Присяжный переводчик
« : 10.03.09г., 16:04:53 »
--------------------------------------------------------------------------------
Цитировано с сайта "Парламентской газеты", подготовлено Натальей Кучер
Став полноправным участником мирового сообщества, Россия столкнулась с проблемой, на которую поначалу обратили внимание, пожалуй, только специалисты, — недостаточно надёжная процедура легализации и перевода официальных документов, курсирующих между странами. Сегодня, когда наши предприятия всё чаще подвергаются рейдерским атакам со стороны иностранных инвесторов, когда резко возросло число преступлений, совершённых гражданами других государств, эта проблема из юридической и лингвистической превратилась в вопрос национальной безопасности и правообеспечения.
Заверим то, не знаем что
По общему правилу, документы, выданные в одной стране, могут быть признаны и приняты к рассмотрению в других странах, если «отправляющая» сторона удостоверит их подлинность. Во времена СССР такое удостоверение осуществлялось с помощью жесткого и сложного механизма консульской легализации. В 1992 году Россия ратифицировала Гаагскую конвенцию (1961 г.) об отмене легализации официальных документов, исходящих из стран — участниц Конвенции, сегодня их 88. Отныне нашим и не нашим гражданам уже не требовалось месяцами осаждать посольства и консульства, чтобы доказать подлинность своих бумаг. Достаточно стало заверить их апостилем — специальным штампом утвержденного образца.
Еще более простой порядок взаимного признания документов был установлен Минской конвенцией 1993 года, которую подписало большинство бывших республик СССР, а также специальными двусторонними договорами о правовой помощи между Россией и 36 государствами мира. Смысл их таков: документы, которые на территории одной страны рассматриваются как официальные, принимаются в другой стране без какого-либо дополнительного удостоверения, в том числе без апостиля, и имеют ту же доказательную силу.
Как известно, делопроизводство в России ведется на русском языке. Любой официальный документ, поступивший в нашу страну из-за рубежа, останется ничего не значащим набором букв и символов, пока не будет сделан его нотариально заверенный перевод. И вот на этом — очень ответственном — этапе у нас действуют удивительные для правового государства порядки. Рассказывает заместитель председателя Комитета Госдумы по собственности Евгений Богомольный:
— Сегодня потребность в переводах огромная, но нет никаких гарантий их достоверности. Вам никогда не доводилось видеть, как совершается нотариальное заверение перевода? Переводчик приносит два текста — один на иностранном языке, другой — на русском. И нотариус, который зачастую не знает языка оригинала, просто ставит свою печать на перевод. Он даже не может гарантировать, что русский и иностранный текст — это одно и то же. Нотариус подтверждает только подлинность подписи лица, сделавшего перевод. А дальше неважно, тот ли текст переведен, с ошибками или нет. Он уже нотариально заверен, украшен гербовой печатью, легализован и является обязательным к приему во всех инстанциях, включая суды.
Единственная норма, регулирующая эту процедуру, содержится в «Основах законодательства Российской Федерации о нотариате» от 1 февраля 1993 года №4462-1. Статья 81 гласит, что нотариус свидетельствует верность перевода с одного языка на другой, если владеет соответствующими языками. Если не владеет, то перевод может быть сделан переводчиком, подлинность подписи которого и свидетельствует нотариус. При этом — заметьте — никаких требований к качеству и достоверности перевода закон не устанавливает!
— Проблема в том, что в России законодательно не определен сам нотариальный процесс, то есть как это должно происходить, — говорит эксперт Федеральной нотариальной палаты Алексей Лацейко. — Не определены ответственность переводчика и порядок подтверждения его прав. По действующему законодательству нотариус не обязан проверять квалификацию переводчика. Поэтому, чтобы обезопасить себя, нотариусы предпочитают обращаться к «своим», проверенным переводчикам.
