Ачуметь какой день был!
Выехала сегодня в офис. Со Златкой, конечно.
Собираю сумку. Потом Злату. Потом себя. Бегая по квартире, замечаю, чем занята дочь… сумку я зря собирала так рано, да.
Вышли. Возле троллейбусной остановки Злата поскальзывается и плюхается коленями в грязь: красивыми мы на работу не приедем.
Подходит троллейбус. Люди медленно в него загружаются. Вот-вот подойдёт наша очередь. Но! Просто так уезжать неинтересно. Надо обязательно оставить долгую и яркую память о себе среди остающихся. Неподалёку от нас стоит тётка в красивом светлом пальто, похоже, что дорогом. Между ней и Златой небольшая, но грязная и довольно глубокая лужица. Злата хитро глядит на тётю и с радостным визгом опускает в лужу сапожок.
Прежде, чем тётка успевает осознать, что её пальто теперь не такое красивое, хватаю дочь и ныряю в троллейбус.
Садимся в поезд. Как назло, напротив опускается одна обладательница красивого пальто, на этот раз светло-красного, тоже, кажется, дорогого. Лицо малость стервозно.
Злата начинает энергично болтать ногами и, само собой, мажет сапогом по тёткиному пальто. Лицо у женщина становится ещё стервозней, она открывает рот, но прежде любого её слова я делаю морду Настоящего Индейца и жёстким, тихим, ледяным таким голосом произношу, глядя перед собой:
— Злата! Ещё одна такая выходка, и я ломаю тебе ОБА колена.
Злата делает глаза какающей бильярдным шаром мартышки. Тётя меняется в лице и молча стряхивает грязь. Потом уходит от греха подальше.
Неподалёку девочка лет 3-4 тянет на одной ноте: «ля-ля-ля… ля-ля-ля…». Получается монотонно и не слишком приятно. Дождавшись паузы, Злата громко сообщает, указуя перстом на девчонку: «А у девочки НА ЗАДУ косичка!!!»
Пассажиры с интересом рассматривают юную певицу. Действительно, у девочки на затылке косичка…
Заходит и садится напротив нас мужчина в очках. Злата спрашивает, действительно ли дядя в очках. Я подтверждаю её наблюдения. Тогда Злата говорит, что папа тоже в очках. А вот мам без очков, потому что Злата ей СЛОМАЛА ОЧКО. Теперь пассажиры переключают интерес на меня.
Потом дочери надоедает электричка. Она уговаривает меня выйти. Выдвигает аргумент, который, как ей кажется, должен подействовать: «Меня тошнит!» — «Почему это?!.» — «А у меня похмелье…»
Пассажиры тихо радуются.
Не надо думать плохого. Моя дочь не слышит эту фразу часто. Она слышала её накануне, после празднования дня рождения моего мужа. Но всему вагону я это объяснять не стала.
Когда я приезжаю в офис, некоторое время всё идёт нормально. Но через два часа Злата начинает хныкать. Предположив, что она голодна, отпрашиваюсь на обед и веду её в рекомендованную начальством кафешку. Маленьких порций там нет. Беру большие — такие, что нам и вдвоём не съесть, как выясняется. Тем более что дочь отказывается мне помогать. Она раскачивается на стуле и хнычет. Я спрашиваю, в чём дело. Оказывается, Злата хочет ПИСАТЬ. Я призываю её сделать это немедля: на ней одноразовый подгузник. Дочь в ужасе: мама сошла с ума!!! Разве можно писать… вот прямо стоять (сидеть) — и писать?!. Она вежливо отказывается. Тогда я предлагаю пойти в туалет. Злата оживляется. Заплатив по счёту, мы идём в туалет. Но и там Злата не хочет писать: «Мама, я не могу, это же ЧУЖОЙ туалет.» Ладно. Возвращаюсь в офис. Припрёт — всё равно ведь пописает.
Компьютер, за которым мы с шефом обсуждаем редизайн сайта, в соседней комнате. В процессе работы начальник обращает внимание на плач моей дочери. Я, несколько смущаясь, объясняю ситуацию. Шеф без лишних разговоров исчезает в направлении жалобных звуков. Через некоторое время они затихают. Дядя начальник возвращается и сообщает, что всё в порядке: Злата пописала в подгузник.
Потрясающие организационные способности. До сих пор интересно, как это произошло. Но расспрашивать я не решилась.
Наконец, работа (на сегодня, только на сегодня) закончена. Я выхожу в комнат к Злате. Она весело улыбается мне и говорит: «Мам, тебе хватит работать. Пошли домой. Я хочу ПОКАКАТЬ НА ГОРШОК.» …
НО И ЭТО ЕЩЁ НЕ ВСЁ.
Ехать в метро, если быстро, а не удобно, с четырьмя пересадками. Дочь засыпает у меня на коленях. Когда приходит пора выходить, я выношу её и потом ставлю на перроне рядом с собой. Она обхватывает руками мою ногу и ПРОДОЛЖАЕТ СПАТЬ стоя.
Тогда я иду по направлению к переходу. Она идёт рядом, не расцепляя рук, не открывая глаз, меленькими боковыми шажками. Наконец недовольно произносит: «Мама, ты мне СПАТЬ МЕШАЕШЬ».
Впрочем, и это было не всё. Осталось ещё столько же, но я человек ленивый, и о пути домой предоставляю вам строить догадки.
