Баронесса де Боде (часть 2)

Серия сообщений "Забытые лица России":
Часть 1 - АЛЕКСЕЙ ЕФИМОВИЧ ВАНДАМ (ЕДРИХИН) (1)
Часть 2 - АЛЕКСЕЙ ЕФИМОВИЧ ВАНДАМ (ЕДРИХИН) (2)
...
Часть 8 - Павел Петрович Аносов
Часть 9 - Баронесса де Боде (часть 1)
Часть 10 - Баронесса де Боде (часть 2)
Часть 11 - Наука воевать бригадного генерала Ивана Турчанинова
Часть 12 - «Дело создания боевой ракеты считаю наиважнейшим…»
...
Часть 32 - НА СЛУЖБЕ У ПЯТИ ИМПЕРАТОРОВ (из старого моего архива)
Часть 33 - Поэт и офицер Иван Савин. Моему внуку. Завещание.
Часть 34 - Русский геополитик XIX века генерал Фадеев

Баронесса де Боде (часть 1)

Дорогие друзья! Теперь, благодаря помощи isetec, за что ему бесконечное спасибо, я могу выложить фильм посвященный баронессе да Боде и не только. Конечно фильм делеко не безупречен и не полон. Но все же, на мой взгляд сделан весьма неплохо.

 

Серия сообщений "Забытые лица России":
Часть 1 - АЛЕКСЕЙ ЕФИМОВИЧ ВАНДАМ (ЕДРИХИН) (1)
Часть 2 - АЛЕКСЕЙ ЕФИМОВИЧ ВАНДАМ (ЕДРИХИН) (2)
...
Часть 7 - Конструктор Р. Е. Алексеев
Часть 8 - Павел Петрович Аносов
Часть 9 - Баронесса де Боде (часть 1)
Часть 10 - Баронесса де Боде (часть 2)
Часть 11 - Наука воевать бригадного генерала Ивана Турчанинова
...
Часть 32 - НА СЛУЖБЕ У ПЯТИ ИМПЕРАТОРОВ (из старого моего архива)
Часть 33 - Поэт и офицер Иван Савин. Моему внуку. Завещание.
Часть 34 - Русский геополитик XIX века генерал Фадеев

Забытая «Легенда дореволюционного конного спорта»


Барон Владимир Федорович фон Эксе

А ведь все началось с обычной фотографии времен русско-японской войны. На первую информацию об этом человеке я натолкнулся, «копаясь» на оружейном форуме Guns.ru. Там любители оружия горячо обсуждали выставленную фотографию команды разведчиков 2-го Верхнеудинского полка Забайкальского казачьего войска. Вернее, обсуждали странный вид офицера, стоявшего перед казаками. Вид у офицера действительно необычный: на нем нет сапог, на ноги намотаны портянки и надеты… лапти! На боку вместо кавалерийской шашки – трофейный японский кинжал. Но наибольший интерес у «оружейников» вызвал американский Винчестер в руках этого офицера. Ведь этот карабин никогда не состоял на вооружении российской армии! И тут я вспомнил, что уже видел этого офицера в том же самом виде, но на цветном рисунке в книге, посвященной форме армий в период русско-японской войны. Там еще стояла подпись: «Сотник 2-го Верхнеудинского полка забайкальской казачьей дивизии барон фон Эксе». Но тогда я поленился, не стал «копать», чтобы выяснить, чем знаменит этот человек. А, оказывается, зря!
На Guns.ru нашелся человек, который сделал это за меня. Он и разъяснил всем «ганоманам», что барон фон Эксе – не только герой русско-японской войны, но еще и выдающийся спортсмен, защищавший спортивную честь России на международных соревнованиях! Воспользовавшись этой информацией, я стал «докапывать» то, что не нашел мой уважаемый предшественник (к сожалению имени не знаю - там все скрываются под «никами»), или просто не рассказал, так как это не касается непосредственно оружия. Правда, найденная мною «инфа» по этому человеку крайне скудна, и в большинстве своем дублирует уже рассказанное знатоком-«оружейником». Но кое-какие «детальки» все же «всплыли». Ниже я излагаю в собранном виде (информация «оружейника» вперемешку с моими интернетовскими находками) историю этого неординарного человека. Читать далее...

