Старик стоял в стеклянных дверях магазина, не смея шевельнуться.

Он был старый, немощный, жалкий.

Однако, видно. что не бомж. Есть дом. Дом, где никто не ждёт.

Пальтишко, перелатанные штаны, нелепые шапка и шарф, морщины, глаза. Тёмные заплывшие зрачки без признаков чувств. В правой руке - палка, в левой - авоська.

У старика оторвалась застёжка со штанов, он просто пытался справиться с нею. Чуть стонал. Одной рукой держал штаны, другой - всаживал застёжку в неудобную ткань.

Он мешался. Его спасло, что было уже 10 часов вечера - время, когда основная масса посетителей магазина уже исчезла. Толкали, материли. В конце концов, охранник вытолкал его на мороз.

Эту отвратительную сцену я наблюдал, стоя очередь в кассу. Чем я мог помочь ему? Вряд ли он понимал чётко, что происходит вокруг.

После я поравнялся с ним и обогнал его. Он что-то бормотал. Мне показалось, он повторял: "суки".

Так вот.

Я тоже постоянно бормочу себе под нос. Когда мои уши не в плеере, я шепчу: "СУКИ. ЁБАНЫЕ СУКИ, ХУЁВ ВАМ, ПИДОРЫ! Я, БЛЯТЬ, ВСЕХ, ВСЕХ ВАС ПОИМЕЮ!" Я шепчу это встречным людям и машинам, зимним деревьям и микросхемам
домов. Возможно, сегодня я прошептал это вслед лично Вам.

Больше всего на свете я боюсь стать таким вот одиноким куском старческого дерьма, не способным дать сдачи. Проебать жизнь, не сумев вовремя её оборвать.

Но сейчас, в свои 20, я, напротив, боюсь смерти. Боюсь, что не успею и не смогу всего задуманного. Именно поэтому я не спешу пока обретать свой кусок тёплой пизды. Это будет мешать такой здоровой ненависти. РВАТЬ!


p.s. Браво, Хантер С. Томпсон!