Харьковчане выбрали самого великого и известного земляка

"...были предложены не очень известные широкому кругу личности белогвардейского генерала Бориса Штейфона..."

Угадайте с трех раз, кем была предложена кандидатура Б.А. :)

...собирался использовать в романе про гражданскую войну, а потом передумал
И слава Богу! Было бы совсем замечательно, если бы он передумал и роман про Гражданскую войну писать.

Собственно, о вероисповедании Бориса Александровича никогда вопросов и не возникало. Дедушка - дьякон, да и в послужном списке черным по белому записано: "православный". Но вот свидетельства об отношении генерала к религии и вере встречаются, скажем так, не особо часто. Мне посчастливилось найти такое свидетельство, оставленное самим Б.А.:

"... нервная жизнь очень утомляла, и временами я переживал приступы душевной слабости. Однажды мне было совсем скверно. Надежные квартиры становились ненадежными, доклады были удручающими и я чувствовал большую усталость. Зайдя к людям, где я рассчитывал найти приют, я никого не застал, квартира заперта. Мои нервы явно сдали. Вдруг раздался звон монастырского колокола. «Звонят ко Всенощной» - мелькнуло в голове и неудержимо потянуло в церковь. Прошел пустынными улицами и вошел в монастырский храм. Служил архимандрит, пел монастырский хор, молящихся не было. Только какая-то старушка стояла на коленях и усердно клала поклоны. Я забился в угол, но не мог молиться, лишь смотрел, не отрываясь, на чудотворный образ Озерянской Божьей Матери, ярко озаренный свечами и неугасимыми лампадами. Кругом был мрак и икона словно парила в воздухе. Благостный лик Богоматери кротко глядел на меня и постепенно в душу нисходило умиротворение. Я опустился на колени и стал горячо молиться. Не заметил, как окончилась служба. Произошло то чудо, о котором я просил: вновь почувствовал себя сильным духом, бодрым, верящим в свои силы. А затем, до конца моего пребывания в Харькове, меня не покидала удача. Царица Небесная не только хранила меня, но помогла мне спасти и сотни офицеров. Много лет прошло с тех пор, но память о той монастырской службе осталась неизгладимой… Если монастырский храм был пустынен, то это объясняется тем, что я попал тогда на службу среди недели. Обычно же в субботу и в воскресенье приходские церкви бывали переполненными. Я всегда ходил в Николаевскую церковь. Там пел прекрасный хор, а старенькие священники – о. Панкратий и о. Николай создавали своим служением очень сильное молитвенное настроение. Старостой был профессор Вязигин "...

Б.А. Штейфон. Харьковский Главный Центр Добровольческой Армии. 1918 г. (неопубликованная рукопись)

Бобин Владимир Павлович. Родился 28 марта 1858 г. в г. Переяславле. Среднее образование получил в 3-й Харьковской гимназии. В 1881 г. закончил медицинский факультет Харьковского университета. Сначала он был ассистентом на кафедре общей патологии у профессора И.Н.Оболенского, в январе 1885 г. избран врачом-распорядителем лечебницы, а в дальнейшем и больницы Харьковского медицинского общества по ул. Пушкинской, 14, деятельностью которой он руководил на протяжении 40 лет.

Именно в эту больницу в тревожные осенние дни антигетманского восстания и захвата Харькова отрядом атамана Болбочана Борис Александрович Штейфон доставил своего друга и заместителя, раненного петлюровцами. Поместил под другой фамилией и поручил заботам преданного друга семьи - доктора В.П. Бобина.

Мемориальная доска на фасаде здания Харьковского НИИ микробиологии и иммунобиологии им И. И. Мечникова (та самая бывшая больница)

В минувшее воскресенье в Харькове, впервые в Украине при участии Украинской Православной Церкви, был открыт памятный знак героям Белого движения. Им стал киот с иконой Архистратига Божия Михаила, сооруженный в храме Священномученика Александра, что на ХТЗ, и посвященный чинам Дроздовской дивизии, харьковского подпольного центра полковника Бориса Штейфона и всем Православным воинам, жизни за Веру и Отечество положившим в 1918-1919 годах.