Гражданская война. Воспоминания Алексеевцев. Александр Судоплатов.

7-ое августа. Сегодня рано утром разбудил нас орудийный выстрел. Подошедший красный бронепоезд начал обстреливать вокзал. Снаряды с воем несутся через нашу хату. Встаем. Стрельба прекратилась. Пошел в штаб полка. На площадь влетает на лошади казак и кричит: "В тылу красная конница!". Поднялась суматоха. По телефону запросили 2-й батальон, он стоял в конце станицы. Оттуда ответили, что на соседнем хуторе заметно какое-то движение. Один броневик покатил туда. Через час все выяснилось: наши брали на хуторе подводы; в это время откуда-то появились красные кавалеристы и погнали наших.

Вот так война! Прошли 80 верст, а в тылу противник бродит! Нет, видно, нам со своими силами не сделать дела.

... Вчера ген. Улагай созывал здесь станичный сбор, разъяснил казакам положение. Казаки-станичники кричали "Ура!". Да толку, как видно, для нас от этого мало будет...

... Сегодня у нас в 12 час. дня парад. Принимать парад будет ген. Бабиев; на площади в ожидании парада стоит его конница. Она только что пришла из Брюховецкой, разбив бригаду красных. Она имеет грозный вид со своими значками, черными знаменами и волчьими хвостами. Пришел наш полк. Пришли батареи, броневики, подошли Алексеевское и Константиновское училища. Все с нетерпением ждут Бабиева. Интересно его посмотреть.

- Смирно! - раздалась команда.

Не успели все сообразить, в чем дело, как вдруг из-за угла, как пуля, вылетел всадник и птицей пролетел по фронту.

- Здра-а-а! - закричал он.

- Здрав-гав-гав! - загалдели казаки.

Я не успел рассмотреть его. Видел только мелькнувшую фигуру и руку в воздухе, другой руки, говорят, у него нет, и повод он держит в зубах.

Жду - сейчас пойдем церемониальным маршем, но почему-то тишина. Никакой команды... Заминка...

- Разойтись! - раздалась команда.

Удивительно. Почему же не было парада? Иду в штаб полка. Меня ловит пор. Яновский:

- Идите в команду, сейчас выступаем!

Куда? Что?

- Неизвестно!

Быстро грузим на повозки аппараты, катушки, а в саду кипит борщ, неужели бросим его?!

Выезжаем на площадь. Бабиевцы уже выходят из станицы. Значки и конские хвосты грозно веют над колонной. Полк наш едет на подводах.

Но почему в такое время? Под вечер. И почему едем не вперед, а назад? Это уже совсем что-то непонятное! *)

Ночевали в станице Роговской. Там были красные, но ушли.

*) Как потом оказалось, пока отряд ген. Улагая отдыхал в Тимашевке, красные обошли ее и отрезали белых от моря и от Ахтарской станицы, где находилась база отряда. К тому же в самой Ахтарской военные корабли, пришедшие из Крыма, почему-то все ушли обратно в Крым, не оставив никакой охраны базы с моря, чем воспользовались большевики, высадили десант и заняли Ахтарскую. Восстановить положение была послана конница Бабиева и приданный ей Алексеевский полк. Несмотря на проявленный героизм, огромные потери и даже одержанные победы, очистить тыл от красных белым не удалось. Они не были побеждены, но и разбить красных окончательно у них не хватило сил. Красных было много, а белых (несмотря на взятых в плен) по сравнению с красными было чересчур мало. В течение недели шли непрерывные бои, белые брали пленных, трофеи, выбивали большевиков из станиц, шли дальше, а красные шли за ними по пятам, опять занимали только что взятые станицы, и нужно было возвращаться назад и опять выбивать красных.  



8-ое августа. Выступили до рассвета. Бабиев, узнав, что где-то близко бригада красных, пошел ей в тыл. У нас был сильный бой в Гарбузовой Балке. Наши пленные, Сибиряки и Уральцы, дерутся хорошо. Наконец, красные побежали. Мы взяли в плен целый полк; пленных ведем больше, чем нас. Среди пленных наш Башлаев нашел соседа по квартире в Ростове.