Инвестор с Бармалеевых островов
Однако подчеркнем, теоретически нотариус не вправе отказать в заверении подписи любого, кто изготовит перевод, будь то носитель коренного языка народа манси или знаток азербайджанской речи с ближнего рынка. С точки зрения законодательства до сих пор нет ответа на вопрос: кто же может быть в России переводчиком?
— В законе о нотариате вообще ничего не сказано о переводчиках, следовательно, любой человек в стране может быть официальным переводчиком и переводить важнейшие документы.
Наше уважаемое российское законодательство не предусматривает также никакой ответственности переводчика за невольное или умышленное искажение текста исходного документа. Нотариус проверить это не в состоянии, да и не обязан. Последствия подобного — нет, не пробела, а целого провала в законодательстве могут быть просто катастрофическими. Евгений Богомольный напоминает о трагедиях, связанных с усыновлением российских детей иностранцами. Случались пытки голодом, избиения, убийства беззащитных крох... Как извергам-усыновителям вообще разрешили взять наших малышей?
— Это, в частности, связано с тем, что произвольно переводятся документы на усыновление, — полагает Е. Богомольный. — Возможно, в справках у усыновителей указаны психические заболевания, дурные наклонности, криминальное прошлое, а при переводе за определенное вознаграждение все эти сведения можно удалить. В результате перед органами опеки предстает совершенно другой человек.
Есть и другие «опасности перевода». Над страной по-прежнему реют «вихри рейдерских атак». Россия завалена документами, доверенностями, исходящими из непонятных органов власти, а порой из несуществующих стран. По этим переведенным и легализованным с помощью нотариуса документам совершаются сделки, наносящие урон российской экономике. Так, в 2005 году некая фирма, зарегистрированная на Британских Виргинских островах, приобрела акции российского ОАО и буквально истерзала его бесконечными исками и требованиями. И только после долгих разбирательств в инстанциях, арбитражных судах выяснилось, что такой страны как Британские Виргинские острова вообще нет на карте мира.
Как отмечают эксперты, сегодня подобными схемами широко пользуются рейдерские и криминальные структуры. Купив в офшоре фирму или просто документы, они под видом иностранных инвесторов шантажируют предприятия и разрушают отечественный бизнес. Взыскать ущерб за такие действия практически невозможно.
«Золотой прииск» Фемиды
Конституция РФ гарантирует каждому, в том числе и иностранным гражданам, право пользоваться родным языком в ходе судопроизводства. Участие переводчика в судебном разбирательстве предусмотрено всеми процессуальными кодексами — КоАП, АПК, ГПК, УПК. За заведомо неверный перевод в производстве по административным и гражданским делам переводчик несет административную ответственность (ст. 17.9 КоАП), в ходе арбитражного и уголовного судопроизводства — уголовную (ст. 307 УК).
На первый взгляд, уж здесь-то, во владениях Фемиды, все должно быть четко отрегулировано. Однако точно так же, как при переводах международной документации, никто не может гарантировать достоверность и качество судебного перевода — ведь штатных судебных переводчиков в России не существует. Закон даже не требует, чтобы у переводчика было специальное образование.
— Управление судебного департамента заключает договоры с переводческими бюро, куда суды направляют свои заявки, — рассказывает председатель Домодедовского городского суда Московской области, член Совета судей России Иван Капичников. — Из федерального бюджета выделяются на это колоссальные средства, и кто-то их получает, но качество перевода при этом не достигается. Несмотря на заботу государства обеспечить обвиняемым, подозреваемым, подсудимым качественный перевод, я вижу, что люди, которые приезжают в судебные заседания, — случайные. Порой у них нет никакого языкового образования, они изъясняются на бытовом уровне. Особенно характерно это для республик Средней Азии. Проблема огромная, особенно для нашего суда. У нас 40 процентов всех уголовных дел связано с иностранцами, поскольку рядом аэропорт Домодедово, а там и наркотики, и контрабанда.
