Выдающийся украинский живописец, народный художник СССР, лауреат Государственной премии имени Т. Г. Шевченко Николай Петрович Глущенко, родился 17.09.1901 г., в Новомосковске Екатеринославской губернии (ныне Днепропетровская область). В 1918 году окончил коммерческое училище в Юзовке (ныне Донецк). 

До Великой Отечественной войны полтора десятка лет жил в Берлине и Париже, совмещая амплуа художника и разведчика. При жизни Николая Глущенко о его работе в разведке никто не знал. Он был одним из тех, кто первым проинформировал советское правительство о готовящемся нападении фашистской Германии, дал ценнейшую информацию об участии в подготовке войны против СССР различных украинских националистических групп.

В начале октября 1926 года к ателье художника Глущенко по улице Волонтеров, 23 зашел посетитель, чтобы осмотреть несколько картин и приобрести их. Когда они остались в одиночестве, незнакомец предложил Николаю Петровичу переговорить в более интимной обстановке. После чего в Москву было отправлено шифрованное сообщение: «Письмо № 20, параграф № 16.
 

Нами вовлечен в разведывательную работу художник Глущенко Николай Петровича, в 1900 году рождения, уроженец прежней Екатеринославской губернии, из крестьян, закончил юзовское восьмиклассное училище.

В 1919 году силой мобилизован в деникинскую армию, в составе которой на территории Польши был интернирован в Щелковский лагерь. Спустя некоторое время сбежал в Германию, где учился в Берлинской высшей школе изобразительного искусства. Во время учебы его материально поддерживали гетман Скоропадский, прежний представитель УНР в Берлине профессор Роман Смаль-Стоцкий, писатель Владимир Винниченко.

С 1925 года Глущенко проживает в Париже, имеет собственное ателье по улицы Волонтеров, 23. Специалисты считают его одним из самых талантливых художников Европы. Выставки картин устраивались во многих европейских городах. Его ателье посещают лидеры белоемигрантских и украинских националистических группировок, правительственные чиновники, туристы. Часто выезжает в разные города европейского региона. Раньше из Глущенком поддерживали отношения наши сотрудники Полоцкий и Львов, к которым он обращался с просьбой через определенное время посодействовать ему в возвращении на Украину. Общее впечатление позитивно.

Считаем целесообразным на первом этапе ориентировать Глущенко на добывание информации о враждебной деятельности и намерениях заграничных антисоветских и националистических организаций, а также расширении контактов с их руководителями».

Ателье по улицы Волонтеров привлекало внимание эмигрантов и парижан, которые любили искусство. Заказы делали даже высокие правительственные чиновники.

Сюда собирались побеседовать, поспорить, обменяться новостями, познакомиться с интересным обществом за кофе. В центре внимания всегда был Глущенко, молодой, красивый, импозантный, всегда приветливый и учтивый, всегда оригинальный. Очень любил эти посещения эрцгерцог Вильгельм фон Габсбург, племянник бывшего австрийского императора Франца Иосифа. Правда, среди украинцев он представлялся как полковник УГА Василий Вишиваный. Вместе с ним зачастую наведывался один из основателей ОУН Дмитрий Андриевский. Чрезвычайная говорливость обоих импонировала «Яреме» и облегчала выполнение задания разведки.

Вскоре в Центр поступило сообщение: «Берлинская организация ОУН, управляемая Коновальцем, зачислена в штат гестапо на правах особого отдела. В предместье Берлина на средства немецкой разведки построены казармы для украинских националистов и ведется формирование военных отрядов под руководством Рико Ярого. Создан штаб, который должен их организовывать, а также разрабатывать мобилизационные планы для скорой войны. Руководит штабом полковник Мельник. В его состав вошли генерал УГА Курманович, петлюровский генерал Капустянский, полковник УГА Вышиваный».

Авторитет Глущенко как художника был высок не только среди украинской и российской эмиграции. Его признала придирчивая Европа. С успехом проходили выставки работ художника в западных столицах, о талантливом художнике восторженно писала пресса. Круг его знакомых постоянно расширяется. И обычно, среди них такие, которые своим служебным положением интересуют советскую разведку.

Однажды в ателье появился солидный преуспевающий коммерсант из Бельгии Анд-рэ Мирабо, который и ранее часто бывал в Париже, а в этот раз по рекомендации одного из общих знакомых решил познакомиться с талантливым художником. Практически сразу завязались тесные дружеские отношения, поскольку бизнесмен неплохо разбирался в живописи и даже сам пробовал рисовать. Для Глущенко же он представлял интерес как ценный источник информации: Мирабо вращался в кругу промышленников, военных, руководителей финансовых учреждений, дипломатов из Франции, Германии, Бельгии, Англии и других стран, занимался внедрением в производство новых разработок, в том числе военных.
 

«Во время обитания во Франции и Германии выполнил ряд сложных заданий из добывания научно-технической информации оборонного характера. В результате советская разведка получила полностью секретные чертежи на 205 видов военной техники, в частности авиационные моторы для истребителей. С помощью «Яремы» иностранный отдел ГУГБ вовлек в разведывательную работу нескольких влиятельных чиновников из заграничных антисоветских националистических организаций, что позволило в значительной мере локализовать их враждебную деятельность против СССР...»

Тесные и целенаправленные контакты с Мирабо позволили Глущенко получить очень важную информацию. В архивных материалах об этом сказано следующее: «...выполнил ряд сложных заданий по добыванию научно-технической информации оборонного характера. В результате советская разведка получила секретные чертежи двухсот пяти видов военной техники, в частности авиационных моторов для истребителей».

