Смотрю на уходящее Солнце.
Под ногами белоснежный песок.
А в руке Сuba Libre.
Откидываюсь на шезлонге.
Погружаюсь в собственный мир.
Разве это не рай?
Рай.
Особенно для тех, кто горбится ради удовольствия белых богатеев.
Для тех, кто обслуживает изумрудные поля для гольфа.
Для тех, кто выполяет любые прихоти этих овощей, размер живота которых, сравним только с их кошельком.
Для тех, чьи дети умирают от голода, потому что нельзя прожить на два доллара в день.
Хотя какое дело до этого зажиточным туристам.
Ведь для них здесь рай.
 

Нет.
Как это случилось?
Я не могу в это поверить. 
Я знал о тебе.
Знал о твоих чувствах.
Точнее, догадывался.
Но я не верил в то, что это может быть и во мне.
Так страшно.
Страшно от этой находки.
Хочу верить, что эта была лишь слабость.
Минутная слабость.
Но не могу.


 

Мы бы ходили на ночные показы в кино.
А по утрам я бы варил в турке кофе.
Ты бы просыпалась от вкусного запаха.
Шла бы неуверенной походкой на кухню.
Трепала бы мои и без того спутанные волосы..
трогала бы татуировку на спине, которую я бы сделал в честь тебя.
Это была бы маленькя птичка.
Трепетная.
Неуловимая
Я бы поворачивался к тебе.
Обнимал бы.
И мы бы смотрели на восходящее солнце, попивая вкусный арабский кофе.
А днем мы бы ходили на набережную.
И солнце отражалось бы в твоих невероятных глазах.
Вечерами мы бы садились на пол перед телевизором.
Укрывались бы огромным теплым пледом.
Смотрели бы самые грустные и трогательные фильмы.
Ты рыдала бы у меня на плече.
А я бы собирал бы твои слезы губами.
А потом мы бы шли в клуб, где бы отдавались музыке.
Я бы следил за тем, как свет вырывает тебя из темноты.
А утром мы бы приходили домой.
И ты бы засыпала у меня на руках.
Я бы смотрел, как ты спишь, и щекотал бы твой носик перышком.
Потом бы все повторялось с начала.
Жаль, что ты этого всего не захотела.
Ведь я бы...
 

Опять курю.
Затяжка за затяжкой.
Горький вкус сигарет.
А перед глазами мелькает пресловутая фраза.
Минздрав предупреждает: курение опасно для вашего здоровья.
Зачем её печатают на каждой пачке?
Ведь пока легкие не сгниют внутри, люди не обратят на эти слова внимания.
Пока они могут дышать, они не принимают это в серьез.
Делаю самую глубокую затяжку, чтобы в глазах помутнело.
До кашля.
До тошноты.
В легких отрава, а в ушах Restless Heart Syndrome.
 

I am a victim of my symptom
I am my own worst enemy

Интересно, каково тебе там?
Скучаешь ли ты?
Рассказывала ли ты ей обо мне?
Вспоминаешь его?
А меня?
Почему-то начал скучать по тебе...
Почему?
Десять лет не помнил, не знал, не думал...
А сейчас...

Опять.
Каждый день в это время ты приезжаешь.
Я слышу твою машину на подъездной дорожке.
Легкий хруст гравия.
Вы когда-нибудь кололи орехи бутылкой? Звучит очень похоже.
Мотор замолкает. Ты хлопаешь дверью.
Элегантные лаковые туфли ступают по плитке.
Шаг за шагом ты ближе к дому.
Десять шагов до лестницы.
Пятнадцать ступенек.
Ты на двадцать пять шагов ближе ко мне.
Еще десять шагов.
Один. Два. Три. Четыре. Пять.
Ты специально сделал мою комнату самой дальней, чтобы я тебя не отвлекал.
Шесть. Семь. Восемь. Девять.
Наверное, ты об этом жалеешь, потому что такая зарядка не для того, кто привык ездить на черных машинах за тонированными стеклами.
Десять.
Я слышу твое дыхание.
Часы бьют восемь, а ты стучишь в дверь.
Тук. Тук. Тук.
Тишина в ответ.
Кеша, открой.
Нет.
Поговори со мной. Я ведь твой отец!
Отец. Смешно.
А помнил ли ты об этом, когда твои ладони скользили по её коже?
Когда ты вдыхал сладкий запах её тела?
Когда твои губы прикасались к её?
Нет. Ты забыл об этом.
Теперь я забуду о тебе.
Прощай, папа.

Когда я вошёл в дом, я понял, что здесь есть люди, и не только мой отец.
В воздухе пахло женщиной, духами.
Мне кажется, что я слышал этот запах.
Да, определенно.
Dior.
Папа говорил, что мама всегда пользовалась этой маркой. Жаль я этого не помню, ни запаха, ни мамы. Только отрывочные воспоминания. Мама.
Она использует Dior. Моё Божество.
Я поднимаюсь на второй этаж к папе в кабинет, но его там нет.
Странно, ведь он поехал заняться делами, чтобы его никто не отвлекал.
На столе я вижу бокал с вином. Два бокала.
Разум не хочет работать.
Я подхожу к папиной спальне, а запах, сопровождавщий меня, всё усиливается.
Мысли путаются.
Я захожу в его комнату.
Мятые шёлковые простыни. Он любит шёлк. Потому что он роскошный.
В воздухе витает запах резины.
Картинка становится полной, но я не хочу в это верить.
Нет. Это не правда.
Скажите мне, что это моя больная фантазия.
Успокойте.
Помогите.
Как я хочу, чтобы это была не ты, чтобы не ты вышла из ванной.
Но ты выходишь, в одном полотенце.
Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет.
Хлопаю дверью.
Сбежать, уйти, куда подальше.
Как ты мог?! Я ведь твой сын.
Когда я уеду отсюда? Скорее.
Чёртов ублюдок.
Ненавижу.
А ты? Что ты мне скажешь?
За что? Что я сделал не так?
Скажи мне! Открой тайну! Моё Божество.

Осознание того, насколько хрупкое создание тебе досталось, приходит только тогда, когда оно у тебя в руках.
Тонкая... Нежная... Хрупкая...
С ней обращаешься аккуратно, боясь сломать, испортить. Но такая трепетность вознаграждается.
Она была целый день со мной.
Но вчера она пропала, Моё Божество не пришла. В назначенный час дверь открылась, но пришёл всего лишь мой отец и сказал, что поедет на дом. Скатертью-дорога.
Сегодня я сижу дома и понимаю, что пустота и тишина давит на меня.
Я всё ещё её жду.
"Абонент недоступен", - да знаю я это, знаю, уже слышал, но всё-равно набираю знакомый номер.
Мне надо скрыться.
Поеду на дом, надеюсь там отвлекусь от тяжелых мыслей, а может она всё-таки позвонит.
Жду, Моё Божество.