Гражданская война. Воспоминания Алексеевцев. Александр Судоплатов. Продолжение.

Из дневника Александра Судоплатова (продолжение)



3-ье августа. Отдан приказ в 6 час. утра перейти в наступление.

..... Прошли уже верст 15, видна ст. Ново-Джералиевка. Уже перевалило за полдень. Раздались выстрелы. 1-й батальон рассыпан у железной дороги, 2-й пошел далеко в обход. Подъехал с ординарцами командир полка. Он влез на скамью дрезины, чтобы лучше наблюдать. На вокзале станицы показался дымок и начал приближаться к нам.

- Очевидно, бронепоезд, - с некоторой тревогой произнес командир полка, - а наших орудий все еще нет, все еще выгружаются. Дайте Ахтари! - обратился он ко мне.

Грянуло орудие. Снаряды начали ложиться около цепей. Нам приходится туговато. С винтовками нам с бронепоездом не потягаться. Бронепоезд уже виден, он выходит из станицы. Цепи наши, то, было ретиво двинувшиеся вперед, залегли и не поднимаются. Около нас страшным грохотом разорвался снаряд. 1-й батальон не выдержал и стал отходить.

Вдруг командир полка встрепенулся.

- У вас, кажется, есть ключ для гаек? - спросил он нас. Мы ответили утвердительно.

- Садитесь на дрезину и езжайте вперед, пока возможно, и постарайтесь развинтить рельсы!

Дьяков вскочил на дрезину, я вскочил за ним. Мы нажали на передачу и быстро помчались под уклон, навстречу бронепоезду. Красные сосредоточили по нас огонь, пули визжат. Жду - вот сейчас стукнет в лоб! Мы уже обгоняем наши цепи. Они уже далеко позади.

Мы уже вблизи станицы. Дьяков соскочил с дрезины.

- Тормози! И где ключ? - кричит он, догоняя дрезину.

Принялись отвинчивать гайку. Но это оказалось не так просто: гайка вертится вместе с болтом. Одним ключем ничего не сделаешь, а второго у нас нет. В это время два снаряда разорвались с визгом около нас. У меня самого развинтилась "гайка". А Дьяков кричит:

- Надо что-то сделать!

- Давай перевернем дрезину, - кричу я ему. Может, это все-таки немного задержит бронепоезд!

Мы сняли дрезину с рельс, поставили ее поперек путей и, пригнувшись, быстро побежали обратно. Командир полка поблагодарил нас за находчивость.

... Наши цепи отошли шагов на сто и залегли. Бронепоезд стрелял, но не двигался дальше. Может, предполагали, что мы подложили под рельсы шашки.

Уже солнце садилось, когда по дороге поднялось облако пыли, которое быстро приближалось.

- Батарея! Алексеевская батарея! - раздались радостные крики. Батарея неслась карьером. Быстро снялись с передков. Уже наводят орудие.

- Ай да молодцы! - раздаются похвалы.

Первый снаряд разорвался около самого бронепоезда. Наверное, задел его. Ура, бронепоезд удирает. Наша батарея начала бить по вокзалу. Цепи наши начали делать перебежки. Правый фланг уже вошел в станицу. Мы опять поставили дрезину на рельсы и двинулись вперед.

Влево от нас по дороге движется конница. Она несется рысью с черными знаменами, с красно-черными значками и волчьими хвостами. Это конница Бабиева, которая только сегодня полностью выгрузилась. Конница превосходная. Ну, теперь красные уже не страшны нам!



4-ое августа. Часов в 7 утра двинулись по жел. дороге. При выходе из станицы, гляжу, наши бегут на курган. Я понесся туда тоже. Оказывается, на кургане зарыты наши взятые в плен гренадеры, которых, рассказывают местные жители, здесь ночью красные рубили. Жители говорят, что они видели, как командира батальона и одну сестру милосердия красные погнали дальше, на станицу Роговскую.

... Идем уже около часу. Солнце отчаянно печет, пить хочется. Вправо маячит хуторок. Несколько человек помчалось туда напиться воды. Я тоже понесся туда. Подбегаю к крайней хате. Здесь несколько человек наших окружило какую-то бабу.

- Да ты говори толком! - кричал ей один офицер. - Белый он или красный?

- А Господь его знает! - говорила перепуганная баба.

- Да где он? Веди нас к нему!

