... Я это прекрасно помню: пока меня душили подушкой, я понял, что человек открыл свое вчера и свое завтра с большим опозданием, миллион лет спустя после своего возникновения, - сначала он открыл завтра потом вчера. Он открыл их одной давней ночью, когда во мраке угасло настоящее, стиснутое между прошлым и будущим и почти уничтоженное ими, разросшимися в ту ночь настолько что они почти слились воедино. Поэтому я и знаю как я умер: это произошло в тот момент, когда прошлое и будущее столкнулись во мне, и раздавили меня... (Ц)

Пару лет назад, примерно в это же время года, в то самое время когда с утра, выбирая одежду не знаешь, потеть в ней придется или мерзнуть, я, мой старый знакомый и его жена ездили по городу в поисках заведения избавляющего от алкоголизма. С целью сдать туда моего знакомого, потому что он в очередной раз решил что водка - зло, и он от нее страдает. Меня в этом мероприятии напрягало то, что прлатить за это приходилось мне, по причине которую я ни понять, ни объяснить не мог.
Дело осложнялось еще тем, что недавно в подобном заведении произошел пожар, а так как в таких конторах делают все, чтобы их нелегко было покинуть, ну типа решеток на окнах и замков на дверях, то сгорело там множество алкоголиков и наркоманов. Не знаю, может быть персонал просто решил излечить их от пагубного пристрастия таким странным образом раз и навсегда, но правоохранители не одобрили такой способ лечения.
По всей нашей сказочной стране прокатилась серия проверок таких заведений, на все, на что только можно. В результате, как обычно, большинство из них временно или постоянно закрылось.
После долгих поисков, в ходе которых мы, по совету добрых людей, забредали то на территорию металлобазы, и несколько раз на какие-то склады, его все же удалось пристроить. И к моей радости не очень дорого. Правда, как впоследствии оказалось, дешево было потому, что бухать и колоться им там никто не мешал. И уж тем более никто и не думал о лечении. Что, я думаю, и правильно. Каждый человек волен сам выбирать образ жизни.
Прошлый его визит в подобное заведение был куда увлекательнее. Произошел он где-то за пол года до последнего. Заведение было другим, там к делу подошли всерьез. Архитектурой и внутренним устройством оно сильно напоминало ИВС, и поставить на ноги моего знакомого тамошний врач пообещал всего за три дня. Привез я знакомого туда в состоянии почти полной невменяемости, и все что он внятно говорил - "хочу лечится." Я помог санитарам затащить его в одиночную палату-камеру, со стенами грубой побелки, железной кроватью и унитазом. Затем, в сопровождении врача преодолел несколько охраняемых постов с железными решетками и крепкой охраной, и оказался вне стен (так и хочется сказать - на свободе), где врач меня заверил что знакомого избавят от непреодолимой тяги и всех болезненных ощущений.
Через три дня я приехал забирать знакомого, не без внутренней дрожи нажал на кнопку звонка, объяснился с охранником и попал в кабинет врача, где тот мне сказал что мой знакомый очень плох, и необходим еще курс лечения, и естественно еще деньги. Ну что же, пришлось раскошелится.
Дальнейшее я буду рассказывать со слов врача, и со слов знакомого. Они не очень согласуются, но общие точки есть.
В первый день лечения знакомый мало соображал, но потом, может помогли лекарства, а может он просто начал приходить в себя, но вместе с осознанием к нему пришло и похмелье. Унитаз, стоявший в его палате-камере был неисправен, в не постоянно что-то журчало и капало. А с похмелья ничто так не раздражает как посторонние звуки. И вот, знакомый, который был человеком не безруким. решил починить унитаз, ну или по крайней мере убрать из него все звуки. Но стоило ему только встать с кровати и снять крышку с бачка, в комнату влетели санитары и сначала вежливо поинтересовались чем он хочет заняться. Знакомый был не лишен чувства юмора, и ответил им что готовит побег, и вообще, возможно его уже здесь нет. После этих слов санитары привязали его к кровати и чем-то накололи. Так что вторую половину второго дня он провел привязанным к кровати, наслаждаясь звуками которые издает неисправный унитаз.
Третий день он провел в тихой злобе, ожидая скорейшего освобождения. Потому что я ему сказал что вернусь за ним через три дня, а он, не смотря на свое коматозное состояние услышал и запомнил.
На исходе дня врач зашел в палату-камеру, осмотрел знакомого, задал несколько вопросов, и собрался уходить. Он почему-то не рассказал что добрый друг оплатил еще три дня его пребывания в этом санатории.
А знакомый, не зная об этом, начал требовать освобождения, причем немедленного.
Врач, в ответ на эти требования вызвал санитаров, которые опять привязали его к кровати. К утру четвертого дня отвязали. И тогда. знакомый решил не ждать милостей от природы, взять дело освобождения в свои руки.
План его был таков. Он нашел единственный не прикрученный к полу предмет, который мог представлять опасность для окружающих, это был табурет. Встал с этим орудием около двери, с намерением ударить по башке любого вошедшего, и бежать на волю. Видимо он. в том коматозном состоянии, не запомнил сколько постов и решеток его ждет после дверей его палаты-камеры, и что его план полный бред.
Но случилось неожиданное, к нему вошел не врач, и не санитары, а две здоровенные бабы - санитарки. И пока он, как истинный джентельмен, стоял раскрыв рот с табуреткой в руках, эти две бабищи, не хуже санитаров привязали его к кровати.
Через шесть дней, его, спокойного и тихо злого, я забрал от туда и привез домой.
Через месяц он опять начал прилично бухать, а через пол года, как вы уже знаете, мы опять начали подыскивать ему подобное заведение. Это было, как я и сказал осенью. И нисколько ему не помогло. А к весне он умер.
На похоронах тоже было много веселого и интересного.
А еще интереснее то, что в детстве и в ранней юности он практически не пил. У него очень рано умерли родители, и все пьянки и гулянки юности проходили у него в квартире. Но когда большинству надо было бежать за очередной добавкой, он уже срубался. Причем, как правило, закрывшись в туалете. Где и спал до утра. Что создавало некоторые неудобства. Особенно зимой.
А еще ему от родителей остался москвич, который постоянно ломался, но все же ездил. Как-то мы на этом москвиче поехали на Увильды. Когда возвращались, у него отказали все скорости кроме третьей. Было очень интересно. Сначала его надо было разогнать, а потом, на ходу, запрыгнуть внутрь. Перед возвышенностями или мостами, так как движок не тянул, приходилось выпрыгивать на ходу, и подталкивать машинго.
Вот такая была жизнь, и такой интересный человек. Чувствую ли я вину за его смерть? Наверное нет. Конечно, можно было найти какие-то способы лечения, и он прожил бы дольше. Но бросил бы пить совсем? Думаю вряд ли. Хотя, может я и не прав.