Однажды в разведдеятельности Глущенко очень пригодился художественный талант: ему необходимо было сделать портретные зарисовки во время судебного процесса над убийцей Симона Петлюры Самуилом Шварцбадом. В Центре зачем-то понадобились изображения Шварцбада и его адвоката Торреса. С таким заданием Глущенко справился без особого труда. Эти карандашные рисунки сохранились до наших дней. 

Кроме того, по указанию Сталина Глущенко выполнял заказы советского посольства во Франции - рисовал портреты Ромена Роллана, Мишеля Кашена, Анри Барбюса, президента общества "Франция-СССР" Поля Синьяка и других известных представителей французской интеллигенции. Популярность Глущенко как художника росла день ото дня. На выставках его картины экспонировались рядом с произведениями Ван Гога, Матисса, Пикассо. Сам Глущенко был лично знаком с Луи Арагоном, в мастерской Николая Петровича бывали Маяковский и Бунин.

Но Глущенко тосковал по Родине. 
«Из письма № 7 параграф 14, Центру: 
«Ярема» настойчиво требует позволить ему вернуться на Украину. Мы пытаемся доказать, что для завершения важной разведывательной акции нужно остаться в Париже еще на один год. Он очень неудовлетворен, говорит, что больше двух месяцев не выдержит.
Резидент»

И все же он выдержал еще год, по-видимому, самый тяжелый из тех семнадцати, что довелось ему прожить на берегах Шпрее и Сены. Паспорт гражданина СССР Глущенко помог получить Александр Довженко, работавший в то время в советском консульстве в Берлине. В июле 1936 года Николай Петрович с семьей вернулся в Советский Союз и поселился в Москве в комнатке площадью 9 квадратных метров в коммуналке. В 1937 году он переехал в Киев, где устраивалась выставка его картин.

Не обошлось и без темных страниц. В это время местный капитан госбезопасности Рахлис активно выискивал враждебные тенденции в украинском изобразительном искусстве. И не ведая о причастности Глущенко к советской разведке, в Москву отправил шифровку:

«Совершенно секретно. Начальнику ГУГБ НКВД СССР комиссару госбезопасности 2-го ранга т. Молчанову.

По сообщению «Агафона», в Киев приезжал художник Глущенко, который конспиративно связан с участниками украинской национал-фашистской организации художников. Эти контакты прикрывались выставкой картин, которую он организовал. «Агафону» удалось узнать о том, что украинское фашистское подполье через Глущенко поддерживает связь с заграничными украинскими контрреволюционными группами. Во время разговоров с участниками подполья Чечвянским и Божко «Агафон» получил данные,, что Глущенко является прямым агентом руководителя ОУН Евгения Коновальця, который предоставил ему широкие полномочия.

В Москве он встречается с украинским фашистом Колядой, должен наладить контакты с российскими антисоветскими группировками, а также с троцкизмом. Имеет их адреса и явки.

Изучение контрреволюционных связей Глущенко продолжаем.

Капитан госбезопасности Рахлис».

В столице этому не поверили. На депеше напротив псевдонима «Агафон» сохранился четкая надпись синими чернилами: «Расстрелян как провокатор». Лопнула и карьера Рахлиса. Николай Петрович об этой истории так и не не узнал.

В начале 1940 года он получил задание наладить контакты с главным референтом по культурным связям штаба Риббентропа - Клейстом и предложить ему обмен выставками художников в Москве и Берлине. Во время пребывания Клейста в Москве Глущенко был очень любезно им принят и показал свою осведомленность с творчеством художника, а также проявил заинтересованность в налаживании культурных связей с Советским Союзом. Замысел удалось реализовать достаточно быстро. Выставка немецкого изобразительного искусства в Москве прошла успешно. В посольстве Германии состоялся обед, куда Клейст пригласил Глущенко и других советских деятелей культуры. Здесь же он познакомил Николая Петровича со своим заместителем Шутте и они обсудили детали организации в Берлине выставки «Народное творчество СССР».

17 апреля 1940 года «Ярема» в составе советской делегации Всесоюзного общества культурных связей выехал в Германию. Первая часть задуманной разведкой операции была реализована без осложнений. Правда, главное было впереди. Он получил задание в условиях строжайшей конспирации, по паролям, встретиться с нужными людьми и получить от них развединформацию. Кроме того, восстановить отношения с знакомыми из числа лидеров националистических антисоветских группировок, немало из которых поддерживали плотные связи с фашистскими спецслужбами. 

Они были полностью в курсе и небезразличны к гитлеровским имперским планам, поскольку им уже мерещились отобранные у них имения, заводы, фабрики. Немецкие хозяева посвящали своих симпатиков во многие проблемы, которые интересовали советскую разведку. И главная из них — манипуляции Гитлера вокруг договора о ненападении, настроениях военных, правительственных чиновников, интеллигенции, роли оуновцев и других антисоветских организаций в гитлеровской политике, их конкретные намерения. Деликатность ситуации заключалась в том, что Глущенко должен был сработать безукоризненно, поскольку рисковал не только своей жизнью, но и репутацией государства.

В последний день в выставочный зал пожаловало высшее руководство рейха. Возглавлял группу министр иностранных дел Риббентроп. После короткой речи об укреплении и расширении культурных связей между Германией и Советским Союзом Риббентроп, обратившись к Николаю Петровичу, поблагодарил за активную работу в организации советской экспозиции и содействие в популяризации работ немецких художников в СССР. Потом Риббентроп передал ему пакет. Он сказал, что фюрер как живописец высоко ценит талант Николая Петровича и считает его одним из лучших пейзажистов Европы. 