Ночевали в Джерелиевке. А Роговская и Гарбузовая Балка опять занята красными. С Тимашевкой связи нет. Если завтра возьмем опять Роговскую, в Джерелиевке будут красные...

Ну и война! С нами движутся повозки с ранеными. Их некуда деть и негде оставить!



9-ое августа. Сегодня опять прошли Гарбузовую Балку. Красные за нами следом заняли Джерелиевку. В общем, мы окружены кольцом красных. Связи ни с кем не имеем. Мы ли выбиваем красных из нашего "котла", или они нас выкуривают - не разберешь. Бабиев посылает нас в одну сторону, сам мчится в другую. Нам жарко с ним работать. Конница на лошадях мчится, а мы пешком да на подводах не успеваем за ними. Лошади наши выбились из сил.

Бабиев нас послал на ст. Брыньковскую. По дороге подошли к какому-то хуторку. У хутора вырыты окопы, там красные. С нами батарея, она бьет по их окопам. Черти красные тоже здорово бьют. Мы лежим в траве. Стебли осота и будяка подлетают на воздух и шелестят от пуль. А у нас, как на подбор, у всех фуражки с белым верхом. Перебегаем ближе и ближе. Оглянешься назад, много наших осталось лежать неподвижно навеки. Сестры милосердия ходят по цепи и делают перевязки. Одну убило (фамилии не знаю). Тяжело ранен командир офицерской роты полк. Непенин.

Мы бросились на ура. Пробегаем окопы, там никого, только лежат убитые.

Вдруг сзади, из камышей, бьют по нас. Красные отошли влево в камыши и пропустили нас. мы отхлынули назад, расстреливаемые в упор. Много упало со стоном на землю. Полковник Логвинов бежит вдоль цепи. Его лицо перекошено гневом, борода растрепана.

- Батальон стой! - кричит он, испуская миллион матов.

- Ура! - опять вспыхнуло на левом фланге.

- Ура-а-а! - подхватили все и повернули обратно.

Перед хутором произошла короткая штыковая схватка. Красные удрали. Мы ворвались в горящий хутор.

Хаты, амбары, скирды хлеба объяты пламенем. Ружейная стрельба, треск горящего дерева, вой баб, бегающих по дворам, рев коров и телят, блеяние овец - все смешалось вместе. Вокруг хутора валяются трупы красных. Два красноармейца лежали как бы обнявшись; у одного оторвало левую ногу, у другого - правую.

Батальон остановился, пройдя хутор. Решили ночевать здесь. В темноте наступающей ночи виднеется зарево горящего хутора. Спим в поле. Вверху над нами ласково мерцают небесные лампочки. Природа неизменная, как всегда. Изменились только люди. Они спят, чтобы утром с новыми силами кинуться друг на друга в новую кровавую, может быть, для них последнюю схватку.



10-ое августа. Сегодня будем брать станицу Брыньковскую. По очереди бегаем на соседний баштан за арбузами. Арбузы здесь громадные, сочные. Уже третий день по выходе из Тимашевки мы живем одними арбузами, почти без хлеба и воды.

..... Перед Брыньковской поле ровное, как стол. Ясно видны хаты и колокольня. Из станицы затрещали пулеметы, но мы идем вперед. С нами в цепи идет много пленных. Они почти не ложатся. Даже командир полка один раз крикнул им: - Ложитесь!

- Чаво там, г-н полковник! - хладнокровно ответили они и шли вперед. Удивительные эти кацапы! Они и там дерутся отчаянно, и здесь молодцами.

Идет страшно жаркая перестрелка. Около меня ранило пленного. Он хватает руками траву и страшно стонет. Ползет фельдшер, рвет у него рубаху и хочет его перевязать. Фельдшер кричит мне:

- Приподымите его и помогите пропустить бинт!

- Ой, бросьте, бросьте, - кричал раненый, царапая землю, - оставьте меня... - У него была рана в живот.

- Держите, держите! - говорит мне фельдшер. - И с вами может то же самое быть!

..... Брыньковская уже взята нами. Наша команда едет на подводах. По дороге лежат убитые красные. Стоят воткнутые штыками в землю винтовки. Это красные сдавались нашей коннице.