Баба повела нас за собой в амбар, указала на закром.

- Братцы, товарищи! - раздалось из закрома. - Я ранен...

- А ну-ка, вылазь! - крикнул тот же офицер, заглядывая в закром. - Да это же наш! - воскликнул он. - Это же капитан Соловьев.

- А вы... наши... свои... - залепетало в закроме. - Господи, благодарю, благодарю Тебя!

Из закрома, едва не падая от слабости, вылез капитан Соловьев, 3-го Гренадерского батальона. Лицо у него было все в крови, он был почти голый.

- Свои, свои! - крестился он и плакал.

Он кратко рассказал, как красные взяли в плен их батальон, раздели всех и начали рубить. Ему разрубили ухо и часть черепа, он все-таки был жив и притворился мертвым. Ночью его подобрали крестьяне и спрятали в закром.

Ну и пережил же он! Я забыл про воду и понесся к своим сообщить эту новость.

... Уже вечерело, когда мы подошли к ст. Роговской. Красные оказывают сильное сопротивление, их бронепоезд отчаянно бьет по цепям.

... В конце концов ворвались в станицу. Красные бежали.



5-ое августа. Подходим к Тимашевке. Красные открыли огонь, они сосредоточили огонь по нашим обозам, которые не выдержали и убегают. С вокзала бьет их бронепоезд тяжелыми снарядами. Орудия наши бегло бьют по вокзалу. Наши батальоны наступают на станцию. Красные вышли из станицы и наступают на нашем правом фланге. Они пытаются нас обойти. Наш 2-й батальон отходит. Наши орудия перенесли огонь на правый фланг.

Командир полка наблюдает за боем. Он стоит на дрезине и смотрит в бинокль. С тылу откуда-то летит аэроплан и бьет из пулемета по нас. Бронепоезд начал бить тяжелыми снарядами по нашей дрезине. Вот, вот угодит. У меня душа ушла в пятки. Но командир полка не шелохнется, твердо держит в руках бинокль и медленно диктует адьютанту донесение для ген. Шифнер-Маркевича.

Бой затягивается. Уже закрадывается сомнение, возьмем ли мы Тимашевку.

Вдруг в тылу поднялись облака пыли. Приближается какая-то колонна. Не то конница, не то пехота. Что такое? Откуда?

- Не может быть, чтобы это были красные! - говорит немного взволнованно командир полка своему адъютанту, направляя туда бинокль. - Не могут они так быстро и незаметно нас обойти! - Все-таки он приказывает немедленно снять с передовой линии два пулемета и направить против приближающейся колонны.

"Вот будет сейчас жара!" - подумал я. - Ведь у нас только 2 батальона и одна батарея, да и люди все устали страшно.

Вдруг видим - по железнодорожной насыпи бежит к нам какой-то солдат. Запыленный, потный, весь черный. Это юнкер-Константиновец.

- Где командир Алексеевского полка? - кричит он.

- Здесь! Здесь!

- Г-н полковник! - прикладывая руку к козырьку и запыхавшись, докладывает он. - Константиновское Военное училище прибыло к вам на подкрепление. Начальник училища просит у вас инструкций.

Слава Богу! Наши просияли, вздохнули спокойней.

- Пожалуйста, передайте начальнику, - говорит успокоившийся полковник Бузун, - рассыпать училище правее нас и охватить станицу с правого фланга!

Через 20 минут повсему полю правее нас шли юнкера. Они рассыпались стройными рядами. Идут, как на ученье. Молодцы!

... Наши уже врываются в станицу... Мы уже на вокзале... вбегаем в контору. Перепуганная барышня выглядывает из-за шкапа.

- Вы кто такая? - кричит на барышню Дьяков.

- Я... Я... телеграфистка.

- Здесь есть красные?

- Не знаю... они бежали... я ничего не знаю... - лепечет она, плача.

- Успокойтесь! Успокойтесь! - говорит ей Дьяков, усаживая на стул. - Мы не звери... мы не красные!

В контору входит прибывший сюда начальник дивизии, ген. Казанович.

- Аппараты целы? - спрашивает генерал.

- Целы! Целы! - говорит успокоившаяся барышня.

- Дайте мне Екатеринодар!

Барышня стучит.

- Передайте, - говорит генерал барышне, - "Белые обошли нас. Что делать с бронепоездом?"