А в память о пребывании в Берлине дарит альбом с собственными акварельными рисунками. От своего имени Риббентроп вручил Глущенко почетную грамоту. На прощание он добавил: «Если у вас есть желание, Гитлер может написать на альбоме дарственную подпись». На что Николай Петрович ответил: «Я глубоко благодарен за внимание, но не хотел бы этим обременять фюрера, который так загружен государственными делами», «Ярема» стал первым и последним советским разведчиком, удостоенным такой «высокой чести».

Вернувшись в Москву, Глущенко передал подарок в ГУГБ НКВД. Впоследствии его отвезли Сталину, который пожелал собственноручно ознакомиться с художественными упражнениями Гитлера. Только через полтора года, в октябре сорок первого, он прислал на квартиру художника полковника НКВД, который молча вернул альбом.

Но не за гитлеровским альбомом ездил тот в рейх. Как уже отмечалось, ему удалось блестяще реализовать замысел советской разведки и добыть чрезвычайно ценную информацию, на основе которой была подготовлена докладная на имя Сталина и Молотова. Вот полный текст докладной записки.

«Копия.
т. Сталину, т. Молотову

Посланный ГУГБ НКВД СССР в Берлин разведчик «Ярема» сообщил: «Невзирая на заключенный с СССР договор о дружбе, правительство Германии активно готовится к войне против Советского Союза. Всеми средствами гитлеровцы маскируют приготовление с целью не дать повода к недовольству со стороны Правительства нашей страны.

В подготовке агрессии Германия широко использует украинские националистические организации под флагом борьбы за создание «самостоятельной Украины». Для националистических ячеек создан ряд материальных правовых льгот, среди украинской эмиграции проводится значительная пропагандистская работа. Националисты назначаются на разные должности в министерстве внутренних дел, в армии, полиции и пограничных войсках под предлогом подготовки государственных, политических и военных деятелей для будущей соборной Украины.

Украинский научный институт, который работает в Берлине под руководством министерства пропаганды, в последнее время значительно активизировал свою деятельность и стал центром научно-исследовательской работы украинских националистических организаций, призванных научно обосновать антисоветскую работу.

С 1939 года институт фактически подчинен немецкой администрации, но персонал остался украинским. Это научное заведение развило бурную издательскую и исследовательскую деятельность специфического характера. В течение 1939—1940 годов им был издан военный немецко-украинский словарь для инфантерии, аналогичный словарь для пилотов и большой немецко-украинский словарь специально для военно-топорграфических, экономических и политических обзоров отдельных регионов Украины. Готовятся к печати карманные военные словари и детальные карты территории Украины.

Научно-исследовательской работой института руководит профессор Кузеля, прежний «гетьманец», связанный с бюро Розенберга. В разговоре с «Яремой» относительно немецко-оуновских планов в ближайшее время он сказал: «Я общаюсь со многими немецкими политическими деятелями и скажу со всей ответственностью — война с СССР не за горами. Мы и в настоящий момент много работаем, но пытаемся быть незаметными, потому что немцы заинтересованы, чтобы не заострять отношений с Советским Союзом. Для украинской национальной эмиграции Гитлером создан режим наибольшего благоприятствования».

Характеризуя разнообразные политические группировки эмиграции, их антагонизм, Кузеля отметил: «В сущности, споры между ними имеют формальный характер. Такое состояние временно устраивает немцев, но главная цель одна и хозяин один».

Прошу Ваших указаний. Народный комиссар внутренних дел СССР. 10 июня 1940 года». 

С момента заключения договора о ненападении прошло лишь десять месяцев.

Доктор исторических наук А.Байдаков, исследовавший деятельность советской разведки, в своей статье, напечатанной в «Правде» 9 мая 1989 года, писал: «Конкретные данные о подготовке гитлеровцев и их союзников к войне с Советским Союзом органы государственной безопасности начали получать с ноября 1940 года. Эта информация поступала к руководству страной. Легендарный Рихард Зорге 18 ноября радиограммой из Японии сообщил Центр о возможном нападении Германии на СССР, а докладная с материалами «Яремы» попала к Сталину 10 июня 1940 года, то есть на пять месяцев раньше».

Николай Петрович занимался в Школе-студии Ганса Балушека в Берлине. В 1920-24 гг. учился в Берлинской высшей школе изобразительных искусств. В 1925 г. переехал в Париж, где испытал влияние французских импрессионистов: К. Моне, Э. Дега, А. Матисса, В. Ван Гога. Создал портреты Ромена Ролана и Анри Барбюса и др. Оформил советский павильон Лионской ярмарки. 

Глущенко работал в различных живописных жанрах, но излюбленной его темой был пейзаж. Такова, например, ранняя серия «Берлинские этюды» (1939), циклы документальных пейзажей послевоенного Киева (1944), картины: «Март на Днепре» (1947), «Киевская осень» (1950), «Оттепель» (1956), «Зимнее солнце» (1956), «Весна в Карпатах» (1957), «Весна под Киевом» (1961), «Майский цвет» (1971), «Май», «Солнце на море» (1974), циклы пейзажей из путешествий по Италии, Франции, Бельгии, Швейцарии и многие другие.

Более тридцати лет искусство Глущенко было непосредственно связано с Украиной. Чарующая красота родной земли, труд людей были постоянным и мощным источником его вдохновения. Множество картин, этюдов, рисунков посвятил он родной природе, ее чарующей неповторимой красоте.

Глущенко был награжден орденом Трудового Красного Знамени, имел звание Народного художника Украины и Народного художника СССР, был лауреатом Гос. премии им. Т. Г. Шевченко. Картины мастера находятся во многих украинских и зарубежных музеях и частных коллекциях. В 1970-е годы художник увлекался техникой монотипии и создал в ней целый ряд прекрасных цветочных натюрмортов.
 