Один молодой парень, раненый, очевидно, в грудь, - гимнастерка вся была в крови - протягивал руку и что-то кричал. Один из наших соскочил с подводы и подбежал к нему. Раненый схватился за голову руками, очевидно ожидая, что сейчас его заколют. Наш дал ему фляжку с водой. Раненый жадно припал к ней. Я долго оглядывался, он все не отрывался от фляжки.

..... Догнали полк в степи. Полк шел опять на Джерелиевку. Темно. Наши подводы сильно подскакивают. На дороге что-то лежит. Я соскочил с подводы для естественной надобности. Потом бегу за своей подводой. Споткнулся о что-то. Упал. Труп, другой, третий. Тут их масса. Это работа Бабиевцев. Влез обратно на подводу. Спать очень хочется. Я растянулся и заснул.

- Тра-та-та-та! - Что такое? - Стучит пулемет. Подводы стоят, все спят. В хвосте стрельба.

- Ура-а-а! - раздалось сзади. Пулемет стих. Подводы двинулись. Все спят, дремлют возницы.

Куда едем? Что происходит? Ничего не пойму. Опять стрельба, сквозь сон слышу залп. Подводы останавливаются. Залпы стихли. Прыгают повозки. Кажется, опять трупы. Мы движемся. Куда? Зачем? Кошмарная ночь. Спать страшно хочется.



11-е августа. Утро солнечное, теплое. Красные нас совсем окружили. Мы идем цепью по высокой кукурузе. Вправо и влево белеют фуражки Алексеевцев. Пули беспрерывно шлепают по желтеющим листьям кукурузы. Наши кинулись на "ура". Красные отступают. Бабиев крошит их где-то справа. Мы бежим через бахчи. Обоз наш бешено понесся вперед и обогнал нас на полверсты. Наша батарея бьет на шрапнель по нашему обозу.

- Передайте на батарею: бьют по своим! - несется крик по полю.

Мы прорвались из окружения. Опять едем на наших повозках. Мы впереди, артиллерия в середине, Бабиев сзади.

Рядом с нами скачет на лошади артиллерийский офицер, он смеется и говорит:

- Знаете, за всю войну, с 14-го года, я сегодня впервые видал, как обоз понесся в атаку на неприятеля! Разве могли мы не обстрелять его, - шутит он, - когда увидели, что впереди наших цепей несутся повозки?!

Сзади затрещали винтовки. Бабиев пошел куда-то влево. Мы рассыпались в цепь.



12-ое августа. Целую ночь были в походе. Потеряли всякую связь с остальной группой. Настроение у всех паршивое. На казаков повстанцев нет надежды. Правда, под Джерелиевкой, еще в начале похода,к нам присоединилось несколько партизан в соломенных шляпах с винтовками, но едва мы прошли их станицы, они дальше не пошли, а разошлись по домам. Их психология - свою хату отбил и достаточно!

Днем прилетал аэроплан. Он крутился над нами и спускался всё ниже и ниже.

- Наш! Наш! Ура! - раздались крики. С аэроплана сбросили вымпел. Длинные разноцветные ленты закружились в воздухе и отнесли вымпел далеко в кукурузу. Человек 50, как сумасшедшие полетели туда. Вымпел нашли и понесли ген. Бабиеву. Через 10 минут весь отряд знал, что аэроплан прилетал от ген. Улагая. Он стоит в ст. Старо-Нижне-Стеблиевской и приказывает нам идти туда. Это отсюда верст 30. Все вздохнули облегченно. Ну, теперь, если соединимся, все-таки нас будет больше.

Подьезжаем к плавням, за ними бугор, за которым виднеется колокольня. Очевидно там какая-то станица. Через плавни плотина. Едва мы приблизились к плотине, как справа застучал пулемет, пули засвистали над нами. Слева показалась масса красной конницы. Видимо, поджидали нас здесь, чтобы загнать в болото, когда мы будем переходить плотину, и перебить всех. Алексеевцы рассыпались в цепи. Отбиваемся, пока повозки и Бабиевцы переходят плотину. Командир полка полк. Бузун на лошади носится по цепи, за ним его молодой ординарец Пушкарев с полковым значком. Вдруг справа раздалось "Ура!" и на нас ринулась лава красной конницы. Правый фланг начал отходить.