Инициаторами увековечивания памяти белогвардейцев стало Межрегиональное движение «Белое дело» совместно с обществом памяти чинов Дроздовской дивизии. А икону для киота написала наша землячка, иконописец Елена Павлова из поселка Эсхар.
Торжественное открытие и освящение киота было приурочено к 91-й годовщине вступления в Харьков Добровольческой Армии. В храме собралось более полусотни человек – представители движения «Белое Дело» из Санкт-Петербурга и Харькова, депутаты харьковского областного совета Владимир Проскурин и Игорь Массалов, представители общественных организаций. Молебен отслужил настоятель храма свмч. Александра, секретарь Харьковской епархии протоиерей Михаил Кит. Во время мероприятия отцу Михаилу позвонил Митрополит Харьковский и Богодуховский Никодим и передал свое благословение собравшимся. После молебна и освящения киота была отслужена панихида по всем православным воинам, погибшим в годы величайшей смуты…
Кто же они – белые герои, чью память сегодня возрождают и чтут потомки? «Красная звезда» когда-то уже писала и о Дроздовцах, освобождавших Чугуев в 1919 году, и о генерале Борисе Штейфоне – выпускнике Чугуевского пехотного юнкерского училища. Но заслуги всех этих людей перед Харьковом тогда остались «за кадром». Пожалуй, самое время рассказать о них…Читать далее...

65 лет со дня смерти Бориса Александровича Штейфона - представителя харьковского купеческого рода, личности неоднозначной: царского офицера, активного борца с советской властью, наконец, генерала вермахта - еврея по происхождению – исполнилось 30 апреля. Артем Левченко - историк из Чугуева, исследует биографию знаменитого харьковчанина. Артем уверен, что Бориса Штейфона нельзя оценивать так однозначно, как это было при советской власти, и как минимум внимания к своей персоне белый офицер и немецкий генерал заслуживает.

Позволю себе кое в чем не согласиться в данной трактовке моей статьи.

Во-первых, "немецким генералом" я Бориса Александровича никогда не называл и не назову. Ибо был он не немецким, а русским генералом и возглавлял Русский Корпус, в котором служили русские (не советские!) люди.

Во-вторых, я считаю, что генерал Штейфон заслуживает не просто внимания, а почета, уважения и, как минимум, установки мемориальной доски. А лучше двух - в Харькове и Чугуеве.

К 65-летию со дня смерти Бориса Александровича Штейфона написал статью для харьковского информационного агентства "МедиаПорт"

БОРИС ШТЕЙФОН. ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ

В общественном сознании до сих пор господствует привитое советской властью отношение к истории, как к «политике, опрокинутой в прошлое». Поэтому накануне празднования 65-й годовщины Победы в Великой Отечественной войне статья о человеке, оказавшемся в той войне не на стороне победителей, кому-то может показаться провокационной. Но что поделать, если 65-летие со дня смерти Бориса Александровича Штейфона 30 апреля прошло совершенно незамеченным? Даже на его родине, в Харькове, имеющем причины вспомнить об этом человеке с благодарностью…

Как историческая личность Борис Штейфон весьма известен. Правда, несколько однобоко. Главным образом – как «коллаборационист», командир Русского Корпуса, созданного немцами на Балканах из белоэмигрантов и боровшегося с титовскими партизанами. А еще – как едва ли не уникальный пример генерала Вермахта с еврейскими корнями. Этим, пожалуй, и ограничивается набор известных фактов, которыми привыкли оперировать историки, журналисты и патриоты всех мастей. Оперируют, как правило, неумело. Одни считают Штейфона национальным героем, другие клеймят предателем, третьих умиляет «еврей в немецких погонах»… При этом практически вся предыдущая жизнь Бориса Александровича остается «за кадром»…
Потомственный харьковец, выпускник Чугуевского юнкерского училища, участник трех войн - русско-японской, мировой и гражданской, Георгиевский кавалер, генерал-майор Генерального Штаба, военный теоретик и общественно-политический деятель.… Это только факты, причем далеко не полный их список. Можно дополнить их характеристиками – умный, честный, смелый, находчивый, принципиальный, убежденный монархист, глубоко верующий православный… Можно попытаться объяснить логику поступков этого человека, прослеживающуюся на протяжении всей его жизни. В общем, много чего можно. Однако не будем превращать приуроченную к памятной дате небольшую заметку в огромную статью. Тем более – накануне другой знаменательной даты, рискуя разжечь очередную дискуссию о «политике, опрокинутой в прошлое». Лучше обратимся к фактам. Вернее, к некоторым из них - наименее известным и имеющим непосредственное отношение к Харькову.Читать далее...