 

 

 

 

Скончался Николай Петрович Глущенко в Киеве 31 октября 1977 года 

КАКИМ БЫЛ РИСК ОКАЗАТЬСЯ В ГУЛАГЕ ТОГДА И СЕЙЧАС?

Так кто же боялся ложиться спать в те времена? Преступники и их пособники. Например, шпион или вор в любые времена в любой стране, ложась спать, не знает, проснётся ли он утром в своей постели или ему распахнет объятия камера предварительного заключения.

Напрашивается вывод, что при Сталине страдала от ужаса «пятая колонна» и лица, ей горячо сочувствующие, а народу бояться не было никаких оснований.

Страдали ли в те суровые годы невиновные? Конечно, страдали, как страдают и сейчас. Было и сведение счетов, и подлые подставы завистников, и ошибки следственных органов. И в результате всего этого - судебные ошибки, которые есть везде.

В благополучной Америке, например, «ошибка правосудия» составляет около 5% осуждённых. Это официальные данные, основанные на признании самих американских судей. Это означает, что в тюрьмах США в настоящий момент безвинно сидит свыше ста тысяч человек, а сколько их будет за 30 лет? Кстати, правозащитники и ассоциации адвокатов называют число в 2-3 раза большее.

Значит ли это, что человечеству следует отказаться от правосудия? Увы, в любом обществе судебные ошибки - зло, которого никак не удается избежать. Из того, что при операции умирает определённый процент больных, не следует, что операции надо вовсе отменить. Точно так же никому в голову не приходит отменить суды и следственные органы несмотря на все их издержки и недостатки - отказ от них приведет к несравненно более тяжелым последствиям. Если это сделать, в обществе будет невозможно жить. Единственное, что можно сделать, это периодически возвращаться к пересмотру дел, что и происходит во всех странах.

Интересно было бы оценить масштабы ошибок в СССР? Брать данные Яковлева, как уже говорилось, еще более неосмотрительно, чем доверяться Иуде Искариоту.

Тем не менее оценки сделать можно - по сообщению Аристова, направленному 17 октября 1956 года в ЦК КПСС, комиссиями по реабилитации были рассмотрены дела на 176 325 человек, из которых 100 139 были освобождены, а 42 016 были снижены сроки наказания. Из числа осуждённых за политические преступления на свободу вышли 50 944 человека. Это не реабилитация, потому что в это число включены люди как несправедливо (по мнению хрущевцев) наказанные, так и освобожденные в результате снижения сроков как уже отбывшие наказание. 42 000 так и не освободили, хотя сроки заключения снизили.

Но интересно не это - самое главное в приведенных данных то, что количество реабилитированных (назовем их так) «политических» (50 944) практически равно количеству реабилитированных уголовников (100 139 - 50 944 = 49 195), то есть нет никакого перекоса в осуждении политических преступников. Интересный факт, не правда ли? Все это означает, что подавляющее большинство осуждённых было виновно совершенно явным образом.

Казалось бы, можно сделать вывод о том, что «репрессии вообще миф, времена были суровые, врагов много, кое-где порой встречались отдельные недостатки, но ничего экстраординарного не было». Более того, рассматривавший дела осуждённых преступников в бытность свою Генеральным прокурором России Казанник публично заявил, что «во времена Сталина законность не нарушалась».

Так неужели репрессий не было? Нет. Я утверждал не это, а то, что нет ничего экстраординарного в количестве осуждённых и то, что подавляющее их большинство были виновны. Вывод, что репрессий не было, неверен. Репрессии имели место, но их масштаб чудовищно преувеличен разношерстной компанией антисоветчиков. Репрессии были совокупностью совершенно различных по сути процессов.

По материалам http://xamstvu.net

26 июня 1953 года три стоявших под Москвой танковых полка              получили приказ министра обороны — загрузиться боеприпасами и  войти в столицу. Такой же приказ получила и мотострелковая дивизия.

Двум авиадивизиям и соединению реактивных бомбардировщиков было велено в полной боевой готовности ждать приказа о возможной бомбардировке Кремля.

Впоследствии была озвучена версия всех этих приготовлений: министр внутренних дел Берия готовил государственный переворот, который требовалось предотвратить, самого Берию арестовали, судили и расстреляли. 50 лет эта версия никем не подвергалась сомнению.

Обычный, да и не очень обычный человек знает о Лаврентии Берии только две вещи: он был палачом и сексуальным маньяком. Все остальное изъято из истории. Так что даже странно: почему Сталин терпел возле себя эту бесполезную и мрачную фигуру? Боялся, что ли? Загадка.

Да нисколько не боялся! И загадки никакой нет. Более того, без понимания истинной роли этого человека невозможно понять сталинскую эпоху. Потому что на самом деле все было совсем не так, как потом придумали люди, захватившие власть в СССР и приватизировавшие все победы и достижения своих предшественников.

О совсем другом Лаврентии Берии на страницах нашей газеты рассказывает питерский журналист Елена Прудникова, автор сенсационных исторических расследований, участник историко-публицистического проекта «Загадки истории».

«Экономическое чудо» в Закавказье

О «японском экономическом чуде» у нас слышали многие. А вот кто знает о грузинском?

Осенью 1931 года первым секретарем компартии Грузии стал молодой чекист Лаврентий Берия — личность весьма примечательная. В 20 году он руководил нелегальной сетью в меньшевистской Грузии. В 23-м, когда республика перешла под контроль большевиков, боролся с бандитизмом и добился впечатляющих результатов — к началу этого года в Грузии насчитывалась 31 банда, к концу года их осталось лишь 10. В 25-м Берия награжден орденом Боевого Красного знамени. К 1929 году стал одновременно председателем ГПУ Закавказья и полномочным представителем ОГПУ в регионе. Но, как ни странно, с чекистской службой Берия упорно пытался расстаться, мечтая завершить наконец образование и стать строителем.