- Ни шагу назад! - закричал командир и поскакал туда. Вдруг командир склонился на бок и едва не упал с седла. Его ранило. Две красных тачанки вылетели вперед и начали осыпать нас из пулеметов. Мы бросились в болото. Я шлепал по болоту почти по пояс в зеленой грязи. Пули впивались в грязь, чмокая то сзади, то спереди. Слава Богу, выбрался на сухой бугор. Офицерская рота залегла на этом бугре, открыв огонь по красной коннице. Я тоже лег. Рядом плотина, а сзади станица, куда прошли наши обозы и Бабиевцы. Красные перенесли огонь на станицу - гранатами.

..... Мне приказано провести отсюда линию в штаб, в станицу. Из телефонистов я здесь один, где остальные, не знаю. В станице ад кромешный...

(Теперь, лёжа на брюхе под повозкой в станице Гривенской и описывая этот день, я удивляюсь, как я вырвался из этого ада!)

..... Вечером выступили дальше и ночью прибыли в ст. Старо-Нижне-Стеблиевскую, она же, по-казачьи, Гривенская.

 

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
 

Гражданская война. Воспоминания Алексеевцев. Александр Судоплатов. Продолжение.

Из дневника Александра Судоплатова (продолжение)



3-ье августа. Отдан приказ в 6 час. утра перейти в наступление.

..... Прошли уже верст 15, видна ст. Ново-Джералиевка. Уже перевалило за полдень. Раздались выстрелы. 1-й батальон рассыпан у железной дороги, 2-й пошел далеко в обход. Подъехал с ординарцами командир полка. Он влез на скамью дрезины, чтобы лучше наблюдать. На вокзале станицы показался дымок и начал приближаться к нам.

- Очевидно, бронепоезд, - с некоторой тревогой произнес командир полка, - а наших орудий все еще нет, все еще выгружаются. Дайте Ахтари! - обратился он ко мне.

Грянуло орудие. Снаряды начали ложиться около цепей. Нам приходится туговато. С винтовками нам с бронепоездом не потягаться. Бронепоезд уже виден, он выходит из станицы. Цепи наши, то, было ретиво двинувшиеся вперед, залегли и не поднимаются. Около нас страшным грохотом разорвался снаряд. 1-й батальон не выдержал и стал отходить.

Вдруг командир полка встрепенулся.

- У вас, кажется, есть ключ для гаек? - спросил он нас. Мы ответили утвердительно.

- Садитесь на дрезину и езжайте вперед, пока возможно, и постарайтесь развинтить рельсы!

Дьяков вскочил на дрезину, я вскочил за ним. Мы нажали на передачу и быстро помчались под уклон, навстречу бронепоезду. Красные сосредоточили по нас огонь, пули визжат. Жду - вот сейчас стукнет в лоб! Мы уже обгоняем наши цепи. Они уже далеко позади.

Мы уже вблизи станицы. Дьяков соскочил с дрезины.

- Тормози! И где ключ? - кричит он, догоняя дрезину.

Принялись отвинчивать гайку. Но это оказалось не так просто: гайка вертится вместе с болтом. Одним ключем ничего не сделаешь, а второго у нас нет. В это время два снаряда разорвались с визгом около нас. У меня самого развинтилась "гайка". А Дьяков кричит:

- Надо что-то сделать!

- Давай перевернем дрезину, - кричу я ему. Может, это все-таки немного задержит бронепоезд!

Мы сняли дрезину с рельс, поставили ее поперек путей и, пригнувшись, быстро побежали обратно. Командир полка поблагодарил нас за находчивость.

... Наши цепи отошли шагов на сто и залегли. Бронепоезд стрелял, но не двигался дальше. Может, предполагали, что мы подложили под рельсы шашки.

Уже солнце садилось, когда по дороге поднялось облако пыли, которое быстро приближалось.

- Батарея! Алексеевская батарея! - раздались радостные крики. Батарея неслась карьером. Быстро снялись с передков. Уже наводят орудие.

- Ай да молодцы! - раздаются похвалы.

Первый снаряд разорвался около самого бронепоезда. Наверное, задел его. Ура, бронепоезд удирает. Наша батарея начала бить по вокзалу. Цепи наши начали делать перебежки. Правый фланг уже вошел в станицу. Мы опять поставили дрезину на рельсы и двинулись вперед.

