разбавляю его ни соком,  ни колой, и на ужин глоток морса. Вечером, чай с лимоном, да конфета «Красного октября» вприкуску, и в тихом забвении нахожу свои ответы. Через 3 недели стану на год старше, может мудрее, может спокойнее, может и краше. Как всегда ловлю за хвост депрессию, ту тоску, что всегда при ходит к дню рождения, незваный подарок, в коктейле с агрессией. Я высекаю для себя какие-то новые гранитные и каменные ценности, но я так и не имею смелости взглянуть, вовнутрь, вглубь, в истину, в правду – себя. Разрушаю очередные границы, нахожу смыслы и крашу ресницы. Хочется дать некоторым людям шанс, удачу, спасенье, и веру, а кому-то, засучив рукава, вдарить по морде, стирая насмешки и отраженье игристых вин  в глазах.

Мне бы сны красивые, и сказки душевные на ночь, чтобы времена настали мирные, и все зло прогнать прочь. Бывает такое, что я убегаю куда-то от себя самой, куда-то туда, что могут назвать «домой», но нет, я стою на перекрестке дорог, и меняю страх, на порок. Рассвет не встречаю,  закат уже не провожаю, и мерно из жизней людей-блядей исчезаю, чуть прикрывшись вуалью.  Я все также бегаю босая по дому, все также лохматая по утру, все также неуклюже варю кофе, и все также засыпаю, обнимая одеяло. Я бегу по улицам, спотыкаюсь о трамвайные рельсы, ищу в толпе лица, разбиваю казенные блюдца.

И как честный гражданин, я с десяти до семи сижу на работе, в очках, что в черной оправе и в наушниках, заглушая давящую тишину, и кажется, что забыла в свинину добавить розмарин. И как-то неестественным движением, я вновь беру себя за уши, и вытягиваю из этой пучины, из тьмы и тиши, и говорю себе «девочка – молчи!».

А порой я так хочу выть, сжимая зубы, сдавливать треснутые губы. Хотя, в моей а-ля дамской сумке бывает «случайно» лежит крем от сухости рук, только ни разу его не открыла, он так, на «всякий случай», мало ли, что вдруг. Говорят, что я изменилась, но я почему-то не верю. Меня мало кто знает, с подтекстом «так», но я знаю, что больше я карты не открою, больше никогда не позволю так глубоко в себя залезть, только сама порционно раздам остатки себя.