Телеграфистка стучит, потом слышен стук ответа:

- Приказываю отойти!

- Прошу приготовить мне хорошую квартиру в Екатеринодаре! - диктует дальше ген. Казанович.

- Кто говорит? - читает барышня.

- Говорит генерал Казанович, - диктует начальник дивизии.

- Готова хорошая квартира, - медленно читает ленту барышня, - между двумя столбами с перекладиной.

Аппарат дает какие-то перебои.

- Что такое? - нетерпеливо спрашивает генерал.

- Ваше превосходительство... Ваше превосходительство... Я полковник Скакун. У меня тысяча шашек. Сейчас вышел из камышей, включился в провод и слыхал случайно ваш разговор. Куда прикажете идти? - читает барышня.

- Идите в Тимашевку! - диктует генерал.

Аппарат перестал работать.

- Линия обрезана! - говорит барышня.

.... В станицу входили обозы, батареи, команды, скорым шагом входило Алексеевское военное училище, оно опоздало к бою. Настроение у всех повышенное.

В группе обозов две клячи везут испорченный автомобиль. В нем, откинувшись на спинку сидения, развалился толстый господин во френче и без погон, но по всему видно, что он бывший офицер. Рядом с ним молодая красивая сестра милосердия в белой косынке. Оказывается, это захваченный Бабиевцами командир красной дивизии с женой. Оба они сидели с закрытыми глазами, может быть, боясь взглянуть, ожидая, что вот, вот их убьют или зарубят. "Этот господин, - говорил какой-то офицер-Алексеевец, идя рядом с автомобилем, - говорят люди, приказал порубить наших гренадер". - "Ничего я не приказывал!" - процедил тот сквозь зубы и не открывая глаз. (После я слыхал, что его в конце концов не расстреляли).



6-ое августа. Сегодня большой праздник - Преображение Господне. Вся станица празднует. У нас должен быть хороший обед, баба двух уток понесла из сарая. День солнечный, хороший. Нашему полку объявлен отдых. Слава Богу, хоть один день отдохнем. С утра я лежал под амбаром, написал все до настоящих слов, начиная с Ахтарей.

... По улице степенно гуляют старые бородатые казаки в черкесках с кинжалами. В станице мужчин средних лет нет: или молодые парни, или бородачи. И это во всех станицах на Кубани. Говорят, призывного возраста все мобилизованы и посланы на Польский фронт.

  Иду на вокзал. Большую добычу захватили наши в Тимашевке. Много нагруженных составов. Целый состав - мастерские с полным оборудованием. Сегодня пригнали сюда тысяч пять пленных. Всё уральцы Особой Уральской бригады - Пермские, Уфимские. Они страшно боялись: когда их построили на площади, думали, что их будут расстреливать. В наш полк зачислено тысячи полторы, в нашу команду попало человек 50. Им по станице собрали пищу, и пока охраняют.


 

Гражданская война. Воспоминания Алексеевцев. Борис Пылин.




Отрывок из воспоминаний Бориса Пылина "Первые четырнадцать лет"

*) Борис Пылин (Павлов) мальчиком кадетом осенью 1919 года попал под Ливнами в Алексеевский полк и участвовал во всех дальнейших походах полка до осени 1920 года;

*)орфография и пунктуация автора;



Гибель ГРЕНАДЕРСКОГО БАТАЛЬОНА. 2-ое августа.


Наш полк занял позиции верстах в 20-ти от Приморско-Ахтарской ночью, действуя на ощупь, не зная, что впереди и вокруг него. Два батальона заняли позицию левее железной дороги. Правее, довольно далеко от железной дороги, у Свободных хуторов, занял позицию 3-й Гренадерский батальон.

Наступала на нас кавалерийская дивизия, имеющая в своем распоряжении артиллерию, которая начала нас усиленно обстреливать. Наша артиллерия еще не успела подойти и не могла ответить там же.

Большевики, наверное, узнав, что в железнодорожной будке находится штаб полка, взяли ее по-серьезному под обстрел. Снаряды, все сотрясая, рвались совсем рядом. Такого обстрела я еще не переживал.

