Мой последний рассказ. Написан почти год назад, с тех пор я ничего не писал. Может быть не только последний, но лучший. По крайней мере, мне за него совершенно не стыдно; без оговорок, как в случае с другими рассказами.

…Они лежат в постели. Мага пьет мате, Хосе курит сигарету. Каждый из супругов думает об одном и том же. Этот человек стоит в книжном магазине около полки классиков аргентинской литературы, листает Борхеса. Великий библиотекарь недружелюбно улыбается ему с обложки. Вам чем-нибудь помочь? – спрашивает подошедший продавец. Нет, спасибо, пока не надо; ну и жара сегодня; и не говорите; даже асфальт плавится; да, конечно; если вам что-нибудь понадобиться, зовите меня, я буду рядом; хорошо, спасибо. Продавец отходит, а человек продолжает листать книгу Борхеса в маленьком магазине на площади Сан-Мартина. (А есть ли в Лас – Флоресе площадь Сан-Мартина? Должна быть.) Аргентина, Лас – Флорес, до Залива 175 километров, мате теплый, пей Хосе, пей, - говорит Мага, отнимая у него сигарету…

Когда-то мне этот рассказ был весьма симпатичен. Сейчас, конечно, уже далеко не так.
Концовка слишком слащава.
Написан под влиянием Бананы Ёсимото.

…Рядом с его кроватью стоял огромный аквариум, в котором жили всего две маленькие рыбки. Саша мне часто говорил, - посмотри, они как мы, два маленьких существа в большом мире.
Рыбки плавали всегда вместе. Где одна – там и другая. Наверно, им было очень плохо друг без друга. Если одну из них пересадить в другой аквариум, то вторая умрет, сказал как-то Саша.
Теперь мы с ним в разных аквариумах, но я не умерла. Как жила, так и живу…

Трэш и чернуха чистой воды. Но чернуха со светлым оттенком, если можно так сказать. Пародия. Сочинялась легко и с удовольствием. Не знаю, связано это как-то или нет, но написан сей опус был сразу же после возращения из лагеря, где я был вожатым.

…Когда Яков выстрелил себе в висок из крупнокалиберного ружья, его голова развалилась на несколько кусков, как разбившийся переспелый арбуз, произведя тем самым неприятное впечатление на окружающих. Надю густо рвало на поднос с греческими яблоками. Катя, бледная, и от того еще более прекрасная, неотрывно следила, как мозги Якова сползают по его великолепному желтому галстуку. Аркадий, мгновенно протрезвевший, лихорадочно соображал, слышали ли выстрел на соседних дачах. Наташа глупо улыбалась и старалась не смотреть на безголовый труп, безобразно развалившийся на персидском ковре. Ляля плакала, глядя на Катю. "Бывают же красивые женщины", - завидовала Ляля, и от зависти слезы по ее щекам лились еще сильней. Оля и Андрей, прервав затяжной французский поцелуй, недоуменно разглядывали мозги Якова, успевшие к тому времени сползти с галстука на ковер. "Пропал ковер", - подумала Оля. "Не смешно", - молча констатировал факт Андрей, продолжая рукой поисковые работы под Олиной юбкой. "Фу, как мерзко", - подумал эстет Филиппов и отправил в рот дольку киви…

Мой самый главный (по крайней мере по объему) опус. 80 стр. Роман. Похоже (подражание?) на Харуки Мураками. Писал я сиё год с перерывами. Местами забавно, местами интересно, в целом – как-то размыто, несколько хромает по содержанию, концовка смазана…
На меня самого производит двойственное впечатление. С одной стороны, конечно немало минусов; с другой чем-то мне этот роман всё же симпатичен; не весь, а кусочками.

…- Меня пугают две вещи: быстротечность времени и бессмысленность собственного существования, - сказала Линда.
- Первое не подвластно человеку, а второе можно исправить, - произнес я.
- Как?
- Просто. Придать жизни смысл. Решить для самого себя - зачем ты живешь. Это может быть что угодно, но так будет легче. Я знал одного человека, который существовал ради своего чайника.
- Ради чайника? – удивилась она.
- Да, чайника. Он так и говорил: "Я живу только для своего чайника, без меня он пропадет". Человек заботился о нем, регулярно мыл, наполнял только дистиллированной водой, даже подарки дарил на праздники. А когда он умер, его родственники выкинули старый чайник. Говорят, что человек им этого не простил, и теперь приходит во сне к родственникам, смотрит на них грустными глазами и спрашивает: "Зачем вы выбросили мой чайник?" Такая история…

Некоторые из вас это уже читали.
Тема совсем не нова, присутствуют штампики.
Но те кто читал либо сильно хвалили, либо, не менее сильно ругали.
Сам я отношусь к данному произведению умеренно скептически.