Полковник Алексей Александрович фон Лампе уезжал из Харькова в Екатеринодар...

"...А.А. ехал с женою и дочерью, пятилетней Женей. С ним я отправил важные и крайне секретные бумаги для генерала Алексеева. Конечно, приехал на вокзал проводить милую семью Лампе. Уже сидя в вагоне, спросил Лампе:
- Хорошо спрятали мои бумаги?
- Э, дорогой мой, будьте спокойны! Никакой Шерлок не найдет…
Женя сидела очень серьезная и важная. Болтая с нею и угощая ее конфетами, я обратил внимание на ее шляпу. Что-то подозрительное было в этой шляпе, когда она топорщилась. Я как бы невзначай положил руку на Женину голову и ясно ощутил под материей бумаги. Сразу догадался, что Женя – «контрабандистка».
А.А. был сильно сконфужен моим открытием и мы от души посмеялись..."

"Украинство гетманского периода в его харьковском аспекте не имело свойства характера. Какими затаенными конечными планами руководствовался генерал Скоропадский, свергая Раду, сказать, конечно, трудно. Едва ли и он сам тогда мог ответить на этот вопрос. Теперь, на фоне исторической перспективы, при наличии пережитого опыта, будет справедливым признать, что гетманство могло сыграть и полезную, и видную роль в деле борьбы национальной России с большевиками. Сыграть роль потому, что оно, во-первых, более, чем на полгода задержало поступательное движение коммунизма, а во-вторых сохранило на такой же срок, как возможный плацдарм для ведения вооруженной борьбы, богатый обширный край. При подробном анализе гетманства надо, конечно, понимать его не в его идейном теоретическом виде, а таким, каким оно было в действительности.
С такой точки зрения гетманство 1918 года не имело серьезных данных претвориться в фактор, угрожающий национальным интересам России. Политические комбинации, надуманные в Берлине, несомненно вдохновлялись надеждами на расчленение России. Однако, теперь мы знаем это точно, немцы не обладали тогда ни силами, ни средствами, достаточными для осуществления столь сложной и трудной задачи. К тому же, при исследовании исторических событий значение имеют только факты, а не порывы фантазии. Ведь когда-то и Император Павел писал Платову: «Имейте идти в Индию и завоевать оную»…
Всякий политический план, как талантливо не был бы он разработан, всегда требует поправок насчет исполнителей. Немецкий план гетманства и вообще украинизации Юга России осуществлялся немецкими военными людьми. Если всякая армия по своей природе консервативна, то корпус офицеров германской армии в силу исторических традиций, сословных интересов, воспитания и проч. был ультраконсервативным и его психологии были чужды любые радикальные теории. Поэтому германское командование на Украине осуществляло украинизацию без всякого воодушевления, чисто формально.Читать далее...

...Встречаясь в первые после революции дни со старинными приятелями, люди немедленно одевали «этикетки». Помню, я как-то встретил на улице своего приятеля. Мы вместе были в училище, вместе начали службу в одном и том же полку. Он был тихим, благожелательным человеком всегда правых убеждений и всегда почитал начальство. Встретившись, обрадовались, расцеловались, поговорили о личных делах, кто как и когда вернулся с фронта, как живет и т.п. Затем я задал приятелю традиционный вопрос:
– Ну, а ты, Гена, как нынче веруешь?
Гена поправил пенсне, что служило признаком волнения, и пространно ответил:
– Видишь ли, я, собственно говоря, среднее между левым кадетом и правым эсером.
Я искренне рассмеялся.
– Прости, Гена, но ты средний остряк.
Гена остолбенел и стоял в недоумении. Узнав затем о моих монархических настроениях, он признался, что он тоже монархист.
– Но понимаешь ли ты, - шептал Гена, - о таких вещах надо говорить очень осторожно, да еще на улице!
Приведенная сцена являлась типичной для характеристики настроений того сумбурного времени. Все боялись быть откровенными даже с близкими людьми и только в глубине души хранили свои истинные политические симпатии...