При такой обстановке наш штаб на какой-то промежуток времени оказался отрезанным от остальных частей полка. Позднее обнаружилось, что большевики бросили свои главные силы на наш правый фланг, занимаемый Гренадерским батальоном, с целью его окружить. Бой так продолжался несколько часов без перерыва. Патроны были на исходе. Около полудня батальон не выдержал и начал отступать. Но в своем тылу он наткнулся на красных и оказался отрезанным от своих.

Мало кто пробился из окружения. Большинство или были порублены красной конницей или взяты в плен. В этот день батальон потерял убитыми или взятыми в плен около 200 человек, среди них 4 сестры милосердия.

В этом, казалось бы, безнадежном положении нашлись командиры, которые не растерялись и сохранили присутствие духа.

Прорываться пришлось через хутора. Каждые 40-50 шагов был забор, через который нужно было перелезать. Как рассказывали, у одного такого перелаза остановился начальник пулеметной команды пор. Слободянюк с пулеметом; его огнем он прикрывал отступление. У него уже кончались пулеметные диски. Увидев среди бегущих своего брата, он закричал ему:

- А диски взял? - На обязанности брата было носить пулеметные диски.

- Нет, не взял, - ответил тот смущенно.

- Тогда иди обратно и принеси их сюда! - отдал поручик брату довольно жестокое приказание. Младший брат точно исполнил приказание старшего брата: побежал обратно, пробрался на оставленную ими позицию, на глазах у подходивших красных забрал диски и принес их брату. Эти диски спасли людей, прорывавшихся с этими двумя братьями из большевистского окружения.

К вечеру Свободные Хутора, где произошла трагедия Гренадерского батальона, были взяты обратно и были подобраны убитые. Убитых было найдено около ста человек и, наверное, еще много ненайденных осталось лежать в зарослях кукурузы, в камышах плавней.

В степи была вырыта большая братская могила, и все трупы свезены к ней. Все они были до-гола раздеты: кто-то позарился на синие бриджи, на хорошие сапоги. Среди убитых были и такие, которые, видно, были сначала ранены, а позже кем-то добиты. Но и этого мало: кто-то издевался над ними, кто-то мучил раненых перед тем, как убить. У многих были выколоты глаза, на плечах вырезаны погоны, на груди - звезды, отрезаны половые органы.

И ведь это проделали над русскими свои же русские и только потому, что они правду и добро понимали по -другому, чем те, кто надругался над ними. А казалось, еще недавно и те и другие вместе сражались на Германском фронте и в трудную минуту, рискуя жизнью, выручали друг друга. Кто разбудил в них зверя? Кто натравил этих людей друг на друга?

Я не хочу сказать, что в этом виноваты были всегда только красные, а белые всегда были правы. Конечно, много жестокого делали и белые. Нет ничего ужаснее, кровопролитнее и и беспощаднее гражданской войны. И не дай Бог, чтобы русскому народу пришлось еще раз пережить что-нибудь подобное...

В день панихиды было получено еще одно печальное известие - в Приморско-Ахтарской при разгрузке пароходов от случайной бомбы налетевшего большевистского самолета погиб помощник командира полка по хозяйственной части полк. Вертоградский.

Он был женат на первопоходнице, прапорщике Зинаиде Николаевне Реформатской. В 17-м году, при Керенском, она поступила на курсы в Алексеевское пехотное училище, по окончании которого была произведена в прапорщики. Всего женщин на этих курсах было 25, потом 15 из них пробрались на Дон к ген. Алексееву и пошли в 1-й Кубанский поход. Зинаида Николаевна была среди них.

В мое время в Белой Армии чина прапорщика уже не было и первым офицерским чином был чин подпоручика. Не было и женщин в армии, кроме сестер милосердия. З.Н. не была произведена в подпоручики, так и осталась прапорщиком, как живое напоминание о Женском батальоне - безрассудной, но героической попытке русских женщин, во время развала "керенщины", спасти Россию и своим примером образумить мужчин и заставить их выполнить свой долг перед родиной.

***

Гибелью Гренадерского батальона и смертью помощника командира полка начался для нашего полка Кубанский десант. Под вечер в день похорон погибших гренадеров из камышей, близко подходивших к железнодорожной будке, где находился штаб нашего полка, выполз странного вида человек. Он был в изодранной черкеске, заросший и измученный. представился есаулом, назвав свою фамилию (не помню ее). Сказал, что он послан к нам штабом Кубанского повстанческого отряда для связи с командованием десанта. Он рассказывал, что в плавнях находится много казаков, бежавших от красных и жаждущих опять начать борьбу с большевиками. Это сообщение ободрило и подняло у нас дух, упавший после событий последних дней.