Влево от нас по дороге движется конница. Она несется рысью с черными знаменами, с красно-черными значками и волчьими хвостами. Это конница Бабиева, которая только сегодня полностью выгрузилась. Конница превосходная. Ну, теперь красные уже не страшны нам!



4-ое августа. Часов в 7 утра двинулись по жел. дороге. При выходе из станицы, гляжу, наши бегут на курган. Я понесся туда тоже. Оказывается, на кургане зарыты наши взятые в плен гренадеры, которых, рассказывают местные жители, здесь ночью красные рубили. Жители говорят, что они видели, как командира батальона и одну сестру милосердия красные погнали дальше, на станицу Роговскую.

... Идем уже около часу. Солнце отчаянно печет, пить хочется. Вправо маячит хуторок. Несколько человек помчалось туда напиться воды. Я тоже понесся туда. Подбегаю к крайней хате. Здесь несколько человек наших окружило какую-то бабу.

- Да ты говори толком! - кричал ей один офицер. - Белый он или красный?

- А Господь его знает! - говорила перепуганная баба.

- Да где он? Веди нас к нему!

Баба повела нас за собой в амбар, указала на закром.

- Братцы, товарищи! - раздалось из закрома. - Я ранен...

- А ну-ка, вылазь! - крикнул тот же офицер, заглядывая в закром. - Да это же наш! - воскликнул он. - Это же капитан Соловьев.

- А вы... наши... свои... - залепетало в закроме. - Господи, благодарю, благодарю Тебя!

Из закрома, едва не падая от слабости, вылез капитан Соловьев, 3-го Гренадерского батальона. Лицо у него было все в крови, он был почти голый.

- Свои, свои! - крестился он и плакал.

Он кратко рассказал, как красные взяли в плен их батальон, раздели всех и начали рубить. Ему разрубили ухо и часть черепа, он все-таки был жив и притворился мертвым. Ночью его подобрали крестьяне и спрятали в закром.

Ну и пережил же он! Я забыл про воду и понесся к своим сообщить эту новость.

... Уже вечерело, когда мы подошли к ст. Роговской. Красные оказывают сильное сопротивление, их бронепоезд отчаянно бьет по цепям.

... В конце концов ворвались в станицу. Красные бежали.



5-ое августа. Подходим к Тимашевке. Красные открыли огонь, они сосредоточили огонь по нашим обозам, которые не выдержали и убегают. С вокзала бьет их бронепоезд тяжелыми снарядами. Орудия наши бегло бьют по вокзалу. Наши батальоны наступают на станцию. Красные вышли из станицы и наступают на нашем правом фланге. Они пытаются нас обойти. Наш 2-й батальон отходит. Наши орудия перенесли огонь на правый фланг.

Командир полка наблюдает за боем. Он стоит на дрезине и смотрит в бинокль. С тылу откуда-то летит аэроплан и бьет из пулемета по нас. Бронепоезд начал бить тяжелыми снарядами по нашей дрезине. Вот, вот угодит. У меня душа ушла в пятки. Но командир полка не шелохнется, твердо держит в руках бинокль и медленно диктует адьютанту донесение для ген. Шифнер-Маркевича.

Бой затягивается. Уже закрадывается сомнение, возьмем ли мы Тимашевку.

Вдруг в тылу поднялись облака пыли. Приближается какая-то колонна. Не то конница, не то пехота. Что такое? Откуда?

- Не может быть, чтобы это были красные! - говорит немного взволнованно командир полка своему адъютанту, направляя туда бинокль. - Не могут они так быстро и незаметно нас обойти! - Все-таки он приказывает немедленно снять с передовой линии два пулемета и направить против приближающейся колонны.

"Вот будет сейчас жара!" - подумал я. - Ведь у нас только 2 батальона и одна батарея, да и люди все устали страшно.

Вдруг видим - по железнодорожной насыпи бежит к нам какой-то солдат. Запыленный, потный, весь черный. Это юнкер-Константиновец.

- Где командир Алексеевского полка? - кричит он.

- Здесь! Здесь!

