Gogol Bordello (Гоголь Бордэлло) — американская группа. В своей игре обьединяет несколько музыкальных стилей. Группа была основана в 1999 году в Нью-Йорке украинским эмигрантом Евгением Гудзем. Группа преимущественно состоит из музыкантов среднеевропейского происхождения — из Украины, России, Израиля. Они прославились во всём мире театрализованными постановками концертов, которые являются смесью карнавала и комедии. Их музыка подверглась влиянию украинских и русских народных мотивов, карпатской (в основном украинской), ромской музыки, в сопровождениии аккордеона и скрипки (в некоторых альбомах и саксофона) и является объединением романса, панка, фолк-рока и рок-н-ролла, сами участники группы свою музыку называют «gypsy punk» («цыганский панк»).

Гудзь может все. Например, ему не слабо попасть на обложку Vogue или объяснить Мадонне, что хватит ваньку валять — пора снимать кино с ним в главной роли (так появился фильм «Грязь и мудрость» (Filth and Wisdom), где Гудзь играет иммигранта-музыканта-подпольщика, подрабатывающего садомазохистом по вызову). Или сняться в серьезной картине по роману Джонатана Сафрана Фойера Everything is Illuminated. Или коротенько обозначить свой жанр как gypsy-speed-metal-prog-rock-dub, а еще панк-кабаре или просто чистый цирк. Накануне московского концерта группы Gogol Bordello в клубе B1 Maximum Евгений Гудзь рассказал «Русскому репортеру» о грязи, музыке и садомазохизме

Как вы познакомились с Мадонной?

По телефону.

Она вам сама позвонила?

Да. Еще до знакомства у нас были общие друзья. Я часто слышал о ней от Наоми Уоттс и Лива Шрайбера (в его фильме «И все засветилось» (Everything is Illuminated) Гудзь сыграл одну из ролей. — «РР»). Мы с Ливом стали друзьями после фильма и неоднократно совершали набеги на местные бары в Нью-Йорке. Однажды Мадонна была в Нью-Йорке, и как-то у них с Ливом разговор зашел обо мне — вот она cо мной и связалась.

До этого она не знала о существовании группы Gogol Bordello?

Да она давно уже была фанаткой Gogol Bordello! Если я не ошибаюсь, человек, который дал ей послушать нашу музыку, — это швед Йонас Акерлунд, снявший несколько ее клипов (Ray of Light, Music, American Life, Jump. — «РР»), сам в прошлом барабанщик известной металлической группы Bathory. Bathory и Slayer — два бенда, которые в принципе начали спид-металл, разработали этот стиль. Впоследствии он стал режиссером, но остался поклонником андеграунда и вообще передовой музыки. Так что он знал меня уже лет пять или шесть, практически с самого зарождения Gogol Bordello. Через него узнала о нас и Мадонна. Потом она даже упоминала в интервью, что у нее, оказывается, была целая фаза obsession’а нашей группой.

А вы как относились к ее музыке?

Я вообще не был ничьим поклонником, кроме Ника Кейва с The Bad Seeds и Ману Чао. По большому счету они — мои настоящие герои. Но теперь — после работы с Мадонной — я могу назвать себя ее поклонником. Потому что то, как она работает, не может вызывать ничего, кроме уважения. В фильме Filth and Wisdom эта тема разобрана до косточек. Он весь состоит из героев, которые пытаются воплотить свою мечту. И никто из них не сдается. Но ведь большинство, девяносто процентов людей, не выдерживают и сдаются, к сожалению. А такие как Мадонна развивают эту мысль — что вообще-то все возможно.

Не сдаваться?

Да, черт побери! Есть люди, которые не сдаются. И это, конечно, настоящие художники, как вы понимаете.

Вы — представитель мира андеграунда, Мадонна — мировая поп-звезда. Что вы вынесли из сотрудничества с ней?

Скорее всего, я еще больше убедился в том, что понятия типа «андеграунд» и «мейнстрим» потеряли свой изначальный смысл. Раньше все было просто, как на войне: это — музыка официальная, это — андеграунд. А сейчас контекст полностью изменился, и такое деление перестало быть очевидным. До приезда в Америку я еще был полон энтузиазма — надеялся совершить объединение.