… Самое смешное, что мы не были с ней даже друзьями. Она просто однажды накормила меня пончиками с мате.
Когда кто – нибудь из умерших спрашивает меня, кем мне приходится эта девушка, - женой, возлюбленной или сестрой, я отвечаю: мы просто умерли под одной крышей…

Мой дед, профессор русской литературы в Сорбонне, умер от головной боли. Так, по крайней мере, утверждал он сам.
Согласно завещанию, составленному лично дедом и заверенному в нотариальной конторе с улицы Ломбар, всё имущество, которым владел профессор, доставалось его единственному внуку, то есть мне. В наследство я получил: 4 курительные трубки, три сотни французских книг, Пежо 74 года выпуска, ржавый ключ, 180 тысяч франков и какой – то старый заброшенный дом на юге Франции…

Кладбище книг.
Библиотека - это общественное кладбище книг. Все книги мертвы, некоторые умерли недавно и от них еще пахнет молоком матери, - типографской краской (наверно, все книги в наше время инкубаторские и мать у них одна - печатный станок). Другие мертвы чуть дольше и запахи у них более запыленные. Много трупов на кладбище книг, но много и желающих их изучать.
Работники библиотеки производят эксгумацию по просьбам посетителей. Откапывают мертвые книги с полок и стеллажей. Получить труп не составляет большого труда - надо написать полное имя умершего, год его смерти, место его рождения, а также точное место погребения. Затем отдать написанное работнику кладбища. И тебе вынесут труп книги или же скажут, что такая у них не похоронена, списана из-за дряблости останков. Списана. Что стоит за этим словом? Книгу слишком часто эксгумировали или же наоборот, она покоилась на полке слишком долго, но результат один - она превращалась в труху и распадалась на миллионы крохотных кусочков. Правда, возможен третий вариант - по религиозным, политическим или иным соображениям книгу удалили с кладбища. В этом случае за его территорией (дабы не осквернять священную землю) разводился ш-костер и под шаманские пляски библиотекарей книга сжигалась, а пепел развеивался по ветру. Это третья смерть книги - физическая. Вот что значит "списана".
Правила библиотеки предписывают сохранять тишину и порядок, ведь мертвые не терпят шума и суеты. И если ты порядочное существо, то тихо пройди к столу и осторожно положи на него данные тебе на прокат трупы. Помни, в прокатном листе ты записал свою фамилию, значит, на время обменял её на книги. Сейчас у тебя нет фамилии, но у тебя есть трупы и ты можешь их изучать. Будь аккуратен, если ты вернешь книгу не в том виде в каком брал, то фамилию тебе вернут тоже не такую какую ты оставлял. Я знал одного человека по фамилии Велеев, который взял на кладбище книг один труп, оставив взамен, как и положено свою фамилию. Он вырвал из книги несколько страниц и вернул ее назад, ему же вернули фамилию. Вот как она звучала: Веев. Если же ты потеряешь книгу или нечайно ее проглотишь, то знай - рискуешь остаться на всю жизнь без фамилии.
Взяв книгу и положив ее аккуратно перед собой, открой на первой странице. Там ты прочтешь фамилию человека, отца книги; а если повезет, то сможешь лицезреть и его портрет. Но не удивляйся, если увидишь несколько фамилий, у книги может быть и несколько отцов. На этой же странице ты обнаружишь имя книги, оно обязательно будет. Я встречал тысячи безымянных пальцев, но ни разу не встречал безымянной книги. Здесь же можно найти и название роддома, где появилась книга на свет; некоторые предпочитают называть его по старинке "издательство". Имена акушеров, помогавших рождению книги, по традиции, расположены на последней странице. Ещё в нижней части листа ты увидишь число, это год рождения книги, он же и год её первой смерти. Книги долго не живут. Впервые они умирают практически сразу после своего рождения. (Некоторые думают, что это происходит от того, что их слишком рано отрывают от груди матери.) Но у книги долог период, когда она находится в зародышевом состоянии. Он может длиться несколько лет, а иногда и десятилетий. Во всем животном мире детеныша вынашивает мать, а у книг эту функцию выполняет отец. Но рожают книгу оба родителя в два этапа: сначала отец - он рожает душу книги. Затем мать - появляется тело. Когда душа и тело книги полностью соединяются - она умирает. Это её первая смерть, предопределенная свыше. Но вот, что удивительно, при смерти книги все радуются, и отец, и акушеры, и только мать безмолвствует. Она привыкла к смерти своих детей. Люди не замечают, что книга умерла, едва успев родиться. Они празднуют день рождения, а пора уже рыдать на поминках.
Просмотрев первую страницу, приступай к изучению других. Познав их все - ты познаешь душу умершей книги. А может случиться так, что частичка книжной души сольётся с твоей и тогда твоя душа станет чуть - чуть больше. И когда книга по кусочкам раздаст всю свою душу, она умрет во второй раз. Это самая приятная смерть для книги. Её душу по частям будут носить в себе люди; и в тот самый момент, как последний из этих людей перейдет в мир иной, кусочки души книги вновь сольются воедино в книжном раю, уже навсегда.
Каждая, даже самая незначительная книжка стремиться попасть в рай. Если книга умирает третьей смертью раньше, чем второй, то считается, что ей не повезло в смерти и душа книги обречена на скитания до тех пор, пока время не остановит свой ход и не пойдет вспять. А когда это произойдет, душа присоединится к другим душам в книжном раю. Существует и четвертая смерть. В четвертый раз книга умирает, когда её забывают. Это последняя смерть для книги. Если она происходит раньше второй смерти, то душа книги не попадает в рай, а растворяется в пространстве и времени, как будто её и не было.

Изучив книгу, осторожно закрой её и вернув туда, откуда брал, быстро уходи. У тебя еще много дел.


LI 3.7.15