Правда, как показало будущее, не все было таким радужным, как это описывал этот повстанец, и не так много оказалось казаков, готовых опять начать борьбу за освобождение Кубани от большевиков.

Если не ошибаюсь, на следующий день была с боем занята ст. Ольгинская (ее другое название, насколько помню, было Ново-Джералиевка) и взяты пленные. Кубанцы отбили у большевиков большой броневик с громким названием "Товарищ Ленин". Этот броневик я увидел при входе в станицу. Имя Ленина уже было перечеркнуто мелом и сверху тем же мелом было каллиграфически выведено: "Генерал Бабиев". Казаки уже перекрестили броневик, дав ему имя своего любимого командира. Бабиев был лихой командир, еще молодой, но за время мировой и гражданской войны уже много раз раненый, собственно говоря, инвалид: одна рука у него была сухая и не действовала. И тем не менее, он был всегда там, где опасность, всегда впереди своих казаков. Казаки его обожали, ему верили и были готовы идти за ним куда угодно.

Вечером в ст. Ольгинской неожиданно в штаб нашего полка явились два офицера из нашего Гренадерского батальона, которые уже были нами причислены к погибшим. Спаслись они чудом. Как они рассказывали, батальон был окружен, попытка пробиться кончилась неудачей. Патроны все вышли. На спасение не было никакой надежды, и они сдались, другого выхода не было. Офицеров сразу же отделили от нижних чинов и начали издеваться над ними и избивать. На ночь их поместили в какой-то сарай. Их было больше 50 человек. Из разговоров конвоиров они поняли, что утром их ожидает расстрел. И вот эти два офицера сговорились, что, когда их поведут на расстрел, они попытаются бежать. Терять было нечего, а, может быть, посчастливится и удастся бежать.

На рассвете их вывели и повели за станицу по дороге, идущей кукурузными полями. Эти два офицера шопотом пробовали уговорить шедших с ними рядом тоже рискнуть и броситься всем одновременно в разные стороны, но их предложение не встретило сочувствия - для этого нужна была какая-то решимость, а ее у большинства уже не осталось.

Тогда один из них сильно толкнул ближайшего конвоира, так, что тот упал. Настало замешательство, воспользовавшись которым они бросились в чащу растущей рядом кукурузы. Конвоиры открыли огонь, но преследовать их не решились, видимо, боясь растерять остальных пленных. В этих зарослях кукурузы они и скрывались, питаясь початками зеленой кукурузы.

Остальные же пленные были расстреляны.

Русская женская мода начала 20 века (часть 2)



Все дамы в 1900-е гг. пользовались веерами. Это было обусловлено вполне прозаическими причинами - освещение было свечным или масляным, соответственно, чем ярче было освещено помещение, тем в нем было жарче. С массовым переходом на электрическое освещение необходимость в веере отпала, и он навсегда ушел из модного обихода в 1910-е гг. Декор вееров выполнялся в стилистике модерна, характерными их чертами были неровный край и излюбленные цветочные мотивы модерна - маки, ирисы и т.п. После Русско-японской войны 1905 г. в большую моду в России вошло все японское, соответственно, и веера стали часто декорироваться в японском стиле.
Все дамы в 1900-е гг. пользовались веерами. Это было обусловлено вполне прозаическими причинами - освещение было свечным или масляным, соответственно, чем ярче было освещено помещение, тем в нем было жарче. С массовым переходом на электрическое освещение необходимость в веере отпала, и он навсегда ушел из модного обихода в 1910-е гг. Декор вееров выполнялся в стилистике модерна, характерными их чертами были неровный край и излюбленные цветочные мотивы модерна - маки, ирисы и т.п. После Русско-японской войны 1905 г. в большую моду в России вошло все японское, соответственно, и веера стали часто декорироваться в японском стиле.
Русская обувь этого времени была, в основном, отечественной. Крупными обувными центрами были Москва, Петербург и Казань. Для дизайна обуви этого периода был характерен французский каблук, или каблук-рюмочка и заостренный нос. Как и у всех остальных составляющих модного туалета, особым характерным признаком русской обуви была богатая отделка бисером, вышивкой, жемчугом и т.п. Вышивка золотом по коже была очень трудоемкой, требовала значительных физических усилий, поэтому ее выполняли мужчины.
В 1900-е гг. в России была широко распространена торговля по почте, чем с удовольствием пользовались жительницы удаленных от столиц городов. Высылая денежный перевод и описание параметров покупки, они заказывали и получали по почте корсеты, зонтики, шляпки, туфли и многие другие необходимые модные предметы. Таким образом столичные моды практически немедленно достигали самых дальних окраин империи - Дальнего Востока, Сибири, Средней Азии и т.п.
Скорейшему распространению модных тенденций и новинок способствовало и то, что в России 1900-х гг. издавалось более десяти отечественных журналов мод - "Дамский мир", "Парижские моды для русских читателей", "Современная женщина" и др. В этих журналах содержались не только последние модели одежды, но и советы по приобретению модных аксессуаров, выкройки, рисунки вышивок и т.п. В 1910-х гг. появились первые цветные журналы, а в 1900-х они все были черно-белыми. Помимо отечественных, в России продавались и все иностранные модные журналы.