Объединить силы?

Да, объединить силы с американским андеграундным фронтом. И стал дружить со многими моими любимыми группами — Fugazi, Bad Brains. Но только для того, чтобы понять: фронта как такового не существует. Может быть, он был в 1980−х, в начале 1990−х. А сейчас каждый сражается сам за себя. И в принципе это и есть как бы определение нашего времени: человек выживает, вот и все.

Что у вас общего с Мадонной? И в чем главное различие между вами?

Общее — это тяготение к людям, которые приходят из ниоткуда, ничего не имеют и просто на самодрайве прокладывают свой собственный путь в искусстве или там… в космосе. Но это и есть самое главное. Не просто сделать выбор, но иметь свой путь. Самое ценное, что у человека есть, — его индивидуальность. Мадонна воплощает все эти вещи, она все сделала с нуля. А если уж говорить обо мне — я пришел из еще большего ниоткуда.

Какова Мадонна в работе?

Уже не раз было замечено: люди, которые добиваются такого успеха, — работяги самого высокого класса. То есть, если снимать нужно было 12, 14 или 16 часов (речь идет о фильме «Грязь и муд­рость». — «РР»), значит, столько и снимали. Честно говоря, я не чувствовал себя на работе, потому что сам проект завязался спонтанно — из конверсейшена и брейнсторминга. Мы от души повеселились. Весь мой монолог был полностью мною сымпровизирован. Был в моей жизни такой момент, когда все так приблизительно и происходило, как в фильме, особенно те несколько лет до того, как к Gogol Bordello пришло признание.

То есть ваша роль в «Грязи и мудрости» автобиографична?

Да, во многом. Как она может быть не автобиографична, если я играю вокалиста из Gogol Bordello? Играть самого себя очень весело. Но если бы Мадонна предложила мне исполнять кого-то другого, я бы согласился с не меньшим энтузиазмом.

Вы планируете дальше сниматься в кино?

Это не первая моя роль. Естественно, я буду и дальше работать в кино. Мне просто… как это будет по-русски… fortunately? У меня сейчас башка не варит… два часа всего спал, вечеринка в девять утра закончилась…

Fortunately — это «к счастью»…

Да, к счастью, я просто не из тех актеров, которым нужно обивать пороги и гоняться за ролью. У меня есть семья под названием Gogol Bordello, которая уже объездила весь мир. Нашей репутации завидует практически каждый бенд в мире. Gogol Bordello — cделанный с нуля феномен. Для меня это lifestyle — то, что мне реально нравится делать. Если говорить о кино… где-то один фильм в два года — такая скорость по мне.

С Мадонной планируете еще сотрудничать?

Есть разговоры и идеи всякие на эту тему. Многое происходит случайно. Даже наш совместный перформанс во время Live Earth на «Уэмбли» был придуман за три дня до самого выступления (там Гудзь и Мадонна исполнили ее песню La Isla Bonita. — «РР»). Много чего еще будет… Может, в космос полетим! Может, нас с Мадонной «Вояджер» туда отправит как примеры достижений человеческой расы. (Смеется.)

С кем еще из суперзвезд вам хотелось бы поработать?

Да я не думаю в этих терминах — суперзвезды, not суперзвезды. Для меня это не имеет значения. Важны только идеи человека и его энергия.

А хотелось бы вам такой же славы, как у Мадонны? Есть у вас такие амбиции?

У меня таких амбиций никогда не было! Мои амбиции — это не популярность, а воля делать что-то грандиозное, фантастическое. Я никогда не хотел продавать миллионы пластинок или сниматься в кино. Но если что-то такое случается — это здорово и относиться к этому надо всерьез. И я вовсе не хочу сказать, что у меня все получается легко. Я невероятный трудоголик. Моя жизнь — это креативный процесс non-stop.

Политикой увлекаетесь? Вам интересно то, что происходит сегодня на Украине?

