Ну и что?

Ну и все.

Это твое лицо, я люблю на него смотреть, оно красивое. Это твои руки, я их помню как свои. Это запах твоих волос, такой родной и привычный, такой болезненный и теплый.

Это твой голос, он резок и не очень приятен, но я к нему привыкла и он мне нравился всегда. Потому что это ты.

Это те дни, которые мы прожили порознь и вместе.

У меня вот на конверте написано: Мир вращается вокруг вас. Может, и вращается.

Ну и что?

Правду говорили мне друзья когда то: «Тебя еще никто не научил любить.»  Но теперь я  с гордостью могу сказать, что я  умею это делать, как никто другой. Я горжусь собой. Я никогда не верила что можно ревновать, когда любишь, но поняла, что когда любишь невозможно не ревновать.

Я имею для тебя большое значение, ведь не могу я быть для тебя только словом?...

Иногда я отбрыкиваюсь, говорю что то грубо. Потому что, временами хочется подойти и врезать тебе, что бы ты возмущенно врезал в ответ, начал кричать на меня, упираться и спорить. Я вовсе не имею в виду, что хочу провести все время в спорах, но иногда мне бы хотелось. И поэтому, мне приходится немного пререкаться, что бы просто для себя, что бы просто было. Это просто я привыкаю ко всем этим «Женским» штучкам. Иногда начинаю понимать, почему их зовут  истеричками, нервными и плаксами. Я действительно понимаю.

Знаешь, еще я поняла что одиночество, это когда я точно знаю что если на кухне насвинячено [c] – это сделала я.

А сидеть у тебя за компьютером, пока ты… незнаю, в душе или готовишь завтрак, может. Полгода назад, или чуть больше ты бы за это убил, на что же ты пойдешь сейчас?

Раньше любимой фразой была «это не страшно», сейчас – «это все не имеет значения», и «Да, конечно, почему спрашиваешь?»

Это все не имеет никакого значения.

Вот она - я, сижу за чужим компьютерным столом, в чужой майке, в чужих штанах, прижимаюсь щекой к чужому плечу. Мне хорошо, я чувствую себя живой, я существую. Когда у меня кружилась голова, меня держали за локоть.

Твои ладони никогда не потеют, ты никогда не волнуешься, ты непрошибаем. Сейчас Ворд подчеркнул слово «непрошибаем» и предлагает исправить его на «неподражаем».

Я пишу это просто потому…Когда выговоришься, выплачешься всегда становится легче. Хочется отдать все свое доброе и теплое, даже если у меня его нет, выскрести из себя хотя бы грамм. А боязно даже слово сказать, любое, вдруг что не так, вдруг воспримется не так, как я имею в виду? Ведь это глупо - говорить и писать всюду, что у тебя маниакально-депрессивный психоз. Это глупо - намекать всем в умных и не очень фразах, что ты, якобы, не человек или что-то выше человека или что не предназначен для жизни на этой планете. Я тоже хочу с тобой, может, на марсе жить, там прикольно, красно и малиново.

Главное дожить хотя бы до четверга, а там я на своем бензине, со своими силами я доползу дальше, честно, клянусь, обещаю. Я  всегда прижимаю тебя к себе так крепко, как только могу.

Сколько нужно таких, как мы, чтобы вкрутить лампочку?

Ни одного.

Потому, что нам нравится здесь, в темноте.