Вот уже и первая декада июля на исходе. Мне так больно, и боль не проходит. Больно за живых... Я помню тебя в мельчайших подробностях, в здравии и в состоянии губительной болезни. Я помню.., но вспоминаю здоровой, полной сил. Мне кажется, я зайду к тебе сейчас, и все будет по-старому. Ты спросишь: с чем я буду пить чай. Потом что-то расскажешь, про цветы, про новые рецепты. А потом я понимаю, что больше так никогда не будет. На пороге меня встретит одинокий, с полными боли глазами, дедушка. Он бодрится, старается, но каждую секунду думает о тебе. А когда с его губ слетает: Танечка, я вижу слезы в его глазах. И мое сердце щемит так сильно, что я стискиваю зубы. Я не плачу при маме и дедушке, им от этого будет еще тяжелей. Ты лежала в гробу без морщинок, за которые ты так переживала, строго, характерно для тебя, поджав губы. Словно журишь нас. Но видно, что тебе стало легче, что боль отступила. Отступила только перед лицом смерти. Я каждый вечер думаю о тебе. Но на душе моей очень тяжело. Все больше приходит осознание невозврата, что больше многого никогда не будет. Дача? А что дача. Без тебя она никому не нужна, честно сказать, там было -то уныло, а теперь в сотни раз унылее. Ты дождалась тепла и дачи, чтобы уйти там, там, где тебе было хорошо. Я люблю тебя и отпускаю все обиды, которые несла и не могла простить. Спи спокойно, бабушка, пусть у тебя ничего не болит. Вышивку твою дедушка закончил и в рамку вставил; он очень тебя любит, помоги ему с небес. Прости за все...