Настроение сейчас - Диссертация - труд, направленный на облегчение своего труда в будущемСегодня первый день официального отпуска. Впереди два месяца свободы от крепостных. Два месяца я, звонко смеясь, буду носиться под летним небом, распустив русые кудри по ветру, любуясь отчаянием и завистью офисного народца. Два месяца нагайка и розги будут пылиться в углу, и с натруженных рук моих сойдут мозоли.
О, это счастье невинных забав, беззаботных игр на свежем воздухе, не обремененных моделью Мандела-Флеминга! О, сладкая нега прогулок в шлепках и без макияжа!
Лишь одна мысль тревожит меня, омрачает чело мое, убивает сон. И мысль эта порождена неизбывной моей добротой, ибо тревожусь я не за себя, о нет, я беспокоюсь о вышедших на волю в этом году по выслуге лет крепостных. Куда пойдут они, где преклонят голову? Что ждет их после хмельной оргии выпускного (на который я, к слову сказать, в этом году не попаду, так что выпьет кто-то за меня по праву мой коньяк, выпьет, и спасибо не скажет)?
Ведь в условиях перманентного кризиса далеко не все смогут устроиться на приличную работу – дворником, или, например, грузчиком на рынке. Не всех возьмут к себе в забой дружные черномазые шахтеры, не всем выдадут налобный фонарик и норму выработки. За троечников я, предположим, более-менее спокойна: это люди, познавшие превратности судьбы, готовые на многое, а значит, готовые ко всему. В самом крайнем случае, они могут со своим дипломом престижного вуза претендовать в нашем городском цирке (который уже отремонтировали после пожара) на вакансию дрессированного гиббона – а это, на минуточку, харчи, ночлег и вытащенные у зрителей (при определенной сноровке) кошельки с мелочью.
Но что делать с хрупкими отличницами на длинных модельных ногах? На что им надеяться, на что уповать? Или лучше сразу впасть в пучину отчаяния, ибо разочарование, в отличие от надежды, не подведет вас никогда. И пусть в первое время им удастся просуществовать, питаясь по ресторанам на скупые мужские деньги, но потом непременно поглотит их злая пучина национальной экономики, той самой, которую они изучали на втором курсе. Страшное это было время - лишь не вовремя вошедший сосед по комнате тогда вытащил их, брыкающихся и воющих, из петли и отобрал силой копию Некрономикона, носящую невинное название учебника «Экономика Украины». А? Помните? Да? А теперь ведь всё намного хуже, теперь вам не только читать придется, а броситься прямо в жернова, принести в жертву свою юность, красоту, свои мечты и надежды на спокойную жизнь – чтобы на старости лет быть выплюнутым из этой машины где-то под Макеевкой, с синей наколкой на пальцах, одноглазой болонкой, остеохондрозом, близорукостью и пропитым голосом. И лишь одна-единственная возможность уклониться от жестокой судьбы есть у вас, хрупкая, как крыло бабочки, волшебная, как хрустальный колокольчик: аспирантура… Только она может спасти вас от заслуженной, не побоюсь этого слова, карьеры в бизнесе. Тут, тут единственное упование ваше на то, что когда-нибудь и вы сможете, распустив кудри по летнему ветру, проскакать доцентом мимо плетущихся на свою каторгу менее удачливых ваших одногруппниц, позвякивающих кандалами на ногах и подбирающих по дороге бычки.
Так что преклоните головы, дети мои, и трудитесь!
П.С. Мозилла не узнает слово "Некрономикон", предлагает исправить на "Микроэкономика". Как символично.