В 1930-м он даже написал Орджоникидзе отчаянное письмо. «Дорогой Серго! Я знаю, Вы скажете, что теперь не время поднимать вопрос об учебе. Но что же делать. Чувствую, что больше не могу».

В Москве выполнили просьбу с точностью до наоборот. Итак, осенью 1931 года Берия становится первым секретарем компартии Грузии. Через год — первым секретарем Закавказского крайкома, фактически хозяином региона. И вот о том, как он работал на этом посту, у нас говорить очень и очень не любят.

Райончик Берии достался тот еще. Промышленности как таковой не существовало. Нищая, голодная окраина. Как известно, с 1927 года в СССР шла коллективизация. К 1931 году в колхозы Грузии удалось загнать 36% хозяйств, но менее голодным население от этого не стало.

И тогда Берия сделал ход конем. Он коллективизацию остановил. Оставил в покое частников. Зато в колхозах стали разводить не хлеб и не кукурузу, от которых толку не было, а ценные культуры: чай, цитрусовые, табак, виноград. И вот тут-то крупные сельхозпредприятия оправдали себя на сто процентов! Колхозы стали богатеть с такой скоростью, что крестьяне сами повалили в них. К 1939 году, без всякого принуждения, было обобществлено 86% хозяйств. Один пример: в 1930 году площадь мандариновых плантаций составляла полторы тысячи гектаров, в 1940 году — 20 тысяч. Урожайность с одного дерева увеличилась, в некоторых хозяйствах — аж в 20 раз. Когда идете на рынок за абхазскими мандаринами, вспомните Лаврентия Павловича!

В промышленности он работал столь же эффективно. За первую пятилетку объем валовой промышленной продукции одной лишь Грузии увеличился почти в 6 раз. За вторую пятилетку — еще в 5 раз. В остальных закавказских республиках было то же самое. Именно при Берии, например, начали бурить шельфы Каспийского моря, за что его же обвиняли в расточительности: зачем возиться со всякой ерундой! Зато теперь за каспийскую нефть и за маршруты ее транспортировки идет настоящая война между сверхдержавами.

Тогда же Закавказье стало и «курортной столицей» СССР — кто тогда думал о «курортном бизнесе»? По уровню образования уже в 1938 году Грузия вышла на одно из первых мест в Союзе, а по числу студентов на тысячу душ перегнала Англию и Германию.

Короче говоря, за те семь лет, которые Берия находился на посту «главного человека» в Закавказье, он так раскачал хозяйство отсталых республик, что вплоть до 90-х годов они были одними из самых богатых в Союзе. Если разобраться, докторам экономических наук, проводившим перестройку в СССР, есть чему поучиться у этого чекиста.

А ведь то было время, когда не политические болтуны, а именно хозяйственники ценились на вес золота. Сталин не мог пропустить такого человека. И назначение Берии в Москву было не результатом аппаратных интриг, как сейчас пытаются представить, а вполне закономерной вещью: человеку, так работающему в регионе, можно доверить большие дела и в стране.

Обезумевший меч революции

У нас имя Берии в первую очередь связывают с репрессиями. По этому поводу позвольте самый простой вопрос: когда были «бериевские репрессии»? Дату, пожалуйста! Ее нет. За пресловутый «37-й год» отвечает тогдашний шеф НКВД товарищ Ежов. Даже выражение такое было — «ежовые рукавицы». Послевоенные репрессии тоже проводились, когда Берия в органах не работал, а придя туда в 1953 году, первое, что он сделал — их прекратил.

Когда были «бериевские реабилитации» — это в истории зафиксировано четко. А «бериевские репрессии» — в чистом виде продукт «черного пиара».

А что было на самом деле?

С руководителями ВЧК-ОГПУ стране не везло с самого начала. Дзержинский был сильным, волевым и честным человеком, но, крайне загруженный работой в правительстве, бросил ведомство на заместителей. Его преемник Менжинский был серьезно болен и сделал то же самое. Основными кадрами «органов» были выдвиженцы времен Гражданской войны, малообразованные, беспринципные и жестокие, можно представить себе, какая обстановочка там царила. Тем более что уже с конца 20-х годов руководители этого ведомства все более нервно относились к какому бы то ни было контролю над своей деятельностью:

Ежов был человек в «органах» новый, начал хорошо, но быстро попал под влияние своего заместителя Фриновского. Тот обучал нового наркома азам чекистской работы прямо «на производстве». Азы были крайне простые: чем больше врагов народа поймаем, тем лучше; бить можно и нужно, а бить и пить — еще веселее. Пьяный от водки, крови и безнаказанности, нарком вскоре откровенно «поплыл». Свои новые взгляды он не особенно скрывал от окружающих. «Чего вам бояться? — говорил он на одном из банкетов. — Ведь вся власть в наших руках. Кого хотим — казним, кого хотим — милуем: Ведь мы — это все. Нужно, чтобы все, начиная от секретаря обкома, под тобой ходили:» Если секретарь обкома должен был ходить под начальником областного управления НКВД, то кто, спрашивается, должен был ходить под Ежовым? С такими кадрами и такими взглядами НКВД стал смертельно опасен и для власти, и для страны.

Трудно сказать, когда в Кремле стали осознавать происходящее. Вероятно, где-то в первой половине 1938 года. Но осознать — осознали, а как обуздать монстра?