Читать далее

Вера Папкова (с)
лекции по истории моды Александра Васильева

Русская женская мода начала 20 века



Женская мода этого периода являлась воплощением стиля "прекрасной эпохи" и стиля модерн. Основу женского силуэта составил идеальный образ женщины той эпохи - женщины, которой чужды земные тревоги, каждодневность, заботы быта и вообще физическая работа. Женщина той эпохи, когда она еще не была эмансипирована, т.е. не работала и не имела такой необходимости, больше была похожа на прекрасный цветок, экзотическое насекомое, например, бабочку, птицу… Художники той эпохи изображали женщину в образе русалки или ундины, живущей в воде; нимфы в облаках; дриады, живущей в лесах; но ни в коем случае не в образе живого человека, который ходит по улице. Женщины в тот период не ходят по земле, они парят! Поэтому основная идея женского образа той поры - невесомость, воздушность и эфемерность. Модный силуэт, создающий такой образ, состоял из непомерно утянутой корсетом "осиной" талии; широких бедер; расклешенной колоколообразной, похожей на цветок юбки, которая заканчивалась треном (шлейфом), создававшим иллюзию "пены волн", из которых выходит это прекрасное неземное создание.
По сохранившимся платьям этого периода мы знаем, что талия утягивалась до нечеловеческих объемов в 42 - 45 см, таким образом, чтобы женщины могли сравнивать объемы своих талий с объемами шей своих поклонников.
Эпоха 1900-х гг. была эпохой небольших женщин. В моде были женщины ростом 1,55 - 1,60 м, но очень пышногрудые. Поэтому в эти годы одежда стремилась к созданию иллюзии пышного бюста. Грудь поддерживалась корсетом и культивировалась. Россия 1900-х гг. была заполонена всевозможными рецептами увеличения бюста с помощью массажей, микстур, компрессов и т.п. В одежде бюст располагался единым пышным фронтом (разделение грудей появилось только с приходом лифчиков) и драпировали его, используя всевозможные рюши и подкладные ватные подушечки, добиваясь, чтобы грудь выглядела пышно и вызывающе красиво.
Женщина этой эпохи должна была быть "манкой", т.е. приманивать мужчину своими объемами, иметь узкие покатые плечи, но не должна была быть худой. Основным предназначением женщины в ту пору было материнство. В крестьянской среде было нормально иметь по 10 - 12 детей, а в городской - по 6 - 8. Поэтому народонаселение России было высоким и составляло к 1917 г. 150 млн. человек.



Читать далее

Продолжение следует

Вера Папкова (с)
лекции по истории моды Александра Васильева

Вдова императора Александра III

Маковский В. Е.
Портрет императрицы Марии Фёдоровны, жены Александра III
(увеличивается)

Императрица Мария Федоровна Романова, в девичестве Мария-София-Фредерика-Дагмара или просто принцесса Дагмар, жена императора Александра III и мать последнего императора Николая II. Жизнь, судьба, страдания и... возвращение в Россию - небольшой документальный фильм (заранее прошу прощение за рекламу в середине фильма, вырезать не смогла).

Разглядывая старыя фотографіи...

 Христіанской имперіи...

Дети на прогулке в санатории Общества попечения о бесприютных детях. Сестрорецк. 1913.

Читать далее

erandl