Не дышать бы, но больно и трудно вдвойне,
Потому что страшнее рассвет,
Напророченный в страшном и гибельном сне,
Разгорается заревом бед.

Запоздавшим молчаньем уже не сберечь
Тот неписаный хрупкий завет.
Сохрани навсегда мою горькую речь,
Словно дней настоящих портрет.

Каждый час проходящий без промаха бьет
И казнит нас укором немым,
Но последнего часа смертельней полет
И вернее, чем думали мы.