Выход — посадить своего человека, такого уровня лояльности, смелости и профессионализма, чтобы он смог, с одной стороны, справиться с управлением НКВД, а с другой — остановить чудовище. Едва ли у Сталина был большой выбор подобных людей. Хорошо, хоть один нашелся.

Обуздание НКВД

В 1938 году Берия в ранге заместителя наркома внутренних дел стал руководителем Главного управления госбезопасности, перехватив рычаги управления самой опасной структурой. Почти сразу же, аккурат под ноябрьские праздники, была смещена и большей частью арестована вся верхушка наркомата. Затем, расставив на ключевые посты надежных людей, Берия принялся разбираться с тем, что натворил его предшественник.

Зарвавшихся чекистов увольняли, арестовывали, а кое-кого и расстреливали. (Кстати, впоследствии, снова став в 1953 году министром внутренних дел, знаете какой приказ Берия издал самым первым? О запрещении пыток! Он знал, куда шел.

Органы почистили круто: из рядового состава были уволены 7372 человека (22,9%), из руководящего — 3830 человек (62%). Одновременно начали заниматься проверкой жалоб и пересмотром дел.

Опубликованные в последнее время данные позволили оценить масштабы этой работы. Например, за 1937-38 годы из армии по политическим мотивам было уволено около 30 тысяч человек. Возвращено в строй после смены руководства НКВД 12,5 тысячи. Получается около 40%.

По самым приблизительным прикидкам, поскольку полные сведения до сих пор не обнародованы, всего до 1941 года включительно были освобождены из лагерей и тюрем 150-180 тысяч человек из 630 тысяч осужденных в годы ежовщины. То есть около 30 процентов.

«Нормализовывать» НКВД пришлось долго и до конца так и не удалось, хотя работа велась вплоть до самого 1945 года. Иной раз приходится сталкиваться с совершенно невероятными фактами. Например, в 1941 году, особенно в тех местах, где наступали немцы, с заключенными не особо церемонились — война, мол, все спишет. Однако списать на войну не удалось. С 22 июня по 31 декабря 1941 года (самые тяжелые месяцы войны!) к уголовной ответственности за превышение власти было привлечено 227 работников НКВД. Из них 19 человек за бессудные расстрелы получили высшую меру.

Берии принадлежит и другое изобретение эпохи — «шарашки». Среди арестованных было немало людей, очень нужных стране. Конечно, это были не поэты и писатели, о которых кричат больше и громче всего, а ученые, инженеры, конструкторы, в первую очередь работавшие на оборону.

Репрессии в этой среде — тема особая. Кто и при каких обстоятельствах сажал разработчиков военной техники в условиях надвигающейся войны? Вопрос отнюдь не риторический. Во-первых, в НКВД существовали реальные агенты Германии, которые по реальным заданиям реальной немецкой разведки старались нейтрализовать полезных советскому оборонному комплексу людей. Во-вторых, и «диссидентов» в те времена было никак не меньше, чем в конце 80-х. К тому же среда это невероятно склочная, и донос в ней всегда был любимым средством сведения счетов и карьерного роста.

Как бы то ни было, приняв наркомат внутренних дел, Берия столкнулся с фактом: в его ведомстве находились сотни арестованных ученых и конструкторов, работа которых просто до зарезу нужна стране.

Как теперь модно говорить — почувствуйте себя наркомом!

Перед вами лежит дело. Человек этот может быть виноват, а может быть невиновен, но он необходим. Что делать? Писать: «Освободить», показывая подчиненным пример беззакония обратного свойства? Проверять дела? Да, конечно, но у вас шкаф, в котором 600 тысяч дел. Фактически по каждому из них надо проводить повторное следствие, а кадров нет. Если речь идет об уже осужденном, надо еще и добиться отмены приговора. С кого начинать? С ученых? С военных? А время идет, люди сидят, война все ближе...

Берия сориентировался быстро. Уже 10 января 1939 года он подписывает приказ об организации Особого технического бюро. Тематика исследований — чисто военная: самолетостроение, судостроение, снаряды, броневые стали. Из специалистов этих отраслей, сидящих в тюрьмах, формировали целые группы.

Когда подворачивалась возможность, Берия старался этих людей освободить. Например, конструктору самолетов Туполеву 25 мая 1940 года объявили приговор — 15 лет лагерей, а уже летом он вышел на свободу по амнистии. Конструктор Петляков был амнистирован 25 июля и уже в январе 1941 года удостоен Сталинской премии. Большая группа разработчиков военной техники вышла на свободу летом 1941 года, еще одна — в 1943 году, остальные получили свободу с 1944-го по 1948 годы.

Когда читаешь написанное о Берии, создается впечатление, что он так всю войну и ловил «врагов народа». Да конечно! Заняться ему было нечем! 21 марта 1941 года Берия становится заместителем председателя Совнаркома. Для начала он курирует наркоматы лесной, угольной и нефтяной промышленности, цветной металлургии, вскоре прибавив сюда и черную металлургию. И с самого начала войны на его плечи ложатся все новые и новые оборонные отрасли, поскольку в первую очередь он был не чекистом и не партийным деятелем, а великолепным организатором производства. Именно поэтому ему и поручили в 1945 году атомный проект, от которого зависело само существование Советского Союза.