Да я, честно говоря, в Бразилии сейчас живу, поэтому ни о какой политической ситуации на Украине не знаю. Но с удовольствием узнал бы.

Можете что-нибудь сказать о состоянии современного российского рока? Многие проводят параллели между вами и Шнуром из «Ленинграда»…

Я не понимаю, почему нас сравнивают. «Ленинград» — отличная группа. Но я не вижу между нами ничего общего. Скорее, мы ближе к российским рок-группам перестроечного периода.

Вы живете в Бразилии, родились в Киеве, эмигрировали в Америку. Кем вы себя все-таки ощущаете? Где ваш дом?

Получается, что у меня как бы несколько домов.

И который из них главный?

Нью-Йорк — always. Рио — дом на скорую руку. Я поехал в Бразилию попутешествовать с Ману Чао. И решил там остаться — позвонил друзьям и попросил их, чтобы они выслали мои шмотки. Наверное, цыганские корни сказываются… Это исключительная удача — быть связанным с  цыганской общиной. Потому что тебя всегда и везде примут: в Норвегии, во Франции или в Рио-де-Жанейро. Я неделю гостил у цыган в Рио. Мы в Бразилии еще ни разу не выступали — эти цыгане что-то такое слышали о Gogol Bordello, но все равно меня приняли. Таких обычаев, как у цыган, уже ни у кого нет. Это огромная, прямо-таки магическая поддержка. Может быть, именно она позволяет мне чувствовать себя комфортно в дороге. Цыганские вечера иногда продолжаются неделями. Когда цыгане собираются, они дают друг другу потрясающую энергию — такую, которую я не встречал ни в одной другой культуре.

Какую роль играет в ваших песнях русский мат? Вы делаете на него упор, когда сочиняете тексты?

Вообще никакой роли не играет. Но, может, как раз из-за него примитивные критики и сравнивают меня с «Ленинградом». Для меня мат — это nothing special (ничего особенного. — «РР»). Если какое-то матерное слово занесло в песню — о’кей, ничего против мата не имею. Но в принципе он не несет на Западе никакой особенной нагрузки, не имеет того статуса, который закреплен за ним в России. Просто у нас все было настолько законсервировано, зажато, что мат сам по себе уже являлся формой протеста. Но здесь это на фиг никого не интересует. Здесь, на Западе, нужно бурить намного глубже, чтобы поднять людей на какой-то новый энергетический уровень. Тут нужно нефть зажигать! А на мате далеко не уедешь. То есть речь идет уже о культурной революции. Наша теория вообще состояла в том, что цыганская музыка — это такая последняя залежь аутентичной энергии, которая сегодня превращается в прах из-за повальной «фашистификации» планеты, то есть глобализации.

А как же Мадонна? Она же один из символов глобализации?

Подожди, чего-то ты перебиваешь. Наша теория была, что цыганская культура — один из последних источников, откуда мы черпаем энергию и эту нефть зажигаем. Из нее выросло большое новое движение — джипси-панк (gypsy-punk). Некоторые люди — те, которые ушли из Gogol Bordello, — организовали свои группы, и в культурном отношении они несут свежую, новую кровь. Это действительно стало феноменом, о котором уже диссертации пишут. Что же касается Мадонны… Меня тоже называют «символом глобализации». Но это твоя интерпретация, а не то, что я делаю на самом деле. И это неправильная интерпретация. Я ненавижу глобализацию. Мне пришлось уехать в Бразилию, чтобы почувствовать себя нормальным. Мне кажется, есть надежда, что вот эти люди смогут сделать что-то по-настоящему другое. Потому что у них так много сил, они не живут в этом разлагающемся бардаке… Я не хочу здесь жить (показывает на небоскребы берлинского центра Sony, где проходит интервью). И то же самое — она. Это все интерпретации. Они не имеют ничего общего с тем, что представляет собой человек в реальности. Я не собираюсь говорить о том, кто такая Мадонна на самом деле, но думаю, что прежде всего — характер, сила характера. Типа того: «Вот мой vision, вот моя мечта. Не нравится? Тогда переключи гребаный канал и иди в задницу!» Очень простой месседж.