- Г-н полковник! - прикладывая руку к козырьку и запыхавшись, докладывает он. - Константиновское Военное училище прибыло к вам на подкрепление. Начальник училища просит у вас инструкций.

Слава Богу! Наши просияли, вздохнули спокойней.

- Пожалуйста, передайте начальнику, - говорит успокоившийся полковник Бузун, - рассыпать училище правее нас и охватить станицу с правого фланга!

Через 20 минут повсему полю правее нас шли юнкера. Они рассыпались стройными рядами. Идут, как на ученье. Молодцы!

... Наши уже врываются в станицу... Мы уже на вокзале... вбегаем в контору. Перепуганная барышня выглядывает из-за шкапа.

- Вы кто такая? - кричит на барышню Дьяков.

- Я... Я... телеграфистка.

- Здесь есть красные?

- Не знаю... они бежали... я ничего не знаю... - лепечет она, плача.

- Успокойтесь! Успокойтесь! - говорит ей Дьяков, усаживая на стул. - Мы не звери... мы не красные!

В контору входит прибывший сюда начальник дивизии, ген. Казанович.

- Аппараты целы? - спрашивает генерал.

- Целы! Целы! - говорит успокоившаяся барышня.

- Дайте мне Екатеринодар!

Барышня стучит.

- Передайте, - говорит генерал барышне, - "Белые обошли нас. Что делать с бронепоездом?"

Телеграфистка стучит, потом слышен стук ответа:

- Приказываю отойти!

- Прошу приготовить мне хорошую квартиру в Екатеринодаре! - диктует дальше ген. Казанович.

- Кто говорит? - читает барышня.

- Говорит генерал Казанович, - диктует начальник дивизии.

- Готова хорошая квартира, - медленно читает ленту барышня, - между двумя столбами с перекладиной.

Аппарат дает какие-то перебои.

- Что такое? - нетерпеливо спрашивает генерал.

- Ваше превосходительство... Ваше превосходительство... Я полковник Скакун. У меня тысяча шашек. Сейчас вышел из камышей, включился в провод и слыхал случайно ваш разговор. Куда прикажете идти? - читает барышня.

- Идите в Тимашевку! - диктует генерал.

Аппарат перестал работать.

- Линия обрезана! - говорит барышня.

.... В станицу входили обозы, батареи, команды, скорым шагом входило Алексеевское военное училище, оно опоздало к бою. Настроение у всех повышенное.

В группе обозов две клячи везут испорченный автомобиль. В нем, откинувшись на спинку сидения, развалился толстый господин во френче и без погон, но по всему видно, что он бывший офицер. Рядом с ним молодая красивая сестра милосердия в белой косынке. Оказывается, это захваченный Бабиевцами командир красной дивизии с женой. Оба они сидели с закрытыми глазами, может быть, боясь взглянуть, ожидая, что вот, вот их убьют или зарубят. "Этот господин, - говорил какой-то офицер-Алексеевец, идя рядом с автомобилем, - говорят люди, приказал порубить наших гренадер". - "Ничего я не приказывал!" - процедил тот сквозь зубы и не открывая глаз. (После я слыхал, что его в конце концов не расстреляли).



6-ое августа. Сегодня большой праздник - Преображение Господне. Вся станица празднует. У нас должен быть хороший обед, баба двух уток понесла из сарая. День солнечный, хороший. Нашему полку объявлен отдых. Слава Богу, хоть один день отдохнем. С утра я лежал под амбаром, написал все до настоящих слов, начиная с Ахтарей.

... По улице степенно гуляют старые бородатые казаки в черкесках с кинжалами. В станице мужчин средних лет нет: или молодые парни, или бородачи. И это во всех станицах на Кубани. Говорят, призывного возраста все мобилизованы и посланы на Польский фронт.

  Иду на вокзал. Большую добычу захватили наши в Тимашевке. Много нагруженных составов. Целый состав - мастерские с полным оборудованием. Сегодня пригнали сюда тысяч пять пленных. Всё уральцы Особой Уральской бригады - Пермские, Уфимские. Они страшно боялись: когда их построили на площади, думали, что их будут расстреливать. В наш полк зачислено тысячи полторы, в нашу команду попало человек 50. Им по станице собрали пищу, и пока охраняют.