Он хотел покарать убийц Сталина. И за это его самого убили

Два вождя

Уже через неделю после начала войны, 30 июня, был учрежден чрезвычайный орган власти — Государственный комитет обороны, в руках которого сосредотачивалась вся полнота власти в стране. Председателем ГКО, естественно, стал Сталин. А вот кто входил в кабинет помимо него? Этот вопрос в большинстве изданий аккуратно обходится. По одной очень простой причине: среди пяти членов ГКО есть одна неупоминаемая персона. В краткой истории Второй мировой войны (1985 год выпуска) в указателе имен, приведенном в конце книги, где присутствуют такие жизненно необходимые для победы персоны, как Овидий и Шандор Петефи, Берии нет. Не был, не воевал, не участвовал... Так вот: их было пять человек. Сталин, Молотов, Маленков, Берия, Ворошилов. И трое уполномоченных: Вознесенский, Микоян, Каганович. Но скоро война стала вносить свои коррективы. С февраля 1942 года Берия вместо Вознесенского стал курировать производство вооружений и боеприпасов. Официально. (А в реальности он занимался этим уже летом 1941-го.) Той же зимой в его руках оказывается и производство танков. Опять же, не из-за каких-то интриг, а потому, что у него лучше получалось. Результаты работы Берии лучше всего видны из цифр. Если 22 июня немцы имели 47 тысяч орудий и минометов против наших 36 тысяч, то уже к 1 ноября 1942 года эти показатели сравнялись, а к 1 января 1944 года у нас их было 89 тысяч против немецких 54,5 тысяч. С 1942 по 1944 годы СССР выпускал по 2 тысячи танков в месяц, намного опередив Германию.

11 мая 1944 года Берия становится председателем Оперативного бюро ГКО и заместителем председателя Комитета, фактически — вторым после Сталина человеком в стране. 20 августа 1945 года он берет на себя сложнейшую задачу того времени, которая была для СССР вопросом выживания — становится председателем Спецкомитета по созданию атомной бомбы (там он совершил еще одно чудо — первая советская атомная бомба, вопреки всем прогнозам, была испытана всего четыре года спустя, 20 августа 1949 года).

Ни один человек из Политбюро, да и вообще ни один человек в СССР даже близко не подходил к Берии по важности решаемых задач, по объему полномочий, да, очевидно, и просто по масштабу личности. По сути, послевоенный СССР был в то время системой двойной звезды: семидесятилетний Сталин и молодой — в 1949 году ему исполнилось всего-навсего пятьдесят — Берия. Глава государства и его естественный преемник.

Именно этот факт хрущевские и постхрущевские историки и прятали так старательно в воронках умолчаний и под грудами лжи. Потому что если 23 июня 1953 года убили министра внутренних дел — это еще тянет на борьбу с путчем, а если убили главу государства — то это он самый, путч, и есть...

Сценарий Сталина

Если проследить информацию о Берии, кочующую из издания в издание, до ее первоисточника, то почти вся она вытекает из мемуаров Хрущева. Человека, которому и вообще-то верить нельзя, поскольку сличение его воспоминаний с другими источниками выдает в них запредельное количество недостоверных сведений.

Кто только не делал «политологических» анализов ситуации зимы 1952-1953 годов. Какие комбинации не придумывали, какие варианты не просчитывали. Что Берия блокировался с Маленковым, с Хрущевым, что он был сам по себе... Одним только грешат эти анализы — в них, как правило, напрочь исключается фигура Сталина. Молчаливо считается, что вождь к тому времени отошел от дел, был чуть ли не в маразме... Источник один — воспоминания Никиты Сергеевича.

Но почему, собственно, мы должны им верить? А сын Берии Серго, например, в течение 1952 года раз пятнадцать видевший Сталина на заседаниях, посвященных ракетным вооружениям, вспоминал, что вождь отнюдь не казался ослабевшим умом... Послевоенный период нашей истории темен не менее, чем дорюриковская Россия. Что тогда происходило в стране, не знает толком, наверное, никто. Известно, что после 1949 года Сталин несколько отстранился от дел, оставив всю «текучку» на самотек и на Маленкова. Но ясно одно: что-то готовилось. По косвенным данным можно предполагать, что Сталин задумал какую-то очень большую реформу, в первую очередь экономическую, и уж потом, может быть, политическую. Ясно и другое: вождь был стар и болен, прекрасно это знал, дефицитом мужества не страдал и не мог не думать, что будет с государством после его смерти, и не искать преемника. Если бы Берия был любой другой национальности, проблем бы не было никаких. Но один грузин после другого на троне империи! На такое не пошел бы даже Сталин. Известно, что в послевоенные годы Сталин медленно, но неуклонно выдавливал партаппарат из капитанской рубки. Конечно, функционеры этим не могли быть довольны. В октябре 1952 года, на съезде КПСС, Сталин дал партии решающий бой, попросив освободить его от обязанностей генерального секретаря. Не вышло, не отпустили. Тогда Сталин придумал комбинацию, которая легко прочитывается: главой государства становится заведомо слабая фигура, а реальный глава, «серый кардинал», формально находится на вторых ролях. Так и вышло: после смерти Сталина первым стал безынициативный Маленков, а реально политикой руководил Берия. Он не только амнистию провел. За ним числится, например, постановление, осуждающее насильственную русификацию Литвы и Западной Украины, он предложил и красивое решение «германского» вопроса: если бы Берия остался у власти, Берлинской стены попросту не было бы. Ну, и попутно он снова занялся «нормализацией» НКВД, запустив процесс реабилитации, так что Хрущеву и компании потом оставалось только вскочить на уже идущий паровоз, сделав вид, что они там были с самого начала.

Это потом они все говорили, что были «не согласны» с Берией, что он на них «давил». Потом они много чего говорили. А на самом деле вполне соглашались с бериевскими инициативами.

Но потом что-то случилось.

Спокойно! Это переворот!