Как всегда, Борис Александрович дает изумительные подробности, присущим ему прекрасным слогом описывает характерные приметы времени, приводит красноречивые примеры... Большевики, террор, людская подлость, жадность и глупость, попытки сплочения последних здравомыслящих и крепких духом людей...

"В начале 1918 года Харьков воспринимал первые практические уроки большевизма. Новая власть еще чувствовала себя прочной и удовлетворяла главным образом свои грабительские инстинкты. Банки продолжали работать, но их операции сокращались с каждым днем. Доступ к сейфам был воспрещен и скоро сейфы были опорожнены распоряжением местного комиссара финансов. Магазины закрывались и жили базаром. С наступлением сумерек все спешили домой. Улицы становились пустынными, часто отказывало электричество и город погружался во мрак, увеличивая жуть надвигавшейся ночи.
ЧК постепенно входила во вкус своего ремесла. Арестованных отправляли на главный вокзал и там расстреливали на седьмой линии. О «седьмой линии» передавали шепотом кошмарные подробности. Аресты производились преимущественно по ночам, а так, как автомобили находились только у большевиков, то запуганные жители с гнетущей тоской прислушивались по ночам к грохоту проезжавших автомобилей: «проедет мимо, или остановится у нас»? Постоянно и в различных частях города возникала стрельба. И не всегда можно было угадать: хулиганские ли это забавы, или очередной грабеж, или бессудный расстрел?
Истинным бедствием являлись ночные налеты бандитов. Грабежи, нередко сопровождаемые убийствами, не носили характера какой-либо системы. Налеты совершались и на богатые особняки, и на лачуги. Одной и той же ночью в центре города забирали бриллианты, меха, а на окраине снимали пальто с кондуктора.
Сущим бедствием была прислуга – горничные, кухарки, дворники. Они зачастую бескорыстно доносили в ЧК на своих господ или наводили бандитов в дома, где служили. Уберечься от этих домашних шпионов было невозможно, и большинство семей предпочитали обходиться без прислуги. Даже верные люди, то есть няни или кухарки, жившие десять-пятнадцать лет и считавшиеся своими, вспоминали какие-то старинные обиды и сводили счеты. Homo homini lupus est! Читать далее...

...Еле втиснулся в набитый до предела грязный вагон. В купе, в котором я оказался, были уже две дамы и около десятка солдат ультра-«товарищеского» вида. Меня они впустили довольно спокойно, но затем каждого нового пассажира встречали криками, руганью, а более настойчивых и пинками. Со мной они были довольно сдержаны и даже вежливы. Их любезность и внимание ко мне я воспринимал холодно. В душе клокотала звериная ненависть…
Ночью, когда все уснули, я случайно уловил разговор одного из «товарищей» с дамой. Он шепотом говорил о каких-то семейных делах, называл ее по имени и на «ты». Доверчиво и так же тихо дама ему отвечала. Я понял, что это ехала компания переодетых офицеров с женами. Компания, заранее сговорившаяся и игравшая роль солдат, возвращавшихся с фронта. Роль, в те времена наиболее выигрышная и гарантировавшая полную свободу действий. Я не подал виду, что угадал истину, но в душе был рад таким соседям.
При первой же проверке документов они узнали, что я полковник, начальник штаба и всячески старались мне услужить: дали удобное место, принесли хлеб, кипяток. Помню, как один из моих спутников, по виду подпоручик, был особенно услужлив, но когда называл меня «товарищ полковник», в его глазах мелькали лукавые огоньки. Чувствовалось, что он еле сдерживается, чтобы не рассмеяться.
Путь от Москвы до Харькова утомительный, долгий, но благополучный. Только в Белгороде, на границе Украины, вошли в купе железнодорожные чекисты и потребовали сдать оружие, у кого оно имеется, выразительно добавив: «кто не сдаст добровольно, будет предан революционному суду!». Мои спутники немедленно стали браниться, кричать, что оружие им надоело и на фронте и их оставили в покое. Лично у меня был карманный револьвер. Я имел его много лет и не хотел отдавать свое оружие большевикам. Еще когда чекисты обыскивали соседние купе, я, не скрываясь от своих соседей, вынул револьвер из кармана и сунул его на спину, за пояс. Затем откинулся на спинку сиденья. Чекисты просматривали мои документы и спросили, есть ли у меня оружие. Лгать, даже большевикам, не позволяло чувство собственного достоинства. Я ответил неопределенным жестом. Они похлопали по моим карманам и ушли. Револьвер был спасен. Этот незначительный эпизод запал мне в душу и несомненно явился своего рода психологическим возбудителем. Я убедился, что хладнокровие и дерзание – лучший способ обращения с большевиками...