Расходы федерального бюджета на оплату труда переводчиков, участвующих в судебном процессе, не поддаются осмыслению. По данным маркетинговых исследований, в Москве перевод одной страницы машинописного текста стоит в среднем 15 долларов, для редких и восточных языков ставка доходит до 20—25 долларов. Устный перевод меряется часами. Один час — в среднем 1,2—1,5 тысячи рублей. За полный день работы (6—9 часов) переводчик получает от 7 до 9,6 тысячи рублей.
Судебные дела, особенно уголовные, — это многотомные «собрания сочинений», где один приговор может занимать до 300 страниц. Само разбирательство тянется месяцами, а то и годами. Получается, что государство открыло на «территории» Фемиды настоящий Клондайк для знатоков иностранного слова, однако контролировать этот вид деятельности практически не имеет возможности.
Слово под присягой
Законодатели, нотариусы, судьи, а также сами представители переводческого сообщества сходятся во мнении, что в России необходимо вводить институт присяжных переводчиков, который давно и успешно действует в большинстве стран Европы. У нас же, по сути, возникла целая специфическая отрасль права, которая никак и никем не регулируется — ни государством, ни профессиональным сообществом.
Наделенные полномочиями нотариуса присяжные переводчики будут выполнять и заверять переводы официальных документов, а также переводить юридическую, правовую информацию, в том числе и в судах. А главное — они станут отвечать за качество и достоверность перевода, поскольку при назначении на должность будут приносить присягу, как это делают нотариусы, адвокаты. Нелишне напомнить, что подобная должность существовала в нашей стране и в дореволюционные времена.
Каким видится институт присяжных переводчиков в современной России? Понятно, что это должны быть люди, не только блестяще владеющие иностранными языками, но и обладающие юридической подготовкой, специальными знаниями в сфере международного права. И обязательно знакомые с реалиями страны, языком которой пользуются, зарабатывая хлеб насущный. В профессиональных кругах до сих пор ходит байка, как один зарубежный синхронист изложил любимую поговорку Никиты Хрущева в следующей редакции: «Господин Хрущев любезно предлагает вам познакомиться с матерью господина Кузьки»…
Как сообщил Евгений Богомольный, сейчас в Госдуме готовится концепция законопроекта об официальных, или присяжных, переводчиках. Обсуждаются два варианта регулирования переводческой деятельности — государственное лицензирование или саморегулирование.
— Сегодня, когда в России принят Закон «О саморегулируемых организациях», думаю, предпочтительнее ввести саморегулирование присяжных переводчиков. Это более высокая степень материальной и профессиональной ответственности. Государство делегирует саморегулируемой организации, то есть профессиональному переводческому сообществу, полномочия принимать экзамены у переводчиков, подтверждать их право переводить и обязанность отвечать за качество перевода. Формируется компенсационный фонд, откуда будут возмещаться убытки, возникшие из-за недобросовестного или некачественного перевода, страхуется гражданская ответственность переводчика.
Еще одним аргументом в пользу введения нового института служит тот факт, что вся Россия пронизана правовыми отношениями, возникшими еще в эпоху СССР. Многие люди старшего возраста работали на территории бывших советских республик. Сегодня, оформляя пенсию, они несут справки о трудовом стаже, выданные, допустим, на туркменском языке и переведенные на русский. Или какие-то документы о работе в тылу в годы войны, о пребывании на оккупированной территории — для назначения льгот. И опять же — нет гарантий, что в процессе перевода там что-то не искажено, не приписано. Документы заверены нотариусом, и у ПФР, органов соцзащиты нет оснований их не принимать.
И последнее. Мы готовимся к Олимпиаде в Сочи. Мы ждем, когда перед Россией распахнутся, наконец, ворота ВТО. Эти два крупных события обернутся колоссальным ростом документооборота между Россией и всем миром. И у нас остается не так много времени, чтобы создать цивилизованную и надежную систему, обеспечивающую безусловную достоверность официального перевода.