На 26 июня в Кремле было назначено заседание то ли Президиума ЦК, то ли Президиума Совмина. По официальной версии, на него пришли военные во главе с маршалом Жуковым, члены Президиума вызвали их в кабинет, и те арестовали Берию. Потом его отвезли в специальный бункер во дворе штаба войск МВО, провели следствие и расстреляли. Версия эта не выдерживает никакой критики. Почему — об этом рассказывать долго, но в ней множество откровенных натяжек и неувязок... Скажем только одно: никто из посторонних, незаинтересованных людей после 26 июня 1953 года живым Берию не видел. Последним его видел сын Серго — утром, на даче. По его воспоминаниям, отец собирался заехать на городскую квартиру, потом отправиться в Кремль, на заседание Президиума. Около полудня Серго позвонил его друг, летчик Амет-Хан, и сообщил, что у дома Берии была перестрелка и отца, по всей видимости, уже нет в живых. Серго, вместе с членом Спецкомитета Ванниковым, примчался по адресу и успел увидеть разбитые окна, выбитые двери, стену, испещренную следами пуль от крупнокалиберного пулемета.

А в это время в Кремле собрались члены Президиума. Что там произошло? Продираясь сквозь завалы лжи, по крупицам воссоздавая происходившее, удалось примерно реконструировать события. После того как с Берией было покончено, исполнители этой операции — предположительно это были военные из старой, еще украинской команды Хрущева, которых он вытащил в Москву, во главе с Москаленко, — отправились в Кремль. Одновременно туда приехала еще одна группа военных. Возглавлял ее маршал Жуков, а среди ее членов был полковник Брежнев. Любопытно, правда? Дальше, предположительно, все разворачивалось так. Среди путчистов были как минимум два члена Президиума — Хрущев и министр обороны Булганин (на них все время ссылаются в своих воспоминаниях Москаленко и прочие). Они и поставили остальных членов правительства перед фактом: Берия убит, с этим надо что-то делать. Вся команда поневоле оказалась в одной лодке и стала прятать концы. Куда интересней другое: за что убили Берию?

Накануне он вернулся из десятидневной поездки в Германию, встретился с Маленковым, обговорил с ним повестку дня заседания 26 июня. Все было прекрасно. Если что-то и случилось, то в последние сутки. И, скорее всего, было как-то связано с предстоящим заседанием. Правда, существует повестка дня, сохранившаяся в архиве Маленкова. Но, скорее всего, это липа. Никаких сведений о том, чему реально должно было быть посвящено заседание, не сохранилось. Казалось бы... Но был один человек, который мог об этом знать. Серго Берия рассказал в одном из интервью, что отец сообщил ему утром на даче о том, что на предстоящем заседании он собирается потребовать у Президиума санкции на арест бывшего министра госбезопасности Игнатьева.

А вот теперь все ясно! Так, что яснее не бывает. Дело в том, что Игнатьев ведал охраной Сталина в последний год его жизни. Именно он был человеком, который знал, что произошло на даче Сталина в ночь на 1 марта 1953 года, когда у вождя случился инсульт. А произошло там нечто такое, по поводу чего и много лет спустя оставшиеся в живых охранники продолжали бездарно и слишком очевидно врать. И уж Берия-то, который целовал руку умирающему Сталину, вырвал бы из Игнатьева все его секреты. А потом устроил политический процесс на весь мир над ним и его подельниками, какие бы посты те ни занимали. Это как раз в его стиле... Нет, этим самым подельникам ни в коем случае нельзя было позволить Берии арестовать Игнатьева. Но как его удержишь? Оставалось только убить — что и было выполнено... Ну, а потом уже прятали концы. По приказу министра обороны Булганина было устроено грандиозное «Танки-шоу» (столь же бездарно повторенное в 1991 году). Хрущевские юристы под руководством нового генпрокурора Руденко, тоже выходца с Украины, инсценировали судебный процесс (инсценировки — и по сей день любимое занятие прокуратуры). Потом память обо всем хорошем, что сделал Берия, была тщательно вымарана, и запущены в обиход пошлые сказки о кровавом палаче и сексуальном маньяке. По части «черного пиара» Хрущев был талантлив. Похоже, что это был единственный его талант...

И секс-маньяком он тоже не был!

Идея представить Берию сексуальным маньяком была впервые озвучена на Пленуме ЦК в июле 1953 года. Секретарь ЦК Шаталин, который, как он утверждал, делал обыск в служебном кабинете Берии, нашел в сейфе «большое количество предметов мужчины-развратника». Потом выступил охранник Берии Саркисов, поведавший о многочисленных его связях с женщинами. Естественно, никто всего этого не проверял, однако сплетня была пущена и пошла гулять по стране. «Будучи морально разложившимся человеком, Берия сожительствовал с многочисленными женщинами...» — записали следователи в «приговор».

Есть в деле и список этих женщин. Вот только незадача: он практически полностью совпадает со списком женщин, в сожительстве с которыми был обвинен арестованный за год до того начальник охраны Сталина генерал Власик. Надо же, как не везло Лаврентию Павловичу. Такие возможности были, а бабы доставались исключительно из-под Власика! А если без смеха, то проще простого: взяли из дела Власика список и присобачили к «делу Берии». Проверять-то кто будет? Нина Берия уже много лет спустя в одном из своих интервью сказала очень простую фразу: «Удивительное дело: Лаврентий день и ночь был занят работой, когда ему было иметь дело с легионом этих женщин!» Ездить по улицам, возить их на загородные виллы, а то еще и к себе домой, где была жена-грузинка и жил сын с семьей. Впрочем, когда речь идет о том, чтобы очернить опасного врага, кого интересует, что было на самом деле?

Елена Прудникова.