Решил время от времени выкладывать небольшие кусочки из воспоминаний генерал-майора Б.А. Штейфона, которые в настоящее время готовлю к печати. Забавные случаи, описания которых у Бориса Александровича так хорошо получались, интересные наблюдения и др. В общем, то, что не требует комментариев, легко воспринимается в отрыве от контекста и само по себе интересно.

«Шляпный переулок» на Яндекс.Фотках

Ранее это фото где-то встречал, с комментарием о том, что в этом доме родился будущий генерал Б.А. Штейфон. Однако, если верить автору данного альбома (а не верить я смысла не вижу), дом построен мещанином А.Штейфоном в 1897г., тогда как Борис Александрович родился в 1881 г.

Сегодня, 21 декабря исполняется ровно 90 лет со дня убийства в Киеве генерала от кавалерии графа Федора Артуровича Келлера. Накануне соратники рассылали письма с просьбами заказать в этот день панихиду о р.Б. воине Феодоре. Так и собирался сделать, да вот не получилось... Стыдно признаться, проспал и в храм сегодня не попал. Почти всю ночь писал статью о графе Келлере для "Русской Линии", которую должнен был написать несколько дней назад, но по причине жизненной замотанности затянул и в срок не сдал. Процесс затянулся еще и потому, что привезенные из архива материалы в большинстве своем все еще не обработаны. Приходилось делать это параллельно с работой над статьей. Не судите ее строго, все-таки писалась в некоторой спешке.
В общем, панихиду заказать не получилось, поэтому одновременно с отсылкой статьи на сайт выкладываю ее здесь. Вместо панихиды. В память о графе Келлере.
Упокой Господи душу убиенного раба Твоего, воина Феодора!

Граф Келлер в Харькове в 1918 году

(По воспоминаниям генерал-майора Б.А. Штейфона)

В истории русской Смуты трудно найти личность, способную сравниться с генералом от кавалерии графом Федором Артуровичем Келлером по популярности и однозначности оценок – как у современников, оставивших многочисленные свидетельства о жизни и деятельности графа, так и у современных историков, благодарно пользующихся этими свидетельствами. Если не считать служившего у красных бывшего царского генерала Брусилова, облившего Федора Артуровича грязью в своих мемуарах, все лично знавшие графа Келлера люди были на редкость единодушны в характеристиках его личности и зачастую даже повторялись в эпитетах, давая эти характеристики. Человек глубокого ума, высокого мужества и исключительного благородства, убежденный монархист, верный долгу и присяге, рыцарь без страха и упрека по духу и поступкам, принципиальный и бескомпромиссный до резкости, но любимый и глубоко уважаемый обществом – таким рисуют графа современники. И каждое очередное попадающее в руки историков свидетельство о Келлере, лишь подтверждает правдивость уже имеющегося портрета. Одно из таких свидетельств принадлежит генерал-майору Борису Александровичу Штейфону и содержится в рукописи воспоминаний под названием «Харьковский Главный Центр Добровольческой армии», хранящейся в Государственном Архиве Российской Федерации. Читать далее...

Дядя генерала Б.А. Штейфона, Николай Константинович Штейфон. Председатель Харьковского сиротского суда (1906-1914), гласный Харьковской городской думы (избран от т. н. группы «Внепартийного обновления»). Вел благотворительную деятельность, в частности, был членом попечительского совета Александровской больницы и попечителем богадельни Ремесленного общества.